Фантастический хронотоп в произведения Б.Н. и А.Н. Стругацких «Улитка на склоне» и «Пикник на обочине»
|
Введение 3
ГЛАВА 1. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ХРОНОТОП В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ ВЕКА 10
1.1 Фантастичесий хронотоп как явление 10
1.2 Особенности фантастического хронотопа в литературе ХХ века...25
Вывод 32
ГЛАВА 2. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ХРОНОТОП В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХ
2.1 Фантастический хронотоп в "Пикнике на обочине" 33
2.2 Фантастический хронотоп в "Улитке на склоне" 39
Вывод 49
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 51
ГЛАВА 1. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ХРОНОТОП В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ ВЕКА 10
1.1 Фантастичесий хронотоп как явление 10
1.2 Особенности фантастического хронотопа в литературе ХХ века...25
Вывод 32
ГЛАВА 2. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ХРОНОТОП В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХ
2.1 Фантастический хронотоп в "Пикнике на обочине" 33
2.2 Фантастический хронотоп в "Улитке на склоне" 39
Вывод 49
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 51
Литература ХХ века - период непростой, сложный и двойственный.
Литературный процесс данного периода в сегодняшний день изучается особенно основательно. Жанровая особенность текстов является фактором большого количества диспутов среди ученых -литераторов. По сей день невозможно конкретно выразить такие определения, как "антиутопия", "научная фантастика", "социальная фантастика", "фэнтези" и прочее. Это объясняется тем, что жанры, сформировавшиеся во второй половине ХХ столетия, синкретичны и впитывают в себя компоненты других жанров, поэтому представить единственное определение и конкретно систематизировать произведение почти невозможно.
Первоначально под названием "научная фантастика" понимались только те произведения, которые прогнозировали научные изобретения в будущем. Позже термин несколько расширился и начал включать в себя ещё и "социальную фантастику, т.е. утопии и антиутопии. Со временем научные проблемы начали вытесняться проблемами общества, и произведения научной фантастики становились орудием для борьбы идей среди противоборствующими сторонами. Так как писатель был неограничен в создании мира, в который он имел возможность поместить разногласие, научная фантастика все чаще стала именоваться "интеллектуальной литературой".
Как правило, русских фантастов оставляли без внимания, так как ученые полагали, то такие произведения не несут в себе культурной значимости. В XXI столетии, к примеру, принято причислять произведения научно-фантастического жанра к разделу беллетристики. К сожалению, XXI век для российской фантастики и фэнтези стал губительным - среди тысячи посредственных книг трудно найти по -настоящему важную для жанра. Сюжетная линия и герои однообразны, развитие героя в книгах или не происходит вообще, или стремится к деградации. Современная отечественная литература в целом переживает полный упадок сейчас. Совершенно обратная ситуация протекала с фантастической литературой в России в ХХ столетии. Отличительная черта отечественной социальной фантастики складывается в том, что за передним планом вымышленности стоял глубокий философский смысл. Произведения трудны для осмысления, большая часть из них считается искусным смешением трех реалий - научной, повседневной и вымышленной. Сказочный слой в тестах проявляется разными методами: сюжетной линией, хронотопом, системой образов и действием героев, взаимоотношением среди читателем и главным героем.
К писателям второй половины ХХ столетия причисляются Аркадий и Борис Стругацкие. Безусловно, их вклад в эпопею отечественной литературы огромен. Они стали первыми писателями -фантастами в России.
В первую очередь нужно конкретно разделить понятия "фэнтези" и "фантастика". Существенное различие состоит в том, что фэнтези не стремится разъяснить происходящее в выдуманном мире с точки зрения науки и техники. В связи с этим принято считать, что фантастика, в том числе научная, не имеет ничего общего с сказкой и мифом, а тексты фэнтезийного характера считаются перевоплощением и интерпретацией сказок. Бесспорно, в фэнтезийных текстах доля сказочного значительно выше, нежели в произведениях научно -фантастических, однако при этом формирование жанра "фантастика" произошло значительно ранге. Первоначальные поджанры фантастики зафиксирован ы в древних текстах, к примеру, в "Одиссее" Гомера. Сюжетная линия, система образов и героев, их отклик на происходящие события считаются началом всей западноевропейской фантастической литературы.
