Традиции классической антиутопии в финской литературе (на материале произведений Эмми Итяранта)
|
Введение 3
Глава 1: Антиутопия как предостережение: роман "Teemestarin kirja" в контексте европейской антиутопии 15
1.1. Время и пространство 16
1.2. Общество и персонажи 24
1.3. Художественные особенности 29
Выводы к главе 35
Глава 2: Антиутопия как сон: особенное в финской антиутопии на материале романа "Kudottujen kujien kaupunki" 37
2.1. Время и пространство 40
2.2. Общество и персонажи 44
2.3. Художественные особенности 54
Выводы к главе 57
Заключение 60
Список источников: 68
Список научной литературы: 70
Приложение 77
Глава 1: Антиутопия как предостережение: роман "Teemestarin kirja" в контексте европейской антиутопии 15
1.1. Время и пространство 16
1.2. Общество и персонажи 24
1.3. Художественные особенности 29
Выводы к главе 35
Глава 2: Антиутопия как сон: особенное в финской антиутопии на материале романа "Kudottujen kujien kaupunki" 37
2.1. Время и пространство 40
2.2. Общество и персонажи 44
2.3. Художественные особенности 54
Выводы к главе 57
Заключение 60
Список источников: 68
Список научной литературы: 70
Приложение 77
Данная работа посвящена исследованию проблемы жанра антиутопии в финской литературе на материале романов Эмми Итяранта «Teemestarinkirja» (2012 г) и «Kudottujenkujienkaupunki» (2015 г).
Актуальность работы обусловлена следующими факторами:
1) Популярность и востребованность жанра антиутопии в мировой и, в частности, финской литературе;
2) Недостаточная исследованность произведений Эмми Итяранта.
Многие исследователи (напр., И. В. Игнатова, В. И. Филатов, Тони Лахтинен и др.) прямо или косвенно отмечают актуальность жанра антиутопии на рубеже XX-XXI веков, связывая её с различными факторами: мировыми войнами XX века, переходом к постиндустриальному обществу, обострением экологических проблем, холодной войной и т. д. Востребованность жанра также проявляется, например, в высокой популярности экранизаций некоторых современных антиутопий.
Что касается исследований произведений Э. Итяранта в России, насколько нам известно, на данный момент данному автору не было посвящено ни одной научной работы на русском языке, хотя творчество Э. Итяранта вызывает интерес у молодых исследователей. Нужно отметить, что финская литература в целом переводится на русский язык в сравнительно небольшом объёме и слабо знакома русскоязычному читателю. Роман «Teemestarinkirja» был переведён Е. Богдановым под названием «Дневник чайного мастера» (изд. 2017 г); перевод романа «Kudottujenkujienkaupunki» (название которого можно перевести как «Город сотканных улиц») на данный момент отсутствует. Рецензии читателей на «Дневник чайного мастера» в сети интернет (напр., на сайте www.livelib.com) показывают, что роман был принят русскоязычной аудиторией неоднозначно, а также в ряде случаев свидетельствуют о поверхностном его восприятии и, как нам кажется, недостаточном понимании замысла и метода автора, а также сути и специфики жанра антиутопии. Таким образом, мы видим потребность в более глубоком изучении данного материала.
Финская писательница Эмми Итяранта родилась в 1976 году в г. Тампере. Она получила степень магистра театроведения в университете Тампере, а также окончила Кентский университет (Великобритания), во время обучения в котором начала свой роман «Teemestarinkirja» в рамках курса литературного мастерства. Э. Итяранта создала два варианта произведения – финно- и англоязычный, получивший название «Memoryofwater». «Teemestarinkirja» вышел в Финляндии в 2012 году и был хорошо принят публикой. Рукопись финского варианта романа получила в 2011 году премию издательства Teos; англоязычный перевод в 2015 году претендовал на премию Артура Кларка в Великобритании и на премию Филипа Киндреда Дика в США. На данный момент права на перевод романа были приобретены для 21 языка, в том числе русского, арабского, болгарского, испанского, итальянского, грузинского, китайского и т. д.
