РЕЦЕПЦИЯ ПОНЯТИЯ «КУЛЬТУРА» В ФИЛОСОФИИ СОВРЕМЕННОГО НЕОКОНФУЦИАНСТВА
|
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. ФОРМИРОВАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ «ВЭНЬХУА» В СРАВНЕНИИ С ПОНЯТИЕМ «КУЛЬТУРА» 21
1.1. История формирования понятия «вэньхуа» в китайском языке 21
1.2. История немецкого культурфилософского дискурса и его рецепция в
китайской мысли о культуре 54
ГЛАВА 2. СПЕЦИФИКА СОВРЕМЕННОГО НЕОКОНФУЦИАНСТВА 74
2.1. Эволюция конфуцианства: диалектика «синтеза традиции» 74
2.2. Философия современного неоконфуцианства: становление
культурфилософского дискурса 110
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 158
Библиография 163
ГЛАВА 1. ФОРМИРОВАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ «ВЭНЬХУА» В СРАВНЕНИИ С ПОНЯТИЕМ «КУЛЬТУРА» 21
1.1. История формирования понятия «вэньхуа» в китайском языке 21
1.2. История немецкого культурфилософского дискурса и его рецепция в
китайской мысли о культуре 54
ГЛАВА 2. СПЕЦИФИКА СОВРЕМЕННОГО НЕОКОНФУЦИАНСТВА 74
2.1. Эволюция конфуцианства: диалектика «синтеза традиции» 74
2.2. Философия современного неоконфуцианства: становление
культурфилософского дискурса 110
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 158
Библиография 163
Актуальность темы исследования. По мере того, как определилось прочное вхождение Китая в число мировых лидеров, в западном и российском философском сообществе постоянно увеличивается число исследований, посвященных мировоззренческим основам жизни современного китайского общества. Интенсивные споры идут о самобытности современной китайской философии, и о ее соизмеримости с «некитайской» философской традицией. Между тем, сама жизнь доказывает возможность и необходимость «соизмерять» традиции философского самосознания Китая с мировоззренческими матрицами других народов и культур. Которые к тому же нередко становятся источниками сознательного пополнения и обновления «исходной» китайской традиции. Так, базовая мировоззренческая концепция современного Китая «социализм с китайской спецификой» - о которой к тому же спорят, точно ли это социализм, а не капитализм, - показала, что современная китайская культура преуспела в синтезировании необходимых ей смыслов из разнородных, а зачастую и противоречащих друг другу концептуальных комплексов. Можно ли очертить конкретный механизм этого синтеза - вот основной вопрос, определивший проблематику данной работы. По мнению ряда ведущих синологов, наиболее очевидной платформой, в рамках которой осуществляется искомый синтез, своеобразной ценностной и смысловой осью китайской культуры является конфуцианство . Как известно, конфуцианская традиция прочно укоренилась во всех сферах жизни Китая уже к концу XIX века. Именно в рамках конфуцианства общественной мысли Китая удалось выработать уникальный инструментарий по обеспечению динамизма культурной традиции, открывшего дорогу ее активному взаимодействию с практикой современности. В рамках конфуцианства происходила и происходит рецепция западного философского и - шире - мировоззренческого вокабуляра. Особенности этой рецепции, особенно в российской синологии, пока мало изучены, тогда как российская научная мысль обладает в данной сфере определенным преимуществом: находясь на перекрестке культур, в месте столкновения различных интеллектуальных традиций, она имеет широкий опыт общения и взаимодействия с каждой из них.
Вместе с тем, можно с высокой степенью обоснованности утверждать, что в ХХ - начале XXI вв. китайская философская традиция переживает аналог «культурного поворота» , о котором на Западе говорят уже более трех десятилетий и который выявляет усиленный интерес к дискуссионному и вместе с тем релевантному многим исследовательским задачам понятию «культура». Изучение философии Китая сквозь призму рецепции понятия «культура» в соотношении с аутентичным китайским понятием «вэньхуа» открывает возможности более развернутого изучения актуальных тенденций освоения и присвоения Китаем западного опыта, позволяет глубже понять процессы, происходящие в ходе межкультурного взаимодействия с представителями этой культуры.
Степень разработанности темы. При написании диссертации были использованы два крупных кластера источников и исследовательской литературы, которые служат соответственно основой двух глав данной диссертации.
В первый кластер источников и литературы входят работы, посвященные особенностям китайской истории и культуры и - уже - этимологии и эволюции понятия «вэньхуа». Одной из наиболее интересных в этой области является энциклопедия «Духовная культура Китая» и статьи из древнего словаря «Шовэнь цзецзы» , а также труды таких известных зарубежных и отечественных синологов, - таких, как А.М. Карапетьянц, В.Г. Буров, В.В. Малявин, А. В. Меликсетов, Дж. Левенсон, Дж. Нидэм и специализированные статьи китайскоязычных и англоязычных исследователей . Непосредственно сравнению понятий «культура» и «вэньхуа» посвящены труды Р. Эймса, написанные единолично и в соавторстве с другими учеными .
В этой же группе первого кластера задействованы исследования, посвященные разнообразным подходам к толкованию китайскоязычных терминов, в том числе в условиях господства европоцентричного культурфилософского дискурса; это труды Г.Е. Гороховой, Чэнь Юнцзе, К. Хэма, Х. Юна и др . Сюда же отнесены работы, посвященные феноменам эпистемологической колонизации и деколонизации, поскольку именно они отражают метаморфозы, произошедшие с понятием «вэньхуа» при его сближении с понятием «культура» .
Во вторую подгруппу первого кластера входят источники и литература, посвященные сложившимся на Западе - в частности, в немецкой традиции - философским подходам к теме культуры и связанным с ней темам творчества, интерпретации и ценностей. В числе наиболее важных авторов здесь следует назвать такие имена, как И. Гердер, Э. Лессинг, И. Гёте, И. Кант, Ф. Гегель, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, В. Дильтей, В. Гумбольдт, В. Виндельбанд, Г. Риккерт и, наконец, О. Шпенглер, рецепция идей которого прямым образом повлияла на формирование китайского культурного самосознания . Ценное исследовательское изложение в этой области - совместный труд А.Л. Доброхотова и А. Т. Калинкина . Среди исследователей эволюции культурфилософского дискурса в западной традиции привлечены труды Р. Уильямса, К. Гирца, А.Л. Доброхотова, М.В. Силантьевой, О.Д. Маслобоевой, В.П. Визгина . Освоению идей Шпенглера в китайской философской мысли также посвящен отдельный корпус источников и литературы в рамках первого кластера .
Во втором кластере источников и литературы используются тексты конфуцианской традиции и литература, посвященная ей, включая наиболее крупную подгруппу - тексты современных неоконфуцианцев и исследовательские работы по нему. Неоконфуцианство - это философская традиция, оформившаяся на базе конфуцианства в первой половине II тысячелетия н.э. Прежде конфуцианская классика представляла из себя совокупность «четырех трактатов» и «пяти книг», содержание которых не было структурировано очевидной стержневой логикой. Эта логика была представлена именно в трудах неоконфуцианцев, разработавших принципы комментирования классики. Созданием на базе конфуцианства монолитной философской системы заняты и современные конфуцианцы, что и позволяет относить их к «неоконфуцианству». В то же время многие из них выступают против традиции комментирования как таковой, предпочитая ей интуитивное понимание раннеконфуцианских концептов с помощью буддистского и западного философского словаря. В связи с чем более распространенное в западном научном сообществе обозначение конфуцианства XX века - новое конфуцианство (New Confucianism), XXI века - современное новое конфуцианство (Contemporary New Confucianism). Один из крупнейших российских синологов, занимающихся неоконфуцианством, А.И. Кобзев предлагает все же использовать выражение «современное неоконфуцианство», другой известный китаевед А.В. Ломанов предлагает свой термин - «постконфуцианство». По иронии судьбы в литературе на китайском языке четкого разделения между «неоконфуцианством» и «новым конфуцианством» не проводится, поскольку приставка «нео» передается за счет того же самого понятия синь (^), что и прилагательное «новый». Для настоящей работы, однако, важно на уровне понятий сохранить преемственность между классическим неоконфуцианством и конфуцианством XX-XXI веков, в связи с чем в работе фигурирует формулировка «современное неоконфуцианство».
Во вторую подгруппу второго кластера, таким образом, вошли работы самих современных неоконфуцианцев первого поколения (первая половина XX века, Лян Шумин, Ма Ифу, Сюн Шили), второго (вторая половина XX века, Моу Цзунсань, Тан Цзюньи, Сюй Фугуань, Чжан Цзюньмай, Фэн Юлань) и третьего (конец XX - начало XXI вв., Ду Вэймин, Лю Шусянь, Чэн Чжунъин)14 - те из них, которые касаются осмысления собственной культурной традиции. Отдельный важный источник здесь - это эпохальная совместная работа четырех современных неоконфуцианцев второго поколения - «Манифест китайской культуры людям мира» (1958 г.)15.