Целью данной работы является выделение научного хронотопа в творчестве Аркадия и Бориса Стругацких. Для примера и детального разбора были выбраны два произведения: "Пикник на обочине" и "Улитка на склоне", поскольку именно в этих текстах можно проследить взаимодействие двух хронотопов - фантастического и сказочного.
Актуальность данной работы обусловлена тем, что творчество отечественных писателей-фантастов, в том числе Аркадия и Бориса Стругацких, изучено не в полном объеме.
Научная новизна работы заключается в определении научного хронотопа и в его роли в жанре "фантастика".
Были поставлены следующие задачи:
1. Проследить хронотоп в русской научно -фантастической литературе ХХ века;
2. Исследовать произведения "Пикник на обочине" и "Улитка на склоне" в контексте сравнения научного и сказочного хронотопов, формирующих фантастический хронотоп.
Объектом данной работы являются роман "Улитка на склоне" и повесть "Пикник на обочине" Аркадия и Бориса Стругацких.
Предметом данной работы является фантастический хронотоп в указанных произведениях «Улитка на склоне» и «Пикник на обочине» А. и Б. Стругацких.
Гипотеза заключается в том, что в данных произведениях прослеживается две линии хронотопа: научная и сказочная, формирующие собственно фантастический хронотоп.
В ходе работы были использованы следующие методы исследования: описательный метод; сравнительно -исторический метод; сравнительно - сопоставительный метод; метод интертекстуального анализа, обобщение и систематизация полученных результатов.
Конец XIX - начало ХХ столетий обычно связывают с периодом яркого расцвета отечественной литературы, так называемым "Серебряным веком". Но культуре данного этапа свойственны глубокие противоречия.
Колоссальный скачок России в техническом развитии, борьба противоположных укладов и культур существенно меняли самосознание творческой интеллигенции. Снова появляется заинтересованность к "бессмертным" вопросам - суть жизни и смерти, представления добра и зла. Возрождается заинтересованность к религии.
Технический прогресс и великие научные открытия пошатнули уже сложившиеся классические представления об устройстве мира. Возник парадоксальный вывод: «материя исчезла». В связи с этим, новое видение мира обозначило новое лицо реализма ХХ века. Колоссальные последствие для человечества также оказал кризис веры. Культ чувственных наслаждений, оправдание зла и смерти в мире, поклонение своеволия личности, подтверждение права на насилие - все это свидетельствует о непоправимом глубоком кризисе души и сознания. В русской литературе ХХ века ощущается дефицит старых, привычный представлений об искусстве и культуре, начинает формироваться переоценка ценностей.
Обновление литературы приводит к появлению новых течений и школ. «Образовались три основные ветки, по которым развивалась русская литература: реализм, модернизм, литературный авангард».
В литературе ХХ века неразрывно связывались между собой модернизм и реализм. Для большинства произведений становится характерен фантастический абсурд, как новая экспериментальная форма.
Литература стала постепенно наполняться новой философией. На передний план выходят темы войны, революции, проблемы религиозного восприятия, трагедия личности, которая утратила свою внутреннюю гармонию. Лирические герои обретаю решительность, «становятся смелыми и непредсказуемыми».
На протяжении всего существования литературы, она соотносилась с мифологическим наследием. В период ХХ века ученые сравнили мифы многих стран и народов, тем самым выявив общие темы для всей мифологии. В связи с этим, писатели стали намеренно составлять свои тексты таким образом, что они обретали новое содержание на фоне таких мифологических моделей, приобретая глубокий многогранный смысл.
Использование сюжетов и героев, которые уже встречались в существовавшей ранее культуре, стало тем приемом, который помогал донести автору до читателей главную идею произведения. Писатели стали обращаться к мифу не как к непоколебимой модели искусства, а как к источнику поэтической образности. Обозначение уже существующих реалий ХХ века через реалии мифологические помогает писателям наполнить их глубочайшим смыслом, приобрести вневременные черты. Высочайшую роль играют сами заимствования - именно от них зависит степень переосмысления художником мифологического прошлого. Наиболее ярко цели заимствования стоит учитывать в те моменты, когда используется только часть сюжета или ряда персонажей. Искусный писатель может предать нейтральному мифу любую дополнительную окраску.
Существенное влияние на литературу ХХ века оказало давление новой власти на писателей и поэтов. Началась так называемая эмиграция, которая длилась на протяжении практически всего столетия.
