Синтез fiction и non-fiction в современной отечественной прозе (на
материале дилогии А. Моторова) (методические материалы для
школьного элективного курса)
Введение 3
Глава 1. Эго-документальная литература в ХХ-ХХ1 веках: между fiction и non-fiction 9
1.1. История возникновения жанра non-fiction 9
1.2. Подходы к жанровой идентификации non-fiction 14
1.3. Тенденция интерференции fiction и non-fictiona современном
российском литературном процессе 20
Глава 2. Диалог между вымыслом и реальностью: соотношение исторической и личной правды в «Юные годы медбрата Паровозова» и «Преступление доктора Паровозова» 23
2.1 Самопреентация А. Моторова в публичном поле 23
2.2. Автобиографичность прозы А. Моторова 25
2.3. Организация элементов художественного вымысла в дилогии А.
Моторова 32
Глава 3. Система нарраторов в дилогии А.
Моторова 35
3.1. Первичный нарратор 35
3.2. Вторичные нарраторы 36
Заключение 42
Список использованных источников и литературы 44
Приложение № 1. Урок «Понятия «fiction» и «non-fiction» (на материале фрагмента текста дилогии А. Моторова) 50
Литературный мир, как и любая другая социокультурная система, имеет свойство меняться. Так, долгое время произведения non-fiction не воспринимали в качестве полноценного литературного направления и маркировали «невымышленную» прозу скорее как второсортную. Литературный критик и прозаик П. Басинский объясняет это тем, что традиционно литературными называют тексты, созданные в результате раскрытия творческого потенциала и воображения писателя. В этом смысле писатели non-fiction, избегающие вымысла, нечто новое не создают, а лишь фиксируют имеющиеся факты, что ставит под сомнение приуроченность прозы non-fiction к художественной литературе. Вместе с тем, приметной чертой литературного процесса в России второй половины 1990-х и первой половины 2000-х годов стало обращение к non-fiction. На сегодняшний день произведения этого жанра занимают лидирующие позиции в рейтингах продаж [Басинский 2015]. С 1999 г. в Москве в Центральном доме художника ежегодно проходит ярмарка интеллектуальной литературы «Non-fiction». Если в начале 2000-х она представляла интерес почти исключительно для профильных специалистов, то в настоящее время это одно из крупнейших книжных событий страны [см.: Галкина 2017].
Развитие прозы non-fiction обусловлено как внешними, так и внутренними факторами. Внешние факторы развития - это культурносоциальные изменения действительности, результаты взаимодействие документальной литературы с другими формами общественного сознания [Сивакова 2014: 140]. Социальные противоречия начала XXI века заключаются в том, что, с одной стороны, в России наблюдается повышение уровня жизни населения, продолжается интеграция страны в мировые экономические, политические и культурные процессы, с другой же стороны, многие россияне отмечают и негативные явления, такие как усиление социального неравенства, невозможность повысить свой статус и качество жизни в условиях неограниченной власти бюрократических организаций [Костина 2012: 7]. Связывая возрастающий интерес к «невымышленной» прозе и сложившуюся в стране ситуацию, некоторые исследователи говорят о литературе non-fiction как об индикаторе социальных изменений в обществе [Иванова 2007, Мачеева 2015].
Внутренними, имманентными факторами развития non-fiction выступают, прежде всего, изменения в механизмах внутреннего литературного процесса страны [Сивакова 2014: 140]. Поле литературы в
1990-2010-е годы демократизируется. В условии повсеместного доступа ко всему мировому литературному творчеству заметной особенностью последних десятилетий стала фрагментация читательской публики. Но вместе с тем прослеживается и отход от литературоцентризма [см. об этом: Кризис литературоцентризма 2014]. Трансформируется связь между читателем и литературой, влияние литературы на общественную жизнь сокращается. Закономерно поэтому появление «модели сосуществования множества литератур внутри русской литературы, «мультилитературы», что предполагает, в частности, обращение писателей к ранее не популярным жанрам [Иванова 2007].
С. Бударина отмечает, что в настоящее время практически все крупные российские издательства публикуют non-fiction («Новое литературное обозрение», «АСТ-Пресс», «Эксмо» и др.). Исследовательница пишет о том, что литература non-fiction выходит на первый план в то время, когда ослабевает интерес к однообразным детективам, любовным романам, когда на книжных полках среди откровенного суррогата от художественной литературы трудно найти что-то действительно впечатляющее [Бударина 2015]. Иными словами - успех non-fiction может быть обусловлен «усталостью» читателя от «формульной литературы» (Д. Кавелти).
М. Липовецкий говорит о кризисе романного жанра, произошедшем в начале 2000-х. Создается, что и читатели, и писатели забыли, что роман должен, если не предугадывать будущее, то оказывать влияние на настоящее. Оказавшись не в силах предложить подходы к настоящему, писатели делают объектом репрезентации собственную ностальгию по советскому прошлому. Сложившаяся ситуация связана с неприятием современности, ощущением, что она недостойна своего «великого» прошлого.
Исследователь отмечает также неспособность современных писателей создать новый нарратив «за пределами наличного репертуара».....
В ходе исследования нами были выявлены способы сочетания элементов fiction и non-fiction и рассмотренных художественные эффекты, создаваемые этим синтезом.
Мы определили теоретические рамки понятий «fiction» и «non-fiction». Ведущим способом отражения действительности в литературе fiction является вымысел. К литературе non-fiction принято относить художественно-публицистические произведения, в которых через призму эстетического восприятия автора излагается полностью реальная история [Железная 2012].
Изучив стратегию самопрезентации А. Моторова, мы определили, что он имплицитно показывает свою принадлежность к полю литературы. Например, на одном из снимков, размещённом в Фейсбуке, «Преступление доктора Паровозова» стоит на полке рядом с книгами Цветаевой, Улицкой и Пелевина, невербально сигнализируя о наличии у автора литературных амбиций.
Мы изучили автобиографическую основу дилогии А. Моторова. Было доказано, что ряд персонажей и событий дилогии поддаются верификации. Мы определили, что точность времени и места, историческая и фактуальная составляющая были соблюдены. Так же, нами было отмечена характерная для прозы non-fiction черта - вывод нарратива о персонажах за пределы произведения.
В ходе исследования мы выяснили, что дилогия Моторова не лишена элементов художественного вымысла. Мы изучили заголовки, посвящения и предисловия - метакоммуникативные элементы, указывающие на вымысел. Было отмечено, что в заголовки обоих книг Моторова вынесена не настоящая фамилия писателя, а прозвище. Учитывая, что в обоих книгах героя чаще все-таки называют Моторовым, а не Паровозовым, можно предположить, что
писатель хотел показать наличие дистанции между героем автобиографического романа и им самим.
Мы пришли к выводу, что дилогию А. Моторова нельзя отнести к автобиографии, поскольку она имеет более сложную систему нарраторов. Не все повествование ведется от лица альтер-эго автора, медбрата, впоследствии доктора Паровозова. Нами была рассмотрена система вторичных нарраторов.
Объем нарраторского присутствия в ходе повествования меняется. В «Юных годах медбрата Паровозова» нарратор в некоторых эпизодах становится всеведующим, или, даже олимпийским. Кроме того, при исследовании текста второй части дилогии, мы выявили двойственность нарратора.
Подводя итоги, можно сказать, что fiction и non-fiction сосуществуют в книгах Алексея Моторова, неизбежно и без видимого «шва» соприкасаясь. Синтез этих литературных направлений создает трудности в определении жанра книг о юном медбрате, впоследствии ставшем врачом, однако в этом соединении и жанровой неочевидности во многом состоит литературный успех дилогии.