14 ^i^^^,M%T^. ^^1 [Полное собрание сочинений Ма Ифу, под ред. У Гуана. Том
1.] Ханчжоу : Чжэцзян Гуцзи Чубаньшэ. 2013; ЖЖЖ. ЖЙЖЖДЖ^Ж / ^ЖЖ< [Лян Шумин. Культуры Востока и Запада и их философии / под. ред. Лян Шумина]. Шанхай: Шанхайское издательство научно-технических документов. 2015; ^ГА. ^ШЯгС [Сюн Шили. Трактат о сознании только]. Издательство Шанхайского книжного. 2008; ЖЖА. ^Й^Ш^ЖФ й ^ Ж [Моу Цзунсань. Интеллектуальная интуиция и китайская философия]. Тайбэй : Тайваньское издательство Шанъу. 1971; ММ^^Ж. ЖИУ [Полное собрание сочинений Тан Цзюньи. Т. 4]. Пекин : Издательство Цзючжоу. 2016; ММ^^Ж. ТГ-У [Полное собрание сочинений Тан Цзюньи. Т. 12]. Пекин : Издательство Цзючжоу. 2016; ^МЖАЖ. ЖИУ [Полное собрание сочинений Сюй Фугуаня. Т. 4]. Пекин : Издательство Цзючжоу. 2014.; ЖМЖ ^(ШЖ®ШЖ [Чжан Цзюньмай. История неоконфуцианской мысли]. Пекин : Издательство Народного университета Китая. 2006; ЖАЖ. ФН^ЖЖЖ / Ж^Ж^; ^Х%# [Фэн Юлань.
Краткая история китайской философии / Сост. Фэн Юлань, с коммент. Ту Югуана]. Пекин : Издательство Пекинского университета, 2013; Tu W. Centrality and Commonality: An Essay on Confucian Religiousness. Albany : SUNY Press; Tu W. Humanity and Self-cultivation : Essays in Confucian Thought. Boston : Cheng & Tsui. 1998; Neville R. C. Boston Confucianism: Portable Tradition in the Late-Modern World. Albany : State University of New York Press. 2000 и др.
15 ЖМЖ $*H, М^Ж, (£МЖ ^ФНЖЖ^ЖЖ#АЖЖД [Чжан Ц. Моу Ц. Тан Ц. Сюй Ф. Манифест китайской культуры людям мира]. // ЖАЛЯЖ^ЖЖ^А [Чжан Цзюньмай. История неоконфуцианской мысли]. Пекин : Издательство Народного университета Китая. 2006. С. 563-598.
В то же время «культурный» ракурс в работах современных неоконфуцианцев нередко оказывается причудливо фрагментирован и переплетен с вопросами онтологии. В связи с этим выделить его самостоятельно, учитывая огромный массив текстов-первоисточников, представляется задачей, выходящей за рамки данного исследования. Поэтому помимо текстов-источников существенным подспорьем для обработки информации стала авторитетная исследовательская литература, посвященная детальному изложению философских концепций современных неоконфуцианцев с их более четкой систематизацией , а также труды Д. Белла, Р. Невилла, Р. Эймса, Й. Роскер, С. Энгла, посвященные методам культурной компаративистики с позиции, максимально учитывающей китайское мировосприятие .
Изучение специфики современного неоконфуцианства также невозможно без понимания того, как исторически происходила интеграция конфуцианством инокультурных концептуальных матриц. Поэтому анализу современного неоконфуцианства предшествует в диссертации анализ раннего конфуцианства и классического неоконфуцианства, а именно механизма его адаптации в условиях необходимости проведения культурной модернизации. Над этой темой специально трудились такие известные китайские, российские и зарубежные китаеведы, как Фэн Юлань, Чэнь Юнцзе, Фэй Сяотун, Чэн Чжунъин, Л.С. Переломов, В.А. Рубин, А.И. Кобзев, С. Энгл и другие .
В этом же кластере литературы будут использованы работы, посвященные месту и роли конфуцианства в истории Китая. Это особенно важно в связи с тем, что современное конфуцианство родилось в начале республиканского периода китайской истории, а после 1949 года, за редкими исключениями, развивалось за пределами вне интеллектуального поля материкового Китая - на Тайване, в Гонконге и позже в США. Однако, начиная с 1980-х годов, оно было вновь инкорпорировано в культурную повестку Китайской Народной Республики, и этот процесс совпал с не менее важным, тесно связанным с ним процессом - реинтеграцией огромной китайской диаспоры в общественную, экономическую и даже политическую жизнь КНР. О конфуцианстве в XX веке имеются крупные труды и статьи Дж. Мэйкхэма, Г. Алитто, Чэнь Лая, П. Блитстейна, Р.К. Невилла, Ли Минхуэя, Ни Пэймина и других .
Цель данного исследования - проследить особенности рецепции понятия «культура» в китайском философском дискурсе, центрированном феноменом современного неоконфуцианства. Для достижения цели исследования поставлены следующие задачи:
1. Описать процесс зарождения и развития китайского термина «вэньхуа», определить его смысловое наполнение и проанализировать противоречивый процесс его принятия в качестве аналога понятия «культура»;
2. Выявить степень обоснованности тезиса о «подмене» смысла понятия «вэньхуа» смыслом понятия «культура» в качестве акта эпистемологической « самоколонизации» ;
3. Проследить пути влияния западной (прежде всего, немецкой) культурфилософской традиции на процесс становления культурного самосознания Китая первой половины XX века и отметить точку начала встречного процесса «само-деколонизации» китайской философской мысли о культуре;
4. Доказать, что в представлении китайцев 1920-х гг. феномен «китайской культуры» Чжунго вэньхуа был в содержательном отношении равнозначен феномену, который сейчас принято обозначать как «конфуцианство», показать, как современное неоконфуцианство наследует в этом отношении классическому конфуцианству;
5. Обосновать продуктивность теории эпистемологической «само - деколонизации» китайской мысли о культуре с точки зрения реинтеграции китайской диаспоры, живущей в западных странах, в культурную жизнь материкового Китая.
Объектом исследования является «китайский вариант» феномена «культурного поворота» современной социогуманитарной мысли. Предмет исследования - репрезентация понятия «культура» в философии современного неоконфуцианства.
Область исследования соответствует пункту №3.17 «Сходство и различие цивилизационных моделей Востока и Запада. Проблемы культурной компаративистики» паспорта специальности ВАК 09.00.13 «Философская антропология, философия культуры».
Основные хронологические рамки исследования охватывают период с 1922 г., когда была опубликована работа Лян Шумина «Культуры Запада и Востока и их различия», с которой, по мнению большинства исследователей, начинается история современного неоконфуцианства, до наших дней. Вместе с тем ряд аспектов, важных для понимания как специфики понятия «вэньхуа» («культура»), с которым работает современное неоконфуцианство, так и особенностей модели «синтеза традиции», которая задействуется в нём, требуют значительного расширения этого временного интервала. Так, при анализе этимологии понятия «вэньхуа» используется текст «Канона Перемен», составленный в эпоху Чжоу (1045-221 гг. до н.э.), а теория «синтеза традиции» проиллюстрирована изложением ключевых моментов всей истории конфуцианства (V в. до н.э. - начало XX в.).
Теоретико-методологические основы диссертационного исследования. Теоретической основой диссертации является философская компаративистика, обеспечивающая исследование культурных различий на уровне специфики культурной аксиоматики. Применение системного подхода и методов герменевтического анализа позволяет на материалах современного неоконфуцианства уточнить вопрос о перспективах поиска синтезирующего «референта», «общей системы координат». Последнее особенно важно для интерпретации подходов современной китайской философии к обоснованию позиции представителей китайской культуры, вступающих в коммуникацию с представителями других культур (не только вестернизированных «западных» культур, но и российской).
В диссертации планируется использовать такие методы, как: динамический (позволяет показать развитие конфуцианства в процессе преодоления им системных кризисов, вызванных конкуренцией со стороны чужеродных идей); историко-философский (в рамках которого предполагается выяснить источник становления феномена культуры как в западном, так и в китайском философском дискурсе); сравнительно-исторический метод (способствовал выявлению особенностей генезиса культурфилософского дискурса в Китае, который происходил на фоне ознакомления китайских ученых с западной культурной традицией и моделями ее динамики); качественный контент-анализ (позволил систематизировать контекстные определения понятия «вэньхуа» исходя из особенностей содержащего его источника).
Научная новизна работы. Выявленные в работе пути рецепции понятия «культура» в китайском философском дискурсе позволяют реконструировать противоречивый путь развития самобытной китайской версии «философии культуры». Так, эквивалентом понятия «культура» в китайской философии принято считать идеографический концепт «вэнь+хуа», оформившийся в качестве понятия во второй половине XIX в. Однако, как показало исследование, уже на уровне этимологии понятие «вэньхуа» серьезно отличается от западного аналога. Альтернативный вариант перевода «вэньхуа» - «орнаментализация». Такой перевод, как представляется, подсвечивает присущую китайскому мироощущению идею отказа от регуляции спонтанного культурного опыта сообразно некоей рациональной цели.
Понятию «вэньхуа» семантически чужда идея линейного прогресса и безусловного приоритета нового перед старым. Тем не менее, китайские интеллектуалы конца XIX в. заместили содержание понятия «вэньхуа» содержанием понятия «культура», вложив в «вэньхуа» идею обновления самой культурной формы, или - оперируя китайскими категориями - «пути» дао культуры, а не лишь ее актуального наполнения. Этот процесс можно обозначить термином «эпистемологическая «самоколонизация» китайской мысли о культуре. Это было обусловлено усугубляющимся кризисом государства, который переживал Китай в период поздней Цин (1840-1912 гг.) и который требовал немедленного перехода мышления китайцев на западные ценностные рельсы.