Рассматривая традиционную точку зрения, при которой научная фантастика представляется собой своего рода вариацию популяризации науки, априори считается, что существует ряд четких отличий между народной сказкой и научной фантастикой. С одной стороны, изображение невозможного, безусловно, сближают сказку и фантастику, но с другой в произведениях фантастического жанра поэтика уходит на задний план и выступает в качестве основы для изображения научно-фантастической идеи.
Идея о сопоставлении научной фантастики и волшебной сказки нередко высказывалась писателями-фантастами на протяжении нескольких десятилетий, однако изначально суждения о сходстве жанров носили лишь характер предположения. В конце 30-х годов А.Р. Беляев первый высказался о тесной взаимосвязи между сказочным и научно -фантастическим произведением: «Всем известны сказочные сапоги-скороходы, ковер- самолет, волшебные зеркала, при помощи которых можно видеть на далекое расстояние. Подобные сказки - предшественники научной фантастики». Окончательно эта идея стала очевидной к началу 80-х годов и закрепилась в положениях М. Горького и роли сказки в литературе.
В 70-е годы предпринимались попытки более тесного обоснования сходства фольклорной сказки и научной фантастики. Они основывались в первую очередь на анализе поэтики научно -фантастической литературы. Здесь стоит отметить работы Т.А. Чернышевой, которые смогли доказать, что «мир современной фантастики создается не одним и только чудесами науки, он буквально «начинен» сказочными и мифологическими образами».
В романе «Улитка на склоне» в главах про управление для Переца, Кима, Домарощинера и других героев территорий управления считается дом, разница в его восприятии, как любимого или нелюбимого, временного или постоянного, а лес ровно как в сказках, - это окружающий мир. Выходя за территорию управления, герой попадает в лес.
Если рассматривать территорию управления в романе, биостанцию, то, как и сказках, это часть является полностью освоенным человеком пространством, в отличие от леса, который человек только пытается покорить и всеми силами стремится к этому. Наиболее ярко такое противостояние «леса» и «дома» в контексте «освоенное» и «неосвоенное» наблюдается в первом печатном варианте повести, до его переиздания: «...директор Базы реально мог управлять только ничтожным кусочком территории своей планеты, крошечным каменным архипелагом в океане леса, покрывавшего континент. Лес не только не подчинялся Базе, он противостоял ей со всеми ее миллионами лошадиных сил, с вездеходами, дирижаблями и вертолетами, с ее вирусофобами и дезинтеграторами. Собственно, он даже не противостоял. Он просто не замечал Базы».
Во второй версии это противопоставление уже не выражается настолько ярко, но из контекста в целом это противостояние «леса» и «дома» угадывается достаточно четко, чтобы говорить о его присутствии в тексте.
В роли границы между территориями «дома» и «леса» в романе, как и в волшебных сказках, выступает дорога. Однако если в сказках дорога обычно обозначается тропинкой в лесу, которая чаще всего позволяет герою попасть из мира реального в мир волшебный, то в романе дорогая - это огромное бетонное шоссе: «...строил ты здесь стратегическую дорогу, клал бетонные плиты и далеко по сторонам вырубал лес, чтобы могли при необходимости приземляться на эту дорогу восьмимоторные бомбовозы». Если брать во внимание, что дорогу (границу) строила такие лесопроходцы, как Густав, то разделение между миром «леса» и «дома» становится еще непроходим ее.
В книге «Волшебно-сказочные корни научной фантастики» Е.М. Неелов предлагает тепы герое в произведениях научной фантастики, которые разделяются по жанровой обусловленности: «ученый, (У)», «не -ученый, (¬У)» и «чудесный персонаж» или «чудесное происшествие, (ЧП)». Ученый воплощает в себе традиции науки, на не -ученый - жизни. Однако в романе «Улитка на склоне» «жанрово -обусловленное противопоставление позиции персонажей (У и -У) у них естественным образом, что в научной фантастике бывает не так уж часто, мотивировано характерами героев, как бы вырастает из этих характеров»
Литературный процесс данного периода в сегодняшний день изучается особенно основательно. Жанровая особенность текстов является фактором большого количества диспутов среди ученых -литераторов. По сей день невозможно конкретно выразить такие определения, как "антиутопия", "научная фантастика", "социальная фантастика", "фэнтези" и прочее. Это объясняется тем, что жанры, сформировавшиеся во второй половине ХХ столетия, синкретичны и впитывают в себя компоненты других жанров, поэтому представить единственное определение и конкретно систематизировать произведение почти невозможно.
