Репрезентация деревни в прозе Б. Екимова Р. Сенчина система
персонажей и конфликты в романе «Елтышевы» и повести Осень в Задонье
(материалы для учебной и научно-исследовательской деятельности • учащихся
старшей школы)
Введение 3
Глава 1. «Деревенская проза» 1960-1980-х и современная литература о деревне 7
1.1. Традиционная «деревенская проза» 7
1.2. Современная проза о деревне 13
Глава 2. Анализ повести Б. Екимова «Осень в Задонье» 17
2.1. Система персонажей повести «Осень в Задонье» 17
2.2. Основные конфликты повести «Осень в Задонье» 22
Глава 3. Роман «Елтышевы»: персонажная система и ключевые конфликты 26
3.1. Система персонажей в романе «Елтышевы» 26
3.2. Основные конфликты романа «Елтышевы» 33
Глава 4. Произведения Б. Екимова и Р. Сенчина: между апологией и полемикой с «деревенской прозой» 40
4.1. «Осень в Задонье» в перспективе «деревенской прозы» 40
4.2. Роман «Елтышевы» и «деревенская проза» 45
Заключение 48
Список использованной литературы 50
В отечественной традиции литература о деревне - это прежде всего «деревенская проза» - направление в русской советской литературе, связанное с обращением к традиционным ценностям в изображении современной деревенской жизни. Принципиальная новизна этого течения состояла в том, что в качестве идеала «деревенщики» представляли не человека, чьи устремления были основаны на социалистической доктрине и направлены исключительно на нужды общества, как это было в соцреализме, а людей из народа, чьи нравственные ценности выращены на почве житейского опыта, труда на земле и тесного контакта с природой.
Отдельные произведения, критически осмысляющие колхозный опыт, начали появляться уже с начала 1950-х. К середине 1960-х «деревенская проза» достигает высокого уровня художественности, и оформляется в особое направление. Тогда же возникает и сам термин. Крупнейшими представителями, «патриархами» направления считаются Ф. А. Абрамов, В. И. Белов, В. Г. Распутин, В. П. Астафьев и др.
«Деревенская проза» дала картину жизни русского крестьянства в ХХ веке, отразив главные события, повлиявшие на его судьбу: Октябрьский переворот и гражданскую войну, коллективизацию и голод, колхозное строительство и индустриализацию, военные и послевоенные лишения, всевозможные эксперименты над сельским хозяйством и его нынешнюю деградацию. Она создала ряд типов «простых людей». «Деревенской прозе» посвящены многочисленные работы, в которых это литературное направление рассматривается с прямо противоположных позиций1.
В последние годы в литературоведении все чаще говорят о «конце» «деревенской прозы», об исчерпанности ее художественных идей, о
1 Подробнее об основаниях, из которых исходят исследователи «неопочвеннической
литературы, см.: [Разувалова 2015: 8-17, 34-38].
консервативности и даже «реакционности» некоторых ее представителей [Славникова 2004; Быков 2013].
В статье И. Ивановой «Деревенская проза в современной отечественной литературе: Конец мифа или перезагрузка?» [Иванова 2013] читаем: «А вот с тем, что «деревенской прозы» в России сегодня практически нет», согласиться трудно. Это справедливо, только если считать таковой лишь прозу Шукшина, Распутина или Белова.
«Деревенская проза» существовала и изменялась в соответствии с вызовами времени на протяжении более чем 30 лет. Однако постепенно в ней начали накапливаться тупиковые тенденции и приметы «усталости». Ближе к середине 80 стало очевидно несовершенство системы ориентиров определенной кругом простых законов нравственности, лежащей в основе «деревенской прозы» и само течение постепенно сошло на «нет» [Лейдерман Н. Липовецкий М. 2003: 81]. Последним «гвоздем в крышку гроба»
«деревенской прозы» стал распад СССР, с проектами которого активно полемизировали «деревенщики».
