СОВРЕМЕННАЯ АНТИУТОПИЯ: ТРАНСФОРМАЦИЯ МЕТАЖАНРА И СПЕЦИФИКА РАЗВИТИЯ

Специфика развития и трансформация современной антиутопии обусловлены в первую очередь характером процессов, происходящих в жизни общества. И, прежде всего, советского и постсоветского общества, где централизованные и предельно забюрократизированные планы, спускаемые с высоты власти «от Москвы до самых до окраин», с упорством, упрямством и настойчивостью (но зачастую механистически примитивно) претворялись в жизнь, или же притворялись, что планы в эту самую жизнь претворяются. Практическим результатом столь странной, едва ли не сюрреалистической манеры построения «светлого будущего», становилось не жизненное подтверждение тех высоких и благородных принципов, которыми руководствовались авторы лучших утопий, а напротив - вытеснение из реальности здравого смысла, злорадное торжество абсурда, принимающего разнообразные обличия, формы и масштабы: перегибы, злоупотребления, доносы и т.д. Каких только пороков - больших и малых, сиюминутных и хронических - не испытал «развитой социализм». Таким образом, мы приходим к логическому осознанию того, что судьбу антиутопии - тематику, проблематику, структурные особенности произведений, укладывающихся в ее метажанровые рамки - можно тщательно проследить и правильно понять лишь в подробном контексте породившего ее времени.
Исследуя метажанр современной антиутопии, мы выделили его характерные черты: спор с утопией, карнавализация, эксцентричность главного героя, ритуализация жизни, регламентация интимной сферы, социальная среда и личность как основной конфликт, аллегоричность, наличие элементов условности, метафоричности, фантастики, локализация событий во времени и пространстве, абсолютный страх, мотив недовольства, монофакторная природа произведения, рамочное устройство повествования, квазиноминация.
«Невозвращенец» (1989) Александра Кабакова, изначально задуманный как киносценарий, является ярким примером анализируемого метажанра. Как во всякой антиутопии, благие цели здесь достигаются чудовищными методами: ради достижения райского будущего не жалко жизни, особенно чужой, можно даже вопреки логике объявить живых людей «несуществующими» и уничтожить их. Судебные процессы в произведении принимают псевдокарнавальные, ритуализированные формы: бывших партфункционеров расстреливают в здании МХАТа на Тверском бульваре. Мир, изображённый А. Кабаковым, вобрал в себя все тенденции политических движений и общественных настроений начального этапа перестройки. Сейчас, спустя более, чем четверть века, можно констатировать, что часть событий, описанных автором, доподлинно сбылась. Таким образом, антиутопия из сферы вымысла трансформируется в литературу пророческую, ее поэтика становится реалистичной [Ковтун, 2014:342]. Сейчас, на достаточном временном отдалении, можно видеть, что такие дистопии, как «Невозвращенец» составляют необходимую эстетическую фазу в развитии самого метажанра антиутопии не только в русской литературе, но и в западной. Все эти тексты «тяготеют друг к другу, логически сплавляясь в метатекст, задача которого обнаруживается сразу: это художественное продолжение классической антиутопии после объявленного ею конца - Великой операции» [Кукулин, 2002:11].
В. Маканин в повести «Лаз» (1991) показывает «антиутопический мир», используя разнообразные художественные приемы. Совершенно особая атмосфера создана с помощью страха (основы псевдокарнавала), пронизывающего всё произведение. Это тотальный страх, он вошел в быт. Так, например, городской автобус прибавляет скорость на остановке и мчит мимо «троих мужчин, размахивавших руками и показавшихся водителю агрессивными». [Маканин, 1998:128] Надвигающаяся ночь несет некий общий страх: и для Ключарева, и для ночного вора, и для молодой женщины, за которую вступается Ключарев. Сильнее остального для всех оказывается страх перед толпою, когда «люди вдруг набегут. Набегут и затопчут» [Маканин, 1998:153]. Ключарев, как и типичный герой антиутопии, непременно ощущает себя в сложнейшем взаимодействии с установленным ритуализованным общественным порядком. Его личная, интимная жизнь часто оказывается чуть ли не единственным способом проявить свое «я». Отсюда - элементы эротики, присущие многим антиутопиям. Герой живет по законам аттракциона, аттракционом же выглядит вся жизнь на поверхности для обитателей подземной страны. Заимствуя статичность утопии, автор показывает опустевший мертвый город, в котором нет ни движения, ни действия, ни жизни. Постутопия трансформируется, заявляя новые позиции через изменение структуры персонажей, расширение диапазона качественных характеристик героев , углубление трагизма в положении личности......

Купить