Первоначально под названием "научная фантастика" понимались только те произведения, которые прогнозировали научные изобретения в будущем. Позже термин несколько расширился и начал включать в себя ещё и "социальную фантастику, т.е. утопии и антиутопии. Со временем научные проблемы начали вытесняться проблемами общества, и произведения научной фантастики становились орудием для борьбы идей среди противоборствующими сторонами. Так как писатель был неограничен в создании мира, в который он имел возможность поместить разногласие, научная фантастика все чаще стала именоваться "интеллектуальной литературой".
Как правило, русских фантастов оставляли без внимания, так как ученые полагали, то такие произведения не несут в себе культурной значимости. В XXI столетии, к примеру, принято причислять произведения научно-фантастического жанра к разделу беллетристики. К сожалению, XXI век для российской фантастики и фэнтези стал губительным - среди тысячи посредственных книг трудно найти по -настоящему важную для жанра. Сюжетная линия и герои однообразны, развитие героя в книгах или не происходит вообще, или стремится к деградации. Современная отечественная литература в целом переживает полный упадок сейчас. Совершенно обратная ситуация протекала с фантастической литературой в России в ХХ столетии. Отличительная черта отечественной социальной фантастики складывается в том, что за передним планом вымышленности стоял глубокий философский смысл. Произведения трудны для осмысления, большая часть из них считается искусным смешением трех реалий - научной, повседневной и вымышленной. Сказочный слой в тестах проявляется разными методами: сюжетной линией, хронотопом, системой образов и действием героев, взаимоотношением среди читателем и главным героем.
К писателям второй половины ХХ столетия причисляются Аркадий и Борис Стругацкие. Безусловно, их вклад в эпопею отечественной литературы огромен. Они стали первыми писателями -фантастами в России.
В первую очередь нужно конкретно разделить понятия "фэнтези" и "фантастика". Существенное различие состоит в том, что фэнтези не стремится разъяснить происходящее в выдуманном мире с точки зрения науки и техники. В связи с этим принято считать, что фантастика, в том числе научная, не имеет ничего общего с сказкой и мифом, а тексты фэнтезийного характера считаются перевоплощением и интерпретацией сказок. Бесспорно, в фэнтезийных текстах доля сказочного значительно выше, нежели в произведениях научно -фантастических, однако при этом формирование жанра "фантастика" произошло значительно ранге. Первоначальные поджанры фантастики зафиксирован ы в древних текстах, к примеру, в "Одиссее" Гомера. Сюжетная линия, система образов и героев, их отклик на происходящие события считаются началом всей западноевропейской фантастической литературы.
Целью данной работы является выделение научного хронотопа в творчестве Аркадия и Бориса Стругацких. Для примера и детального разбора были выбраны два произведения: "Пикник на обочине" и "Улитка на склоне", поскольку именно в этих текстах можно проследить взаимодействие двух хронотопов - фантастического и сказочного.
Актуальность данной работы обусловлена тем, что творчество отечественных писателей-фантастов, в том числе Аркадия и Бориса Стругацких, изучено не в полном объеме.
Научная новизна работы заключается в определении научного хронотопа и в его роли в жанре "фантастика".
Были поставлены следующие задачи:
1. Проследить хронотоп в русской научно -фантастической литературе ХХ века;
2. Исследовать произведения "Пикник на обочине" и "Улитка на склоне" в контексте сравнения научного и сказочного хронотопов, формирующих фантастический хронотоп.
Объектом данной работы являются роман "Улитка на склоне" и повесть "Пикник на обочине" Аркадия и Бориса Стругацких.
Предметом данной работы является фантастический хронотоп в указанных произведениях «Улитка на склоне» и «Пикник на обочине» А. и Б. Стругацких.
Гипотеза заключается в том, что в данных произведениях прослеживается две линии хронотопа: научная и сказочная, формирующие собственно фантастический хронотоп.
В ходе работы были использованы следующие методы исследования: описательный метод; сравнительно -исторический метод; сравнительно - сопоставительный метод; метод интертекстуального анализа, обобщение и систематизация полученных результатов.