Несколько позже, в условиях отхода от стратегии всесторонней вестернизации в 1920-е гг., китайской мысли потребовалась собственная модель осмысления культуры. Активный поиск такой модели был подстегнут событиями европейской истории - прежде всего, Первой мировой войной. Вместе с тем, ключевым произведением, оказавшим влияние на этот процесс, стала книга О. Шпенглера «Закат Европы» (опубликована в 1918 г.). Противоречие поиска альтернативы Западу, исходя из идеи Запада о самом себе, дополняется в данном случае условной близостью китайской картины мира немецкой культурфилософской традиции, в которой фокус понятия «культура» был смещен с производства на толкование. 1920-е гг. - это время смещения оптики с «культуры-вэньхуа» в универсальном смысле - к Чжунго вэньхуа в смысле локальном. Язык и концептуальная структура по-прежнему оставались европоцентричными, однако такого рода европоцентричность уже не препятствовала началу процесса эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре.
В работах современных неоконфуцианцев конфуцианство и неоконфуцианство, описанные в терминах западной этики, онтологии, трансцендентализма, экзистенциализма, герменевтики, прагматизма, предстают в виде полноценного зеркального аналога западной философии, но не ее конкурента. Доктрина современного неоконфуцианства предполагает комплементарность западного и конфуцианского философского вокабуляра, которая позволяет вернуть концептам китайского языка их традиционные значения, не искореняя при этом значений, устоявшихся в XX в. Подобный механизм мышления соответствует механизму, изначально заложенному в понятии «вэньхуа» и отработанному в модели эволюции конфуцианской культуры. В связи с чем опыт рецепции понятия «культура» в современном неоконфуцианстве можно трактовать как опыт эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре.
Теория эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре может использоваться как ракурс для изучения феномена «культурного Китая» - предлагаемого третьим поколением современных неоконфуцианцев кросс-национального объединения всех, причастных к китайской культуре, прежде всего - китайских граждан и китайской диаспоры.
Теоретическая значимость состоит во вкладе в развитие не-европоцентричной философской компаративистики и в описании одной из моделей эпистемологической деколонизации. В работе систематически изложены не только различия в семантике понятий «культура» и «вэньхуа» (а также феноменов культуры и вэньхуа), но и показан китайский вариант работы с этой понятийной несоизмеримостью. В поле российской синологии вводятся концепты «самоколонизации», как сознательного перехода к инокультурной референтной структуре, и «само-деколонизации», как поиска новых форматов мысли о культуре в условиях доминирования европоцентричного культурфилософского подхода. Кроме того, в работе заданы теоретические основания рассмотрения как классического, так и современного неоконфуцианства сквозь призму философии культуры: история современного неоконфуцианства представлена в виде истории эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре. Наконец, в работе показано, что именно благодаря этому измерению традиции современного неоконфуцианства она может служить основой культурной реинтеграции материкового Китая и китайской диаспоры.
Практическая значимость исследования состоит в перспективе изучения философской подоплеки идеи «конфуцианского синтетизма» как особой формы совмещения традиций и инноваций, представляющего собой альтернативу вестернизированной модернизации.
На основе детального анализа ценностных основ этого феномена, давно вышедшего за рамки теории и представляющего собой мощный социокультурный регулятор, можно корректировать конкретные модели межкультурной коммуникации России и Китая. Благодаря своему географическому положению и связанным с ним особенностям исторического развития Россия может претендовать на то, чтобы стать платформой для поиска комплекса культурных референтов и общего пространства для диалога в области продуктивной межкультурной коммуникации.
Положения, выносимые на защиту:
1. Западное понятие «культура» и китайское понятие «вэньхуа» существенно различаются в этимологическом отношении, что ставит вопрос о допустимости приравнивания китайской «мысли о культуре» к западной «мысли о культуре».
2. Процесс принятия понятия «вэньхуа» в качестве эквивалента западного понятия «культура» происходил на фоне реконцептуализации китайских мировоззренческих установок и повседневных практик с учетом западной культурной оптики. Форсированность этой реконцептуализации обусловила противоречивый характер заимствований и переработки китайской философской мыслью основного содержания западного понятийного аналога. Наиболее продуктивно выявить эту противоречивость позволяет концепция эпистемологической «самоколонизации» китайской мысли о культуре.
3. Тем не менее, значительное влияние на формирование самобытного
китайского культурного самосознания оказала немецкая
культурфилософская традиция, и особенно - «Закат Европы» О. Шпенглера, ставший точкой «культурного поворота» китайской философии к «философии культуры» «Культурный поворот» 1920-х гг. позволил китайским интеллектуалам задуматься о путях возвращения лингвокультурного феномена «китайской культуры», Чжунго вэньхуа, к органичной для понятия «вэньхуа» референтной структуре.
4. Феномен Чжунго вэньхуа на рубеже XIX-XX вв. был в содержательном отношении равнозначен тому, что в настоящее время в китайской традиции принято обозначать как «конфуцианство». Самобытная рефлексия о собственных культурных основаниях в условиях доминирования инокультурного языка описания этих оснований - это традиционный тип китайского философствования, выработанный конфуцианской традицией. Вместе с тем, подобная рефлексивность и интегративность позволила конфуцианству полноценно выполнять роль того, что в западной традиции принято объединять понятием «культура». В связи с чем именно современное неоконфуцианство может претендовать на формулирование стратегии эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре, то есть китайской версии «философии культуры».
5. Эпистемологическая само-деколонизации китайской мысли о культуре призвана стать основой реинтеграции «китайского мира» (автохтонный термин «культурный Китай») - кросс-национального объединения граждан Китая и китайской диаспоры.
Апробация результатов.
Текст диссертации прошел обсуждение на заседании кафедры философии им. А. Ф. Шишкина МГИМО (28.03.2022), основные положения и выводы исследования представлены на международных конференциях: «Творчество как национальная стихия: общее и особенное в современном социокультурном пространстве» (Санкт-Петербург, СПбГЭУ, 2019); «Россия - Китай: диалог в условиях глобализации = Ш^Ж - ФЙ:^^^^#Т Й^МЖ» (Чита, ЗабГУ, 2019; 2022); «Общество и государство в Китае» (Москва, ИВ РАН, 2019); на секции «Межкультурная коммуникация» и круглом столе «Региональные порядки и подъем Китая» в рамках XII Конвента РАМИ (Москва, МГИМО, 2019), а также на Шишкинских чтениях (Москва, МГИМО, 2018; 2019).
По теме исследования подготовлены и опубликованы статьи общим объемом 5,61 п. л.
Глава в монографии:
1. Сухомлинова, В.В. Конфуцианство как инструмент форматирования самоидентификации Китая в политическом курсе Си Цзиньпина / В. В. Сухомлинова // Модель развития современного Китая: оценки, дискуссии, прогнозы / А. Д. Воскресенский, А. В. Ломанов, С. В. Кривохиж [и др.]. - М.: Общество с ограниченной ответственностью "Аналитическо-консультативный центр "Стратегические изыскания". - 2019. - С. 685-698. (0,8 п.л.)
Статья в издании, индексируемом в Scopus (Q1) Emerging Sources Citation Index:
1. Сухомлинова, В.В. Новый «момент» для китайской диаспоры? / В. В. Сухомлинова // Вестник МГИМО-Университета - 2022. №15(2). - С.209-217. DOI: 10.24833/2071-8160-2022-2-83-209-217. (0,5 п.л.)
Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК:
2. Сухомлинова, В. В. Культурфилософское освоение "Заката Европы" О.
Шпенглера в китайской мысли в первой половине XX в / В. В. Сухомлинова // Философская мысль. - 2022. - № 1. - С. 73-84. DOI 10.25136/2409¬
8728.2022.1.36977. (0,75 п.л.)
3. Сухомлинова, В. В. Рецензия на сборник статей "Комплекс Дао по современной конфуцианской философии" / В. В. Сухомлинова // Концепт: философия, религия, культура. - 2021. - Т. 5. № 2(18). - С. 175-178. DOI 10.24833/2541-8831-2021-2-18-175-178. (0,25 п.л.)
4. Сухомлинова, В. В. Признаки синтеза конфуцианства с марксизмом в идее Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой Новой эпохи / В. В. Сухомлинова // Концепт: философия, религия, культура. - 2020. - Т. 4. № 1(13). - С. 30-38. DOI 10.24833/2541-8831-2020-1-13-30-38. (0,75 п.л.)
5. Сухомлинова, В. В. Интерпретация культуры в философии Ду Вэймина / В. В. Сухомлинова // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Философия. - 2019. - № 3(33). - С. 151-160. (0,62 п.л.)
6. Сухомлинова, В. В. Философский конгресс в Пекине / В. В. Сухомлинова // Концепт: философия, религия, культура. - 2018. - № 4(8). - С. 188-189. DOI 10.24833/2541-8831-2018-4-8-188-189. (0,12 п.л.)
7. Сухомлинова, В.В. Альтернативный коллективизм: глубинные
характеристики традиционного китайского общества / В.В. Сухомлинова // Манускрипт. - 2018. - № 9(95). - С. 93-99. DOI 10.30853/manuscript.2018-9.20. (0,8 п.л.)