Неблагоприятный прогноз относительно судьбе направления давал в свое время и В.П. Астафьев: «Мы отпели последний плач - человек пятнадцать нашлось плакальщиков о бывшей деревне. Мы и воспевали её одновременно. Как говорится, восплакали хорошо, на достойном уровне, достойном нашей истории, нашей деревни, нашего крестьянства. Но это кончилось. Сейчас идут только жалкие подражания книгам, которые были созданы 20- 30 лет назад. Подражают те наивные люди, которые пишут про уже угасшую деревню. Литература теперь должна пробиваться через асфальт» [цит. по: Кувалдин].
Возникает вопрос: почему же сегодня, спустя три десятилетия после того, как «деревенская проза» перестала быть одним из ключевых направлений литературного процесса, некоторые авторы продолжают обращаться к материалу деревни, отчетливо соотнося написанное именно с мировоззренческим и эстетическим опытом «неопочвенников»?...
В данной работе мы рассматривали особенности репрезентации современной деревни в произведениях Бориса Екимова и Романа Сенчина в двойной перспективе: 1) сопоставляя их тексты между собой, 2) сравнивая их с классическими образцами литературы о деревне - «деревенской прозы».
В результате проведенного анализа можно сказать, что Борис Екимов, описывая современную деревню, по-прежнему не теряет веры в «традиционные ценности», хотя и в его произведениях (прежде всего, пожалуй, в коротком рассказе «В степи») уже заметны некоторые сомнения в их эффективности в современной ситуации. «Старые формулы с новыми переменными» работают на страницах повести с «пробуксовкой», поэтому Екимов делает скидку на особенности нынешнего времени, позволяя своим героям некоторые вольности, которые в традиционной прозе считались непростительными. Кроме того, прибегает к некоторым полуфантастическим элементам, для того чтобы придать сил этим лекалам «деревенской прозы» и позволить им в очередной раз сработать - если не в жизни, то хотя бы на страницах повести «Осень в Задонье».
Взгляд Романа Сенчина на современную деревню, с нашей точки зрения, представляет собой то, что могло получиться у Екимова, если бы он окончательно отказался от решающей роли традиционных ценностей в жизни человека. Екимов, как и Сенчин, считает, что на смену традиционным ценностям (составлявшим аксиологический арсенал «деревенской прозы») пока ничего не пришло. Но, в отличие от своего более молодого коллеги, Екимов (по возрасту - ровесник младших «неопочвенников», родившийся на год позже Распутина) по-прежнему верит в сами эти ценности. Они оба находятся на одном и том же пути, но в разных его точках.
В романе Сенчина деревня представляет собой некий промежуточный этап, когда одно культурное течение уже полностью отмерло, а другое еще не пришло ему на смену. Традиционные ценности, олицетворяемые теткой Татьяной, исчезли; место Татьяны теперь занимают Елтышевы, воплощающие собой аксиологическую и идеологическую пустоту. В результате получается нечто отдаленно напоминающее декаданс начала ХХ века. В романе актуализируются те же темы: бессмысленность жизни, абсурдность существования, отсутствие желания жить, тема самоубийства и т. д. Обратимся к роману: «Елтышев слушал рассказы об убийствах и самоубийстве, наблюдал, как полыхает клуб на той стороне улицы, почти равнодушно. Конечно, во время пожара опасался за свой домишко, а погибших молодых еще людей не жалел. Бессмысленно и глупо текла их жизнь, глупыми были их страсти и любови, глупой оказалась и гибель. Да и в своей жизни, в жизни своей семьи тоже все сильнее ощущал он эту бессмысленность и напрасность. Конечно, было что-то, наклевывались вроде удачи, возникали просветы, но тьма постепенно и настойчиво сгущалась все плотнее. Надежда сменялась злобой и тоской. Почти уже беспрерывными... Катилась жизнь под откос стремительно и неостановимо. И лишь огрубение души, какой-то, пусть слабенький, но панцирь на ней не давал совсем отчаяться, свалиться и умереть. Да, может, и хорошо бы вот так умереть, как древние греки или былинные русские богатыри, но не получалось. Приходилось мучиться дальше и дальше, и неизвестно зачем» [Сенчин 2009].
По большому счету, Борис Екимов и Роман Сенчин описывают в своих произведениях «две стороны одной медали», смотрят на одно и то же явление глазами двух разных типов героев и этим обусловлено кардинальное отличие в их описаниях деревни.