Конец XIX - начало ХХ столетий обычно связывают с периодом яркого расцвета отечественной литературы, так называемым "Серебряным веком". Но культуре данного этапа свойственны глубокие противоречия.
Колоссальный скачок России в техническом развитии, борьба противоположных укладов и культур существенно меняли самосознание творческой интеллигенции. Снова появляется заинтересованность к "бессмертным" вопросам - суть жизни и смерти, представления добра и зла. Возрождается заинтересованность к религии.
Технический прогресс и великие научные открытия пошатнули уже сложившиеся классические представления об устройстве мира. Возник парадоксальный вывод: «материя исчезла». В связи с этим, новое видение мира обозначило новое лицо реализма ХХ века. Колоссальные последствие для человечества также оказал кризис веры. Культ чувственных наслаждений, оправдание зла и смерти в мире, поклонение своеволия личности, подтверждение права на насилие - все это свидетельствует о непоправимом глубоком кризисе души и сознания. В русской литературе ХХ века ощущается дефицит старых, привычный представлений об искусстве и культуре, начинает формироваться переоценка ценностей.
Обновление литературы приводит к появлению новых течений и школ. «Образовались три основные ветки, по которым развивалась русская литература: реализм, модернизм, литературный авангард».
В литературе ХХ века неразрывно связывались между собой модернизм и реализм. Для большинства произведений становится характерен фантастический абсурд, как новая экспериментальная форма.
Литература стала постепенно наполняться новой философией. На передний план выходят темы войны, революции, проблемы религиозного восприятия, трагедия личности, которая утратила свою внутреннюю гармонию. Лирические герои обретаю решительность, «становятся смелыми и непредсказуемыми».
На протяжении всего существования литературы, она соотносилась с мифологическим наследием. В период ХХ века ученые сравнили мифы многих стран и народов, тем самым выявив общие темы для всей мифологии. В связи с этим, писатели стали намеренно составлять свои тексты таким образом, что они обретали новое содержание на фоне таких мифологических моделей, приобретая глубокий многогранный смысл.
Использование сюжетов и героев, которые уже встречались в существовавшей ранее культуре, стало тем приемом, который помогал донести автору до читателей главную идею произведения. Писатели стали обращаться к мифу не как к непоколебимой модели искусства, а как к источнику поэтической образности. Обозначение уже существующих реалий ХХ века через реалии мифологические помогает писателям наполнить их глубочайшим смыслом, приобрести вневременные черты. Высочайшую роль играют сами заимствования - именно от них зависит степень переосмысления художником мифологического прошлого. Наиболее ярко цели заимствования стоит учитывать в те моменты, когда используется только часть сюжета или ряда персонажей. Искусный писатель может предать нейтральному мифу любую дополнительную окраску.
Существенное влияние на литературу ХХ века оказало давление новой власти на писателей и поэтов. Началась так называемая эмиграция, которая длилась на протяжении практически всего столетия.
Рассматривая традиционную точку зрения, при которой научная фантастика представляется собой своего рода вариацию популяризации науки, априори считается, что существует ряд четких отличий между народной сказкой и научной фантастикой. С одной стороны, изображение невозможного, безусловно, сближают сказку и фантастику, но с другой в произведениях фантастического жанра поэтика уходит на задний план и выступает в качестве основы для изображения научно-фантастической идеи.
Идея о сопоставлении научной фантастики и волшебной сказки нередко высказывалась писателями-фантастами на протяжении нескольких десятилетий, однако изначально суждения о сходстве жанров носили лишь характер предположения. В конце 30-х годов А.Р. Беляев первый высказался о тесной взаимосвязи между сказочным и научно -фантастическим произведением: «Всем известны сказочные сапоги-скороходы, ковер- самолет, волшебные зеркала, при помощи которых можно видеть на далекое расстояние. Подобные сказки - предшественники научной фантастики». Окончательно эта идея стала очевидной к началу 80-х годов и закрепилась в положениях М. Горького и роли сказки в литературе.
В 70-е годы предпринимались попытки более тесного обоснования сходства фольклорной сказки и научной фантастики. Они основывались в первую очередь на анализе поэтики научно -фантастической литературы. Здесь стоит отметить работы Т.А. Чернышевой, которые смогли доказать, что «мир современной фантастики создается не одним и только чудесами науки, он буквально «начинен» сказочными и мифологическими образами».