Статьи в прочих изданиях:
1. Сухомлинова, В. В. Диалогическое сознание как основа нового типа научной рациональности: вклад России и Китая / В. В. Сухомлинова // Россия - Китай: диалог в условиях глобализации = Ш^Ж - Фй: ^^^^#Т^МЖ : Сборник статей I Международного российско-китайского симпозиума, Чита, 03-04 октября 2019 года / Ответственный редактор М.Н. Фомина. Чита: Забайкальский государственный университет, 2019. С. 172-177. (0,12 п.л.)
2. Сухомлинова, В. В. Китайская концепция творчества как "нанесения
узора поверх узора" с целью духовного совершенствования / В. В. Сухомлинова // Творчество как национальная стихия: общее и особенное в современном социокультурном пространстве : Сборник статей по итогам пятой международной научной конференции, Санкт-Петербург, 01-03 июля 2019 года / Под редакцией Г.Е. Аляева, О.Д. Маслобоевой. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский
государственный экономический университет, 2019. С. 272-281. (0,5 п.л.)
3. Сухомлинова, В. В. Философия культуры Фэн Юланя: от эклектизма к синкретизму / В. В. Сухомлинова // Общество и государство в Китае. 2019. Т. 49. № 1. С. 391-398. (0,4 п.л.)
Структура и объем диссертации.
Работа состоит из двух глав. В первой главе изложена история появления китайского понятия «вэньхуа», особенности его этимологии и эволюции в сравнении с понятием «культура». Детально описан неоднозначный процесс принятия понятия «вэньхуа» в качестве аналога понятия «культура» на рубеже XIX и XX веков, показано, что этот процесс носит черты эпистемологической «самоколонизации». Отдельное внимание уделяется моменту рецепции в китайской философской мысли морфологии культуры О. Шпенглера, которая оказалась созвучна традиционным китайским представлениям о том, что в европейской традиции объединено в феномене культуры.
Вторая глава диссертации посвящена конфуцианству, которое, как доказывается, вплоть до начала XX века выполняло функцию, наиболее близкую функции «культуры» в толковании немецкой традиции - как способ интерпретации, интеграции смысла, или гештальт. Эволюция конфуцианства представлена как кропотливое и рефлексивное философское синтезирование с целью внедрения прогрессивных ценностей и институтов. Наконец, показано, как, унаследовав подобный тип философствования, представители современного неоконфуцианства осуществляют эпистемологическую «само-деколонизацию» китайской культуры, то есть ее само-комментирование по принципу «орнаментализации», а не «систематизации» культурного опыта.
Общий объем текста - 142 страницы, список литературы включает 136 источников, из них 89 на иностранных языках.
Вместе с тем, можно с высокой степенью обоснованности утверждать, что в ХХ - начале XXI вв. китайская философская традиция переживает аналог «культурного поворота» , о котором на Западе говорят уже более трех десятилетий и который выявляет усиленный интерес к дискуссионному и вместе с тем релевантному многим исследовательским задачам понятию «культура». Изучение философии Китая сквозь призму рецепции понятия «культура» в соотношении с аутентичным китайским понятием «вэньхуа» открывает возможности более развернутого изучения актуальных тенденций освоения и присвоения Китаем западного опыта, позволяет глубже понять процессы, происходящие в ходе межкультурного взаимодействия с представителями этой культуры.
Степень разработанности темы. При написании диссертации были использованы два крупных кластера источников и исследовательской литературы, которые служат соответственно основой двух глав данной диссертации.
В первый кластер источников и литературы входят работы, посвященные особенностям китайской истории и культуры и - уже - этимологии и эволюции понятия «вэньхуа». Одной из наиболее интересных в этой области является энциклопедия «Духовная культура Китая» и статьи из древнего словаря «Шовэнь цзецзы» , а также труды таких известных зарубежных и отечественных синологов, - таких, как А.М. Карапетьянц, В.Г. Буров, В.В. Малявин, А. В. Меликсетов, Дж. Левенсон, Дж. Нидэм и специализированные статьи китайскоязычных и англоязычных исследователей . Непосредственно сравнению понятий «культура» и «вэньхуа» посвящены труды Р. Эймса, написанные единолично и в соавторстве с другими учеными .
В этой же группе первого кластера задействованы исследования, посвященные разнообразным подходам к толкованию китайскоязычных терминов, в том числе в условиях господства европоцентричного культурфилософского дискурса; это труды Г.Е. Гороховой, Чэнь Юнцзе, К. Хэма, Х. Юна и др . Сюда же отнесены работы, посвященные феноменам эпистемологической колонизации и деколонизации, поскольку именно они отражают метаморфозы, произошедшие с понятием «вэньхуа» при его сближении с понятием «культура» .
Во вторую подгруппу первого кластера входят источники и литература, посвященные сложившимся на Западе - в частности, в немецкой традиции - философским подходам к теме культуры и связанным с ней темам творчества, интерпретации и ценностей. В числе наиболее важных авторов здесь следует назвать такие имена, как И. Гердер, Э. Лессинг, И. Гёте, И. Кант, Ф. Гегель, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, В. Дильтей, В. Гумбольдт, В. Виндельбанд, Г. Риккерт и, наконец, О. Шпенглер, рецепция идей которого прямым образом повлияла на формирование китайского культурного самосознания . Ценное исследовательское изложение в этой области - совместный труд А.Л. Доброхотова и А. Т. Калинкина . Среди исследователей эволюции культурфилософского дискурса в западной традиции привлечены труды Р. Уильямса, К. Гирца, А.Л. Доброхотова, М.В. Силантьевой, О.Д. Маслобоевой, В.П. Визгина . Освоению идей Шпенглера в китайской философской мысли также посвящен отдельный корпус источников и литературы в рамках первого кластера .
Во втором кластере источников и литературы используются тексты конфуцианской традиции и литература, посвященная ей, включая наиболее крупную подгруппу - тексты современных неоконфуцианцев и исследовательские работы по нему. Неоконфуцианство - это философская традиция, оформившаяся на базе конфуцианства в первой половине II тысячелетия н.э. Прежде конфуцианская классика представляла из себя совокупность «четырех трактатов» и «пяти книг», содержание которых не было структурировано очевидной стержневой логикой. Эта логика была представлена именно в трудах неоконфуцианцев, разработавших принципы комментирования классики. Созданием на базе конфуцианства монолитной философской системы заняты и современные конфуцианцы, что и позволяет относить их к «неоконфуцианству». В то же время многие из них выступают против традиции комментирования как таковой, предпочитая ей интуитивное понимание раннеконфуцианских концептов с помощью буддистского и западного философского словаря. В связи с чем более распространенное в западном научном сообществе обозначение конфуцианства XX века - новое конфуцианство (New Confucianism), XXI века - современное новое конфуцианство (Contemporary New Confucianism). Один из крупнейших российских синологов, занимающихся неоконфуцианством, А.И. Кобзев предлагает все же использовать выражение «современное неоконфуцианство», другой известный китаевед А.В. Ломанов предлагает свой термин - «постконфуцианство». По иронии судьбы в литературе на китайском языке четкого разделения между «неоконфуцианством» и «новым конфуцианством» не проводится, поскольку приставка «нео» передается за счет того же самого понятия синь (^), что и прилагательное «новый». Для настоящей работы, однако, важно на уровне понятий сохранить преемственность между классическим неоконфуцианством и конфуцианством XX-XXI веков, в связи с чем в работе фигурирует формулировка «современное неоконфуцианство».
Во вторую подгруппу второго кластера, таким образом, вошли работы самих современных неоконфуцианцев первого поколения (первая половина XX века, Лян Шумин, Ма Ифу, Сюн Шили), второго (вторая половина XX века, Моу Цзунсань, Тан Цзюньи, Сюй Фугуань, Чжан Цзюньмай, Фэн Юлань) и третьего (конец XX - начало XXI вв., Ду Вэймин, Лю Шусянь, Чэн Чжунъин)14 - те из них, которые касаются осмысления собственной культурной традиции. Отдельный важный источник здесь - это эпохальная совместная работа четырех современных неоконфуцианцев второго поколения - «Манифест китайской культуры людям мира» (1958 г.)15.
14 ^i^^^,M%T^. ^^1 [Полное собрание сочинений Ма Ифу, под ред. У Гуана. Том
1.] Ханчжоу : Чжэцзян Гуцзи Чубаньшэ. 2013; ЖЖЖ. ЖЙЖЖДЖ^Ж / ^ЖЖ< [Лян Шумин. Культуры Востока и Запада и их философии / под. ред. Лян Шумина]. Шанхай: Шанхайское издательство научно-технических документов. 2015; ^ГА. ^ШЯгС [Сюн Шили. Трактат о сознании только]. Издательство Шанхайского книжного. 2008; ЖЖА. ^Й^Ш^ЖФ й ^ Ж [Моу Цзунсань. Интеллектуальная интуиция и китайская философия]. Тайбэй : Тайваньское издательство Шанъу. 1971; ММ^^Ж. ЖИУ [Полное собрание сочинений Тан Цзюньи. Т. 4]. Пекин : Издательство Цзючжоу. 2016; ММ^^Ж. ТГ-У [Полное собрание сочинений Тан Цзюньи. Т. 12]. Пекин : Издательство Цзючжоу. 2016; ^МЖАЖ. ЖИУ [Полное собрание сочинений Сюй Фугуаня. Т. 4]. Пекин : Издательство Цзючжоу. 2014.; ЖМЖ ^(ШЖ®ШЖ [Чжан Цзюньмай. История неоконфуцианской мысли]. Пекин : Издательство Народного университета Китая. 2006; ЖАЖ. ФН^ЖЖЖ / Ж^Ж^; ^Х%# [Фэн Юлань.
Краткая история китайской философии / Сост. Фэн Юлань, с коммент. Ту Югуана]. Пекин : Издательство Пекинского университета, 2013; Tu W. Centrality and Commonality: An Essay on Confucian Religiousness. Albany : SUNY Press; Tu W. Humanity and Self-cultivation : Essays in Confucian Thought. Boston : Cheng & Tsui. 1998; Neville R. C. Boston Confucianism: Portable Tradition in the Late-Modern World. Albany : State University of New York Press. 2000 и др.
15 ЖМЖ $*H, М^Ж, (£МЖ ^ФНЖЖ^ЖЖ#АЖЖД [Чжан Ц. Моу Ц. Тан Ц. Сюй Ф. Манифест китайской культуры людям мира]. // ЖАЛЯЖ^ЖЖ^А [Чжан Цзюньмай. История неоконфуцианской мысли]. Пекин : Издательство Народного университета Китая. 2006. С. 563-598.
В то же время «культурный» ракурс в работах современных неоконфуцианцев нередко оказывается причудливо фрагментирован и переплетен с вопросами онтологии. В связи с этим выделить его самостоятельно, учитывая огромный массив текстов-первоисточников, представляется задачей, выходящей за рамки данного исследования. Поэтому помимо текстов-источников существенным подспорьем для обработки информации стала авторитетная исследовательская литература, посвященная детальному изложению философских концепций современных неоконфуцианцев с их более четкой систематизацией , а также труды Д. Белла, Р. Невилла, Р. Эймса, Й. Роскер, С. Энгла, посвященные методам культурной компаративистики с позиции, максимально учитывающей китайское мировосприятие .
Изучение специфики современного неоконфуцианства также невозможно без понимания того, как исторически происходила интеграция конфуцианством инокультурных концептуальных матриц. Поэтому анализу современного неоконфуцианства предшествует в диссертации анализ раннего конфуцианства и классического неоконфуцианства, а именно механизма его адаптации в условиях необходимости проведения культурной модернизации. Над этой темой специально трудились такие известные китайские, российские и зарубежные китаеведы, как Фэн Юлань, Чэнь Юнцзе, Фэй Сяотун, Чэн Чжунъин, Л.С. Переломов, В.А. Рубин, А.И. Кобзев, С. Энгл и другие .
В этом же кластере литературы будут использованы работы, посвященные месту и роли конфуцианства в истории Китая. Это особенно важно в связи с тем, что современное конфуцианство родилось в начале республиканского периода китайской истории, а после 1949 года, за редкими исключениями, развивалось за пределами вне интеллектуального поля материкового Китая - на Тайване, в Гонконге и позже в США. Однако, начиная с 1980-х годов, оно было вновь инкорпорировано в культурную повестку Китайской Народной Республики, и этот процесс совпал с не менее важным, тесно связанным с ним процессом - реинтеграцией огромной китайской диаспоры в общественную, экономическую и даже политическую жизнь КНР. О конфуцианстве в XX веке имеются крупные труды и статьи Дж. Мэйкхэма, Г. Алитто, Чэнь Лая, П. Блитстейна, Р.К. Невилла, Ли Минхуэя, Ни Пэймина и других .
Цель данного исследования - проследить особенности рецепции понятия «культура» в китайском философском дискурсе, центрированном феноменом современного неоконфуцианства. Для достижения цели исследования поставлены следующие задачи:
1. Описать процесс зарождения и развития китайского термина «вэньхуа», определить его смысловое наполнение и проанализировать противоречивый процесс его принятия в качестве аналога понятия «культура»;
2. Выявить степень обоснованности тезиса о «подмене» смысла понятия «вэньхуа» смыслом понятия «культура» в качестве акта эпистемологической « самоколонизации» ;
3. Проследить пути влияния западной (прежде всего, немецкой) культурфилософской традиции на процесс становления культурного самосознания Китая первой половины XX века и отметить точку начала встречного процесса «само-деколонизации» китайской философской мысли о культуре;
4. Доказать, что в представлении китайцев 1920-х гг. феномен «китайской культуры» Чжунго вэньхуа был в содержательном отношении равнозначен феномену, который сейчас принято обозначать как «конфуцианство», показать, как современное неоконфуцианство наследует в этом отношении классическому конфуцианству;
5. Обосновать продуктивность теории эпистемологической «само - деколонизации» китайской мысли о культуре с точки зрения реинтеграции китайской диаспоры, живущей в западных странах, в культурную жизнь материкового Китая.
Объектом исследования является «китайский вариант» феномена «культурного поворота» современной социогуманитарной мысли. Предмет исследования - репрезентация понятия «культура» в философии современного неоконфуцианства.
Область исследования соответствует пункту №3.17 «Сходство и различие цивилизационных моделей Востока и Запада. Проблемы культурной компаративистики» паспорта специальности ВАК 09.00.13 «Философская антропология, философия культуры».
Основные хронологические рамки исследования охватывают период с 1922 г., когда была опубликована работа Лян Шумина «Культуры Запада и Востока и их различия», с которой, по мнению большинства исследователей, начинается история современного неоконфуцианства, до наших дней. Вместе с тем ряд аспектов, важных для понимания как специфики понятия «вэньхуа» («культура»), с которым работает современное неоконфуцианство, так и особенностей модели «синтеза традиции», которая задействуется в нём, требуют значительного расширения этого временного интервала. Так, при анализе этимологии понятия «вэньхуа» используется текст «Канона Перемен», составленный в эпоху Чжоу (1045-221 гг. до н.э.), а теория «синтеза традиции» проиллюстрирована изложением ключевых моментов всей истории конфуцианства (V в. до н.э. - начало XX в.).
Теоретико-методологические основы диссертационного исследования. Теоретической основой диссертации является философская компаративистика, обеспечивающая исследование культурных различий на уровне специфики культурной аксиоматики. Применение системного подхода и методов герменевтического анализа позволяет на материалах современного неоконфуцианства уточнить вопрос о перспективах поиска синтезирующего «референта», «общей системы координат». Последнее особенно важно для интерпретации подходов современной китайской философии к обоснованию позиции представителей китайской культуры, вступающих в коммуникацию с представителями других культур (не только вестернизированных «западных» культур, но и российской).
В диссертации планируется использовать такие методы, как: динамический (позволяет показать развитие конфуцианства в процессе преодоления им системных кризисов, вызванных конкуренцией со стороны чужеродных идей); историко-философский (в рамках которого предполагается выяснить источник становления феномена культуры как в западном, так и в китайском философском дискурсе); сравнительно-исторический метод (способствовал выявлению особенностей генезиса культурфилософского дискурса в Китае, который происходил на фоне ознакомления китайских ученых с западной культурной традицией и моделями ее динамики); качественный контент-анализ (позволил систематизировать контекстные определения понятия «вэньхуа» исходя из особенностей содержащего его источника).
Научная новизна работы. Выявленные в работе пути рецепции понятия «культура» в китайском философском дискурсе позволяют реконструировать противоречивый путь развития самобытной китайской версии «философии культуры». Так, эквивалентом понятия «культура» в китайской философии принято считать идеографический концепт «вэнь+хуа», оформившийся в качестве понятия во второй половине XIX в. Однако, как показало исследование, уже на уровне этимологии понятие «вэньхуа» серьезно отличается от западного аналога. Альтернативный вариант перевода «вэньхуа» - «орнаментализация». Такой перевод, как представляется, подсвечивает присущую китайскому мироощущению идею отказа от регуляции спонтанного культурного опыта сообразно некоей рациональной цели.
Понятию «вэньхуа» семантически чужда идея линейного прогресса и безусловного приоритета нового перед старым. Тем не менее, китайские интеллектуалы конца XIX в. заместили содержание понятия «вэньхуа» содержанием понятия «культура», вложив в «вэньхуа» идею обновления самой культурной формы, или - оперируя китайскими категориями - «пути» дао культуры, а не лишь ее актуального наполнения. Этот процесс можно обозначить термином «эпистемологическая «самоколонизация» китайской мысли о культуре. Это было обусловлено усугубляющимся кризисом государства, который переживал Китай в период поздней Цин (1840-1912 гг.) и который требовал немедленного перехода мышления китайцев на западные ценностные рельсы.
Несколько позже, в условиях отхода от стратегии всесторонней вестернизации в 1920-е гг., китайской мысли потребовалась собственная модель осмысления культуры. Активный поиск такой модели был подстегнут событиями европейской истории - прежде всего, Первой мировой войной. Вместе с тем, ключевым произведением, оказавшим влияние на этот процесс, стала книга О. Шпенглера «Закат Европы» (опубликована в 1918 г.). Противоречие поиска альтернативы Западу, исходя из идеи Запада о самом себе, дополняется в данном случае условной близостью китайской картины мира немецкой культурфилософской традиции, в которой фокус понятия «культура» был смещен с производства на толкование. 1920-е гг. - это время смещения оптики с «культуры-вэньхуа» в универсальном смысле - к Чжунго вэньхуа в смысле локальном. Язык и концептуальная структура по-прежнему оставались европоцентричными, однако такого рода европоцентричность уже не препятствовала началу процесса эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре.