В романе «Улитка на склоне» в главах про управление для Переца, Кима, Домарощинера и других героев территорий управления считается дом, разница в его восприятии, как любимого или нелюбимого, временного или постоянного, а лес ровно как в сказках, - это окружающий мир. Выходя за территорию управления, герой попадает в лес.
Если рассматривать территорию управления в романе, биостанцию, то, как и сказках, это часть является полностью освоенным человеком пространством, в отличие от леса, который человек только пытается покорить и всеми силами стремится к этому. Наиболее ярко такое противостояние «леса» и «дома» в контексте «освоенное» и «неосвоенное» наблюдается в первом печатном варианте повести, до его переиздания: «...директор Базы реально мог управлять только ничтожным кусочком территории своей планеты, крошечным каменным архипелагом в океане леса, покрывавшего континент. Лес не только не подчинялся Базе, он противостоял ей со всеми ее миллионами лошадиных сил, с вездеходами, дирижаблями и вертолетами, с ее вирусофобами и дезинтеграторами. Собственно, он даже не противостоял. Он просто не замечал Базы».
Во второй версии это противопоставление уже не выражается настолько ярко, но из контекста в целом это противостояние «леса» и «дома» угадывается достаточно четко, чтобы говорить о его присутствии в тексте.
В роли границы между территориями «дома» и «леса» в романе, как и в волшебных сказках, выступает дорога. Однако если в сказках дорога обычно обозначается тропинкой в лесу, которая чаще всего позволяет герою попасть из мира реального в мир волшебный, то в романе дорогая - это огромное бетонное шоссе: «...строил ты здесь стратегическую дорогу, клал бетонные плиты и далеко по сторонам вырубал лес, чтобы могли при необходимости приземляться на эту дорогу восьмимоторные бомбовозы». Если брать во внимание, что дорогу (границу) строила такие лесопроходцы, как Густав, то разделение между миром «леса» и «дома» становится еще непроходим ее.
В книге «Волшебно-сказочные корни научной фантастики» Е.М. Неелов предлагает тепы герое в произведениях научной фантастики, которые разделяются по жанровой обусловленности: «ученый, (У)», «не -ученый, (¬У)» и «чудесный персонаж» или «чудесное происшествие, (ЧП)». Ученый воплощает в себе традиции науки, на не -ученый - жизни. Однако в романе «Улитка на склоне» «жанрово -обусловленное противопоставление позиции персонажей (У и -У) у них естественным образом, что в научной фантастике бывает не так уж часто, мотивировано характерами героев, как бы вырастает из этих характеров»
Особенность описания М.М. Бахтиным категорий пространства и времени, изучение которых в разных моделях мира стало впоследствии одним из основных направлений исследования вторичных моделей семиотических систем, является введение понятия "хронотоп". В своем докладе, прочитанном в 1938 году, свойства романа как жанра М.М. Бахтин в большей степени выводит из себя "революцию иерархии времен", изменение "временной картины мира", ориентацию на незаконченное настоящее. Рассмотрение здесь - в соответствии с рассмотренными выше идеями - является как семиотическим, так и аксиологическим, поскольку исследуются "категории ценности-времени", определяющие значимость одного времени по отношению к другому: ценность прошлого в эпосе противопоставляется ценности настоящего для романа. С точки зрения структурной лингвистики можно было бы говорить об изменении соотношения времен в зависимости от маркировки (знака) - без маркировки.
Вообще, влияние Стругацких на дальнейшую литературу «антиутопий» - огромно. Можно не колеблясь утверждать, что такие современные повести, как «Мародёр» и «Каратель», как бы к ним не относиться, своим основанием имеют именно лучшие работы Стругацких. Именно через внутренний мир героя, через тот странный и жуткий диалог, на ощупь во тьме, читателя заставляют физически узнать и потрогать, что такое человеческая душа, в своей не очень прочной связке с телом имеющая отстранённое от тела сознание и видение окружающего. Мистика «высвобождения -перехода» в «Карателе» оставляет читателя самого сделать выбор: идти за яростью возмездия и наполнить себя её плодами или остановиться на щемящем душу неотмщении? Но так или иначе - оставляет его на пороге безальтернативно распахнутой перед ним вечности. Жизнь может стать сплошным страданием и абсолютным кошмаром, но вечность всё равно распахнётся и изменит всё совершенно, как бы ты не был в своём отчаянии к этому готов...