В работах современных неоконфуцианцев конфуцианство и неоконфуцианство, описанные в терминах западной этики, онтологии, трансцендентализма, экзистенциализма, герменевтики, прагматизма, предстают в виде полноценного зеркального аналога западной философии, но не ее конкурента. Доктрина современного неоконфуцианства предполагает комплементарность западного и конфуцианского философского вокабуляра, которая позволяет вернуть концептам китайского языка их традиционные значения, не искореняя при этом значений, устоявшихся в XX в. Подобный механизм мышления соответствует механизму, изначально заложенному в понятии «вэньхуа» и отработанному в модели эволюции конфуцианской культуры. В связи с чем опыт рецепции понятия «культура» в современном неоконфуцианстве можно трактовать как опыт эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре.
Теория эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре может использоваться как ракурс для изучения феномена «культурного Китая» - предлагаемого третьим поколением современных неоконфуцианцев кросс-национального объединения всех, причастных к китайской культуре, прежде всего - китайских граждан и китайской диаспоры.
Теоретическая значимость состоит во вкладе в развитие не-европоцентричной философской компаративистики и в описании одной из моделей эпистемологической деколонизации. В работе систематически изложены не только различия в семантике понятий «культура» и «вэньхуа» (а также феноменов культуры и вэньхуа), но и показан китайский вариант работы с этой понятийной несоизмеримостью. В поле российской синологии вводятся концепты «самоколонизации», как сознательного перехода к инокультурной референтной структуре, и «само-деколонизации», как поиска новых форматов мысли о культуре в условиях доминирования европоцентричного культурфилософского подхода. Кроме того, в работе заданы теоретические основания рассмотрения как классического, так и современного неоконфуцианства сквозь призму философии культуры: история современного неоконфуцианства представлена в виде истории эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре. Наконец, в работе показано, что именно благодаря этому измерению традиции современного неоконфуцианства она может служить основой культурной реинтеграции материкового Китая и китайской диаспоры.
Практическая значимость исследования состоит в перспективе изучения философской подоплеки идеи «конфуцианского синтетизма» как особой формы совмещения традиций и инноваций, представляющего собой альтернативу вестернизированной модернизации.
На основе детального анализа ценностных основ этого феномена, давно вышедшего за рамки теории и представляющего собой мощный социокультурный регулятор, можно корректировать конкретные модели межкультурной коммуникации России и Китая. Благодаря своему географическому положению и связанным с ним особенностям исторического развития Россия может претендовать на то, чтобы стать платформой для поиска комплекса культурных референтов и общего пространства для диалога в области продуктивной межкультурной коммуникации.
Положения, выносимые на защиту:
1. Западное понятие «культура» и китайское понятие «вэньхуа» существенно различаются в этимологическом отношении, что ставит вопрос о допустимости приравнивания китайской «мысли о культуре» к западной «мысли о культуре».
2. Процесс принятия понятия «вэньхуа» в качестве эквивалента западного понятия «культура» происходил на фоне реконцептуализации китайских мировоззренческих установок и повседневных практик с учетом западной культурной оптики. Форсированность этой реконцептуализации обусловила противоречивый характер заимствований и переработки китайской философской мыслью основного содержания западного понятийного аналога. Наиболее продуктивно выявить эту противоречивость позволяет концепция эпистемологической «самоколонизации» китайской мысли о культуре.
3. Тем не менее, значительное влияние на формирование самобытного
китайского культурного самосознания оказала немецкая
культурфилософская традиция, и особенно - «Закат Европы» О. Шпенглера, ставший точкой «культурного поворота» китайской философии к «философии культуры» «Культурный поворот» 1920-х гг. позволил китайским интеллектуалам задуматься о путях возвращения лингвокультурного феномена «китайской культуры», Чжунго вэньхуа, к органичной для понятия «вэньхуа» референтной структуре.
4. Феномен Чжунго вэньхуа на рубеже XIX-XX вв. был в содержательном отношении равнозначен тому, что в настоящее время в китайской традиции принято обозначать как «конфуцианство». Самобытная рефлексия о собственных культурных основаниях в условиях доминирования инокультурного языка описания этих оснований - это традиционный тип китайского философствования, выработанный конфуцианской традицией. Вместе с тем, подобная рефлексивность и интегративность позволила конфуцианству полноценно выполнять роль того, что в западной традиции принято объединять понятием «культура». В связи с чем именно современное неоконфуцианство может претендовать на формулирование стратегии эпистемологической само-деколонизации китайской мысли о культуре, то есть китайской версии «философии культуры».
5. Эпистемологическая само-деколонизации китайской мысли о культуре призвана стать основой реинтеграции «китайского мира» (автохтонный термин «культурный Китай») - кросс-национального объединения граждан Китая и китайской диаспоры.
Апробация результатов.
Текст диссертации прошел обсуждение на заседании кафедры философии им. А. Ф. Шишкина МГИМО (28.03.2022), основные положения и выводы исследования представлены на международных конференциях: «Творчество как национальная стихия: общее и особенное в современном социокультурном пространстве» (Санкт-Петербург, СПбГЭУ, 2019); «Россия - Китай: диалог в условиях глобализации = Ш^Ж - ФЙ:^^^^#Т Й^МЖ» (Чита, ЗабГУ, 2019; 2022); «Общество и государство в Китае» (Москва, ИВ РАН, 2019); на секции «Межкультурная коммуникация» и круглом столе «Региональные порядки и подъем Китая» в рамках XII Конвента РАМИ (Москва, МГИМО, 2019), а также на Шишкинских чтениях (Москва, МГИМО, 2018; 2019).
По теме исследования подготовлены и опубликованы статьи общим объемом 5,61 п. л.
Глава в монографии:
1. Сухомлинова, В.В. Конфуцианство как инструмент форматирования самоидентификации Китая в политическом курсе Си Цзиньпина / В. В. Сухомлинова // Модель развития современного Китая: оценки, дискуссии, прогнозы / А. Д. Воскресенский, А. В. Ломанов, С. В. Кривохиж [и др.]. - М.: Общество с ограниченной ответственностью "Аналитическо-консультативный центр "Стратегические изыскания". - 2019. - С. 685-698. (0,8 п.л.)
Статья в издании, индексируемом в Scopus (Q1) Emerging Sources Citation Index:
1. Сухомлинова, В.В. Новый «момент» для китайской диаспоры? / В. В. Сухомлинова // Вестник МГИМО-Университета - 2022. №15(2). - С.209-217. DOI: 10.24833/2071-8160-2022-2-83-209-217. (0,5 п.л.)
Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК:
2. Сухомлинова, В. В. Культурфилософское освоение "Заката Европы" О.
Шпенглера в китайской мысли в первой половине XX в / В. В. Сухомлинова // Философская мысль. - 2022. - № 1. - С. 73-84. DOI 10.25136/2409¬
8728.2022.1.36977. (0,75 п.л.)
3. Сухомлинова, В. В. Рецензия на сборник статей "Комплекс Дао по современной конфуцианской философии" / В. В. Сухомлинова // Концепт: философия, религия, культура. - 2021. - Т. 5. № 2(18). - С. 175-178. DOI 10.24833/2541-8831-2021-2-18-175-178. (0,25 п.л.)
4. Сухомлинова, В. В. Признаки синтеза конфуцианства с марксизмом в идее Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой Новой эпохи / В. В. Сухомлинова // Концепт: философия, религия, культура. - 2020. - Т. 4. № 1(13). - С. 30-38. DOI 10.24833/2541-8831-2020-1-13-30-38. (0,75 п.л.)
5. Сухомлинова, В. В. Интерпретация культуры в философии Ду Вэймина / В. В. Сухомлинова // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Философия. - 2019. - № 3(33). - С. 151-160. (0,62 п.л.)
6. Сухомлинова, В. В. Философский конгресс в Пекине / В. В. Сухомлинова // Концепт: философия, религия, культура. - 2018. - № 4(8). - С. 188-189. DOI 10.24833/2541-8831-2018-4-8-188-189. (0,12 п.л.)
7. Сухомлинова, В.В. Альтернативный коллективизм: глубинные
характеристики традиционного китайского общества / В.В. Сухомлинова // Манускрипт. - 2018. - № 9(95). - С. 93-99. DOI 10.30853/manuscript.2018-9.20. (0,8 п.л.)
Статьи в прочих изданиях:
1. Сухомлинова, В. В. Диалогическое сознание как основа нового типа научной рациональности: вклад России и Китая / В. В. Сухомлинова // Россия - Китай: диалог в условиях глобализации = Ш^Ж - Фй: ^^^^#Т^МЖ : Сборник статей I Международного российско-китайского симпозиума, Чита, 03-04 октября 2019 года / Ответственный редактор М.Н. Фомина. Чита: Забайкальский государственный университет, 2019. С. 172-177. (0,12 п.л.)
2. Сухомлинова, В. В. Китайская концепция творчества как "нанесения
узора поверх узора" с целью духовного совершенствования / В. В. Сухомлинова // Творчество как национальная стихия: общее и особенное в современном социокультурном пространстве : Сборник статей по итогам пятой международной научной конференции, Санкт-Петербург, 01-03 июля 2019 года / Под редакцией Г.Е. Аляева, О.Д. Маслобоевой. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский
государственный экономический университет, 2019. С. 272-281. (0,5 п.л.)