Для Стругацких самым страшным образом будущего становится именно толпа: огромная, неуправляемая масса человекообразных, которые, ради удовлетворения своих животных инстинктов и самых элементарных жизненных потребностей, готовы на любое зло, которое они сотворят с лёгкостью. И с особым наслаждением эта толпа раздавит более умного, более чистого, более благородного, в порыве восторга от удовлетворения самой древней страсти - зависти. Именно через такую толпу действует зло. Причём не мелкое, а именно Зло, в своём онтологическом начале. Если ещё отдельно взятый её представитель способен на нечто человеческое в определённых условиях самоотрезвления и страдания, то в своей массе она никогда и ни при каких обстоятельствах не способна ни на саморегуляцию, ни на самоограничение, ни на жертвенность ни - тем более - на подвиг. Она есть абсолютная и послушная игрушка Зла, его любимое орудие для разрушения всего тонкого, красивого, божественного. Такая толпа - водится только страстью, легко в ней разжигаемою, и потому всегда, через это разжигание - и ни через что другое! - управляемую. Все большевизмы, нацизмы, исламизмы и прочие «измы» - начинаются и осуществляются этой слепой толпой, за которой всегда стоит хитрый и лукавый дирижёр. Никогда не являющий толпе своей мерзкой хари, но подбрасывающий ей в качестве вождей и лидеров - крикливых и корыстных выходцев из неё самой, так сказать «плоть от плоти» её порода. Потому что только такие выходцы из неё могут стать её кумирами, демонстрируя собою толпе, для каждой её частички, «равные возможности». Показывая собой шоу, изчадие «фабрики звёзд», уверяя своим примером любого из толпы в возможности и ему самому стать нечто в будущем, в глазах всё той же толпы...
Стругацкие идеально обобщили труды многих философов, писателей и иных деятелей культуры, они не гнушаются использованием в своих произведениях чужих высказываний и цитат, плодов народного творчества и тем более собственных умозаключений. Стругацкие - это литература обобщения и выбора наилучшего из мирового опыта.
Итак, мы видим, что братья Стругацкие, глубоко вникли в нравственные и духовные вопросы человечества и в своих произведениях, используя мировой культурный опыт и идеи мировых философов, отразили различные пути решения этих проблем, указали на иные их стороны, дали ответы и положили цель многим действиям человечества.
Философская фантастика Стругацких рассматривает такие проблемы философии, как вопрос о происхождении человечества, вопрос религии, воспитания потомков, прогнозирование дальнейшего развития человечества и направления его пути; прогнозирование проблем, которые могут возникнуть в будущем, копание в человеческой психологии, возможность оправдания безнравственных поступков, смешение добра и зла, белого и чёрного, парадоксальность всей человеческой жизни, роль писателя в обществе, роль интеллигенции, движение исторического процесса и так далее...
То есть получается, что несамостоятельный жанр фантастики, не признаваемый читающим обществом у Стругацких получает статус философского и огромную популярность, завоёванную не только глубиной тем, но и захватывающим, неожиданным сюжетом, специфическим юмором и прозрачностью языкового стиля. После прочтения книг братьев Стругацких может сложиться разное мнение о правоте тех или иных героев. Но один вывод очевиден: надо доверять друг другу, видеть в каждом доброе начало. И наверное, не всегда надо рассуждать с позиций железной логики, но стоит прислушиваться и к себе, к своей совести, к своему сердцу.
Стругацкие не пессимистичны. Они предлагают выход даже в самых критических ситуациях. В “Гадких лебедях” его ищут и находят дети как наименее испорченная часть человечества. В “Хищных вещах века” у детей есть шанс начать строить жизнь заново и добраться до прекрасного завтра. Важно понять это сегодня, пока еще не стало поздно. Это и есть основная идея произведений братьев Стругацких.