3. Сухомлинова, В. В. Философия культуры Фэн Юланя: от эклектизма к синкретизму / В. В. Сухомлинова // Общество и государство в Китае. 2019. Т. 49. № 1. С. 391-398. (0,4 п.л.)
Структура и объем диссертации.
Работа состоит из двух глав. В первой главе изложена история появления китайского понятия «вэньхуа», особенности его этимологии и эволюции в сравнении с понятием «культура». Детально описан неоднозначный процесс принятия понятия «вэньхуа» в качестве аналога понятия «культура» на рубеже XIX и XX веков, показано, что этот процесс носит черты эпистемологической «самоколонизации». Отдельное внимание уделяется моменту рецепции в китайской философской мысли морфологии культуры О. Шпенглера, которая оказалась созвучна традиционным китайским представлениям о том, что в европейской традиции объединено в феномене культуры.
Вторая глава диссертации посвящена конфуцианству, которое, как доказывается, вплоть до начала XX века выполняло функцию, наиболее близкую функции «культуры» в толковании немецкой традиции - как способ интерпретации, интеграции смысла, или гештальт. Эволюция конфуцианства представлена как кропотливое и рефлексивное философское синтезирование с целью внедрения прогрессивных ценностей и институтов. Наконец, показано, как, унаследовав подобный тип философствования, представители современного неоконфуцианства осуществляют эпистемологическую «само-деколонизацию» китайской культуры, то есть ее само-комментирование по принципу «орнаментализации», а не «систематизации» культурного опыта.
Общий объем текста - 142 страницы, список литературы включает 136 источников, из них 89 на иностранных языках.
В ходе проведенного исследования были сделаны следующие выводы:
Общепринятым аналогом западного понятия «культура» является в китайском языке понятие «вэньхуа». Тем не менее, символические коннотации, окружавшие каждое из понятий в момент его возникновения, различаются. Понятие «культура» телеологично: в его основе лежат сельскохозяйственные метафоры, связанные с регуляцией природного материала в соответствии с человеческим (или божественным) планом. Понятие «вэньхуа» было сгенерировано из двух идеограмм: вэнь (узор) и хуа (динамичное преобразование состояния). В основе идеограммы «вэнь» лежит метафора тканого орнамента, или узора - скрытого, внеисторического начала, общего для природы и человека. «Узор» можно подсвечивать по мере наблюдения за природными явлениями и за спонтанным оформлением человеческого уклада, но нельзя регулировать. Понятие «вэньхуа», таким образом, ателеологично, оно указывает на возвращение к свободному, бесцельному, интуитивному, и его более подходящий в данном контексте перевод - «орнаментализация».
Вследствие культурной экспансии Запада в XIX веке возникла острая необходимость во всесторонней модернизации китайского общества, а значит, в перестройке китайской референтной структуры по западному образцу. Руками китайских интеллектуалов идеограммы вэньяня (древнекитайского языка) наполнялись новым содержанием, расходящимся с их символическими коннотациями. В понятие «вэньмин кайхуа», которое было позже сокращено до «вэньхуа», были заложены семантически чуждые ему идеи линейного прогресса, ценностного приоритета нового перед старым. Предлагается вслед за рядом китайских исследователей обозначить этот феномен как «самоколонизация».
Если приравнивание понятия «вэньхуа» к понятию «цивилизация», то есть универсальному линейному прогрессу, следовало в русле англо-французской культурфилософской традиции, то в немецкой традиции фокус понятия «культура» был смещен с производства на толкование, то есть на способ генерации символики и способ сообщения ценности. В ней же развивалась идея об индивидуальности, а значит - множественности этих толкований, наиболее ярко выраженная в морфологии культуры О. Шпенглера. В условиях отхода Китая от стратегии всесторонней вестернизации на рубеже 1910-х и 1920-х гг. перед ним встала задача поиска собственного, независимого от западного, культурного самосознания, и появившаяся как раз в это время концепция Шпенглера этот поиск легитимировала.
После завершения Первой мировой войны и публикации «Заката Европы» китайские интеллектуалы в массе заговорили о «китайской культуре» (Чжунго вэньхуа) как о самостоятельном феномене, который можно сравнивать с западной (Сифан вэньхуа) и свою принадлежность к которой можно осмыслять. Произошло смещение объекта с «культуры-вэньхуа» в универсальном смысле - к Чжунго вэньхуа в смысле локальном. Язык и концептуальная структура этого обсуждения оставались европоцентричными, однако такого рода европоцентричность уже не препятствовала началу процесса эпистемологической само-деколонизации. Китайская культура вновь вступила на традиционный для нее - а именно, для ее конфуцианского «стержня» - путь воспроизводства через само-комментирование с инокультурных ракурсов.
Конфуцианство родилось как традиция не создания, а интерпретации (Конфуций: «не творю, а передаю»). Интерпретацией могло стать как
«пришнуровывание» комментариев к текстам древних канонов, так и написание в полемике с ними авторских трактатов или даже их устное обсуждение в режиме реального времени. Статус интерпретации в конфуцианстве подкрепляется положением Мэн-цзы об изначально доброй природе человека, то есть об имманентности истины пониманию интерпретатора. В неоконфуцианстве утвердилось понимание задачи интерпретатора как интегрированного переживания разнородных традиций, сосуществование которых в одной культурной реальности уже нельзя игнорировать, при этом объектом интерпретации по-прежнему были классическое пятикнижие и конфуцианское четверокнижие.
Если понимать конфуцианство буквально, можно считать его консервативной или даже патриархальной традицией, поскольку то, что предлагается в нем к имплементации, было сказано тысячелетия назад. Новаторство конфуцианства, тем не менее, заключается в развитии искусства интерпретации классики. В связи с тем, что интерпретируемые тексты конфуцианства, удаляясь во времени от актуальной эпохи, все более онтологизируются, истинным содержанием культуры оказывается не оригинал текста, а его интерпретация. Таким образом, в самой основе конфуцианства заложена идея о максимально возможной пролиферации концептуальных матриц - языков, на которых говорится о смыслах, заложенных в раннеконфуцианской классике. Это отвечает древним китайским представлениям о множественности миропорядков вселенной, складывающихся не в рациональную схему, а в проступающий через них узор.
Историю современного неоконфуцианства (или нового конфуцианства) принято отсчитывать от 1920-х годов и связывать ее с осмыслением новоявленной «китайской культуры» Чжунго вэньхуа. По форме философия современного неоконфуцианства - это феномен очередной масштабной интерпретации классических трактатов, разворачивающейся в настоящем времени. В этих работах конфуцианство и неоконфуцианство, описанные в терминах западной этики, онтологии, трансцендентализма, экзистенциализма, герменевтики, прагматизма, предстают в виде полноценного зеркального аналога западной философии . Аналога, но не конкурента, поскольку, в представлении современных неоконфуцианцев, не китайская философия интегрирована в мировую, а наоборот, мировая - в китайскую, по традиционной для конфуцианства схеме синтеза традиции.
Опыт рецепции понятия «культура» в современном неоконфуцианстве - это, прежде всего, опыт эпистемологической само-деколонизации. Поспешная вестернизация Китая в 1864-1949 гг. и запрет на традиционную культуру в 1949¬1979 гг. оказали разрушительное влияние на психологическую и когнитивную цельность тех, кто прежде ассоциировал себя с конфуцианством. Признание их
права на самоидентификацию и социальную интеграцию через его концепты и смыслы, наряду с концептами и смыслами других традиций, - в этом, а не в формулировании основ синоцентричного мира, как представляется, состоит задача конфуцианства в современных условиях.
В связи с многослойностью данной диссертации данные выводы могут казаться чересчур амбициозными. Тем не менее, автор не оставляет желания и впредь заниматься исследованиями данной темы, конкретизировать и подвергать критическому переосмыслению имеющиеся наработки. С этой точки зрения настоящая диссертация является первичной рекогносцировкой будущего поля работ.
С другой стороны, толкование «вэньхуа» как «орнаментализации» спонтанно возникающего уклада, с учетом возрастающего интереса к уникальной особенности китайской культуры интегрировать разнородные элементы, уже заручилось поддержкой и интересом со стороны старших коллег автора.
Кроме того, опыт китайской эпистемологической само-деколонизации представляется весьма ценным в условиях развития постколониальных исследований, следующих за изменениями в архитектонике глобальной политики и мировой культуры. Этот опыт мог бы быть глубже концептуализирован, если использовать его в качестве доказанной культурной оптики для отдельных процессов, происходящих, скорее, на микро-, нежели на макроуровне, как это было сделано в настоящей диссертации. В частности, автор планирует продолжать изучение философии Ду Вэймина и «бостонского конфуцианства», а также философской компаративистики Р. Эймса и Д. Холла, формулируемых в режиме реального времени, - с надеждой, что однажды это позволит четче сформулировать такие конкретные методы эпистемологической само-деколонизации, которые являлись бы продуктом китайского культурного сознания, но были бы применимы и за пределами востоковедческого дискурса.