Вообще, влияние Стругацких на дальнейшую литературу «антиутопий» - огромно. Можно не колеблясь утверждать, что такие современные повести, как «Мародёр» и «Каратель», как бы к ним не относиться, своим основанием имеют именно лучшие работы Стругацких. Именно через внутренний мир героя, через тот странный и жуткий диалог, на ощупь во тьме, читателя заставляют физически узнать и потрогать, что такое человеческая душа, в своей не очень прочной связке с телом имеющая отстранённое от тела сознание и видение окружающего. Мистика «высвобождения -перехода» в «Карателе» оставляет читателя самого сделать выбор: идти за яростью возмездия и наполнить себя её плодами или остановиться на щемящем душу неотмщении? Но так или иначе - оставляет его на пороге безальтернативно распахнутой перед ним вечности. Жизнь может стать сплошным страданием и абсолютным кошмаром, но вечность всё равно распахнётся и изменит всё совершенно, как бы ты не был в своём отчаянии к этому готов...
Для Стругацких самым страшным образом будущего становится именно толпа: огромная, неуправляемая масса человекообразных, которые, ради удовлетворения своих животных инстинктов и самых элементарных жизненных потребностей, готовы на любое зло, которое они сотворят с лёгкостью. И с особым наслаждением эта толпа раздавит более умного, более чистого, более благородного, в порыве восторга от удовлетворения самой древней страсти - зависти. Именно через такую толпу действует зло. Причём не мелкое, а именно Зло, в своём онтологическом начале. Если ещё отдельно взятый её представитель способен на нечто человеческое в определённых условиях самоотрезвления и страдания, то в своей массе она никогда и ни при каких обстоятельствах не способна ни на саморегуляцию, ни на самоограничение, ни на жертвенность ни - тем более - на подвиг. Она есть абсолютная и послушная игрушка Зла, его любимое орудие для разрушения всего тонкого, красивого, божественного. Такая толпа - водится только страстью, легко в ней разжигаемою, и потому всегда, через это разжигание - и ни через что другое! - управляемую. Все большевизмы, нацизмы, исламизмы и прочие «измы» - начинаются и осуществляются этой слепой толпой, за которой всегда стоит хитрый и лукавый дирижёр. Никогда не являющий толпе своей мерзкой хари, но подбрасывающий ей в качестве вождей и лидеров - крикливых и корыстных выходцев из неё самой, так сказать «плоть от плоти» её порода. Потому что только такие выходцы из неё могут стать её кумирами, демонстрируя собою толпе, для каждой её частички, «равные возможности». Показывая собой шоу, изчадие «фабрики звёзд», уверяя своим примером любого из толпы в возможности и ему самому стать нечто в будущем, в глазах всё той же толпы...
Стругацкие идеально обобщили труды многих философов, писателей и иных деятелей культуры, они не гнушаются использованием в своих произведениях чужих высказываний и цитат, плодов народного творчества и тем более собственных умозаключений. Стругацкие - это литература обобщения и выбора наилучшего из мирового опыта.
Итак, мы видим, что братья Стругацкие, глубоко вникли в нравственные и духовные вопросы человечества и в своих произведениях, используя мировой культурный опыт и идеи мировых философов, отразили различные пути решения этих проблем, указали на иные их стороны, дали ответы и положили цель многим действиям человечества.
Философская фантастика Стругацких рассматривает такие проблемы философии, как вопрос о происхождении человечества, вопрос религии, воспитания потомков, прогнозирование дальнейшего развития человечества и направления его пути; прогнозирование проблем, которые могут возникнуть в будущем, копание в человеческой психологии, возможность оправдания безнравственных поступков, смешение добра и зла, белого и чёрного, парадоксальность всей человеческой жизни, роль писателя в обществе, роль интеллигенции, движение исторического процесса и так далее...
То есть получается, что несамостоятельный жанр фантастики, не признаваемый читающим обществом у Стругацких получает статус философского и огромную популярность, завоёванную не только глубиной тем, но и захватывающим, неожиданным сюжетом, специфическим юмором и прозрачностью языкового стиля. После прочтения книг братьев Стругацких может сложиться разное мнение о правоте тех или иных героев. Но один вывод очевиден: надо доверять друг другу, видеть в каждом доброе начало. И наверное, не всегда надо рассуждать с позиций железной логики, но стоит прислушиваться и к себе, к своей совести, к своему сердцу.
Стругацкие не пессимистичны. Они предлагают выход даже в самых критических ситуациях. В “Гадких лебедях” его ищут и находят дети как наименее испорченная часть человечества. В “Хищных вещах века” у детей есть шанс начать строить жизнь заново и добраться до прекрасного завтра. Важно понять это сегодня, пока еще не стало поздно. Это и есть основная идея произведений братьев Стругацких.