Данное исследование способствует проникновению российской научной мысли в глубинные характеристики китайской духовной культуры. Благодаря тому, что в нем предлагается путь преодоления стереотипов, принятых в европоцентрчных подходах к осмыслению Китая, оно позволяет российской культурфилософской мысли рефлексировать над собственными стереотипами. Кроме того, выработанная в рамках современного неоконфуцианства модель «синтеза традиции», в том числе способствующая оформлению идентичности «культурно уязвимой» группы - диаспоры - и ее полноценной интеграции в общественно-экономическую и интеллектуальную жизнь современной КНР, предлагает России продуктивные модели культурной интеграции не только в ее границах, но и далеко за их пределами. Наконец, данное исследование может служить источником дополнения китайско-русских словарей значением «орнаментализация» - для понятия «вэньхуа» и «самоколонизация» — для понятия «цзыво чжиминьхуа».
Общепринятым аналогом западного понятия «культура» является в китайском языке понятие «вэньхуа». Тем не менее, символические коннотации, окружавшие каждое из понятий в момент его возникновения, различаются. Понятие «культура» телеологично: в его основе лежат сельскохозяйственные метафоры, связанные с регуляцией природного материала в соответствии с человеческим (или божественным) планом. Понятие «вэньхуа» было сгенерировано из двух идеограмм: вэнь (узор) и хуа (динамичное преобразование состояния). В основе идеограммы «вэнь» лежит метафора тканого орнамента, или узора - скрытого, внеисторического начала, общего для природы и человека. «Узор» можно подсвечивать по мере наблюдения за природными явлениями и за спонтанным оформлением человеческого уклада, но нельзя регулировать. Понятие «вэньхуа», таким образом, ателеологично, оно указывает на возвращение к свободному, бесцельному, интуитивному, и его более подходящий в данном контексте перевод - «орнаментализация».
Вследствие культурной экспансии Запада в XIX веке возникла острая необходимость во всесторонней модернизации китайского общества, а значит, в перестройке китайской референтной структуры по западному образцу. Руками китайских интеллектуалов идеограммы вэньяня (древнекитайского языка) наполнялись новым содержанием, расходящимся с их символическими коннотациями. В понятие «вэньмин кайхуа», которое было позже сокращено до «вэньхуа», были заложены семантически чуждые ему идеи линейного прогресса, ценностного приоритета нового перед старым. Предлагается вслед за рядом китайских исследователей обозначить этот феномен как «самоколонизация».
Если приравнивание понятия «вэньхуа» к понятию «цивилизация», то есть универсальному линейному прогрессу, следовало в русле англо-французской культурфилософской традиции, то в немецкой традиции фокус понятия «культура» был смещен с производства на толкование, то есть на способ генерации символики и способ сообщения ценности. В ней же развивалась идея об индивидуальности, а значит - множественности этих толкований, наиболее ярко выраженная в морфологии культуры О. Шпенглера. В условиях отхода Китая от стратегии всесторонней вестернизации на рубеже 1910-х и 1920-х гг. перед ним встала задача поиска собственного, независимого от западного, культурного самосознания, и появившаяся как раз в это время концепция Шпенглера этот поиск легитимировала.
После завершения Первой мировой войны и публикации «Заката Европы» китайские интеллектуалы в массе заговорили о «китайской культуре» (Чжунго вэньхуа) как о самостоятельном феномене, который можно сравнивать с западной (Сифан вэньхуа) и свою принадлежность к которой можно осмыслять. Произошло смещение объекта с «культуры-вэньхуа» в универсальном смысле - к Чжунго вэньхуа в смысле локальном. Язык и концептуальная структура этого обсуждения оставались европоцентричными, однако такого рода европоцентричность уже не препятствовала началу процесса эпистемологической само-деколонизации. Китайская культура вновь вступила на традиционный для нее - а именно, для ее конфуцианского «стержня» - путь воспроизводства через само-комментирование с инокультурных ракурсов.
Конфуцианство родилось как традиция не создания, а интерпретации (Конфуций: «не творю, а передаю»). Интерпретацией могло стать как
«пришнуровывание» комментариев к текстам древних канонов, так и написание в полемике с ними авторских трактатов или даже их устное обсуждение в режиме реального времени. Статус интерпретации в конфуцианстве подкрепляется положением Мэн-цзы об изначально доброй природе человека, то есть об имманентности истины пониманию интерпретатора. В неоконфуцианстве утвердилось понимание задачи интерпретатора как интегрированного переживания разнородных традиций, сосуществование которых в одной культурной реальности уже нельзя игнорировать, при этом объектом интерпретации по-прежнему были классическое пятикнижие и конфуцианское четверокнижие.
Если понимать конфуцианство буквально, можно считать его консервативной или даже патриархальной традицией, поскольку то, что предлагается в нем к имплементации, было сказано тысячелетия назад. Новаторство конфуцианства, тем не менее, заключается в развитии искусства интерпретации классики. В связи с тем, что интерпретируемые тексты конфуцианства, удаляясь во времени от актуальной эпохи, все более онтологизируются, истинным содержанием культуры оказывается не оригинал текста, а его интерпретация. Таким образом, в самой основе конфуцианства заложена идея о максимально возможной пролиферации концептуальных матриц - языков, на которых говорится о смыслах, заложенных в раннеконфуцианской классике. Это отвечает древним китайским представлениям о множественности миропорядков вселенной, складывающихся не в рациональную схему, а в проступающий через них узор.
Историю современного неоконфуцианства (или нового конфуцианства) принято отсчитывать от 1920-х годов и связывать ее с осмыслением новоявленной «китайской культуры» Чжунго вэньхуа. По форме философия современного неоконфуцианства - это феномен очередной масштабной интерпретации классических трактатов, разворачивающейся в настоящем времени. В этих работах конфуцианство и неоконфуцианство, описанные в терминах западной этики, онтологии, трансцендентализма, экзистенциализма, герменевтики, прагматизма, предстают в виде полноценного зеркального аналога западной философии . Аналога, но не конкурента, поскольку, в представлении современных неоконфуцианцев, не китайская философия интегрирована в мировую, а наоборот, мировая - в китайскую, по традиционной для конфуцианства схеме синтеза традиции.
Опыт рецепции понятия «культура» в современном неоконфуцианстве - это, прежде всего, опыт эпистемологической само-деколонизации. Поспешная вестернизация Китая в 1864-1949 гг. и запрет на традиционную культуру в 1949¬1979 гг. оказали разрушительное влияние на психологическую и когнитивную цельность тех, кто прежде ассоциировал себя с конфуцианством. Признание их
права на самоидентификацию и социальную интеграцию через его концепты и смыслы, наряду с концептами и смыслами других традиций, - в этом, а не в формулировании основ синоцентричного мира, как представляется, состоит задача конфуцианства в современных условиях.
В связи с многослойностью данной диссертации данные выводы могут казаться чересчур амбициозными. Тем не менее, автор не оставляет желания и впредь заниматься исследованиями данной темы, конкретизировать и подвергать критическому переосмыслению имеющиеся наработки. С этой точки зрения настоящая диссертация является первичной рекогносцировкой будущего поля работ.
С другой стороны, толкование «вэньхуа» как «орнаментализации» спонтанно возникающего уклада, с учетом возрастающего интереса к уникальной особенности китайской культуры интегрировать разнородные элементы, уже заручилось поддержкой и интересом со стороны старших коллег автора.
Кроме того, опыт китайской эпистемологической само-деколонизации представляется весьма ценным в условиях развития постколониальных исследований, следующих за изменениями в архитектонике глобальной политики и мировой культуры. Этот опыт мог бы быть глубже концептуализирован, если использовать его в качестве доказанной культурной оптики для отдельных процессов, происходящих, скорее, на микро-, нежели на макроуровне, как это было сделано в настоящей диссертации. В частности, автор планирует продолжать изучение философии Ду Вэймина и «бостонского конфуцианства», а также философской компаративистики Р. Эймса и Д. Холла, формулируемых в режиме реального времени, - с надеждой, что однажды это позволит четче сформулировать такие конкретные методы эпистемологической само-деколонизации, которые являлись бы продуктом китайского культурного сознания, но были бы применимы и за пределами востоковедческого дискурса.
Данное исследование способствует проникновению российской научной мысли в глубинные характеристики китайской духовной культуры. Благодаря тому, что в нем предлагается путь преодоления стереотипов, принятых в европоцентрчных подходах к осмыслению Китая, оно позволяет российской культурфилософской мысли рефлексировать над собственными стереотипами. Кроме того, выработанная в рамках современного неоконфуцианства модель «синтеза традиции», в том числе способствующая оформлению идентичности «культурно уязвимой» группы - диаспоры - и ее полноценной интеграции в общественно-экономическую и интеллектуальную жизнь современной КНР, предлагает России продуктивные модели культурной интеграции не только в ее границах, но и далеко за их пределами. Наконец, данное исследование может служить источником дополнения китайско-русских словарей значением «орнаментализация» - для понятия «вэньхуа» и «самоколонизация» — для понятия «цзыво чжиминьхуа».
Подобные работы
- ВЛИЯНИЕ КИТАЙСКОЙ КОНФУЦИАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ НА ЯПОНСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО VIII - XVII вв.
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4900 р. Год сдачи: 2019 - Роль Кан Ювэя в общественно-политической модернизации Китая (вторая половина XIX - начало XX вв.)
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4325 р. Год сдачи: 2022 - Роль Кан Ювэя в процессе политической модернизации Китая (вторая половина XIX - начало XX вв.)
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4300 р. Год сдачи: 2020