Второй роман Э. Итяранта «Kudottujen kujien kaupunki» (также переведённый на английский самим автором) вышел в 2015 году и был отмечен литературной премией г. Тампере. Права на перевод романа были приобретены Бразилией, Грузией, Италией, Японией, Францией и Венгрией.
Помимо занятий литературойЭ. Итяранта имеет опыт работы колумнистом, театральным критиком, драматургом и сценаристом. Сейчас писательница живёт в Кентербери, Великобритания [офиц. сайт Э. И.].
Говоря об истории жанра антиутопии, С. Г. Шишкина считает, что «традиция антиутопического мышления» возникла одновременно с утопией в древности, около 2500 лет назад. Она усматривает антиутопические черты в некоторых произведениях Платона, Аристофана и др. Тем не менее, как жанр антиутопия формируется несколько позже [Шишкина, с. 199-200]. Термин «антиутопия» (англ. dystopia) как название литературного жанра был введён Гленном Негли и Максом Патриком в 1952 году [Мешкуть, с. 7]. Зарождение термина в XX веке кажется нам закономерным, так как именно в этот период жанр антиутопии достиг своего рассвета, хотя антиутопические произведения создавались и ранее. Элемент антиутопии обычно усматривают, например, в третьей части «Путешествий Гулливера» Джонатана Свифта (1726-1727 гг), в созданных в XIX веке романах Жюля Верна, Герберта Уэллса и др.
Расцвет антиутопии в XX веке с его «разочарованием в прогрессе, кризисом европоцентризма, а также побочными эффектами функциональной дифференциации общества» [Белоковыльский] принято связывать с политическими процессами и историческими потрясениями, происходившими в мире. Так, кажется очевидной связь романа «Мы» Евгения Замятина (1920 г), который часто называют первым классическим произведением жанра, и антиутопий Андрея Платонова с реалиями Советской России. В 1930-х годах антиутопии откликаются на современные им события, принимая антифашистский характер («Война с саламандрами» Карела Чапека (1936 г), «Ночь свастики» Кэтрин Бурдекин (1937 г) и др.) С разницей в 16 лет появляются две классические и, пожалуй, наиболее известные сейчас антиутопии, которые иногда рассматривают как полемизирующие: «1984» Джорджа Оруэлла (1948 г), повествующая о насильственном тоталитаризме, и «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932 г), антиутопизм которого обусловлен доведением до абсолюта общества массового потребления. К другим популярным произведениям жанра относятся «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери (1953 г), «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса (1962 г); к антиутопиям обращались Станислав Лем, Аркадий и Борис Стругацкие и др.
На рубеже XX и XXI веков в жанре антиутопии довольно отчётливо наблюдается изменение содержания. Ю. В. Смольникова, по нашему мнению, достаточно удачно формулирует суть данного изменения. Она сопоставляет типичные схемы развития сюжета антиутопии XX века и так называемой подростковой или молодёжной антиутопии, получившей особенную популярность в последние годы. Говоря об особенностях данного поджанра, И. В. Игнатова отмечает, что термин «молодежная антиутопия» (англ. young adult dystopian fiction) на данный момент не является общепризнанным и устоявшимся и используется в основном для каталогизации книг в он-лайн библиотеках. Данным термином преимущественно обозначаются книги для подростковой аудитории (12-18 лет), хотя некоторые библиотеки расширяют этот возрастной диапазон до 21 года, отмечая также интерес взрослых к книгам данного жанра. И. В. Игнатова объясняет их востребованность отчасти популяризацией через экранизации и создание компьютерных игр, отчасти всегда актуальной для мирового сообщества проблематикой войны, власти, преодоления кризиса и т. д. [Игнатова, c. 441].
Рассматривая «Мы», «1984», «О дивный новый мир» и «451° по Фаренгейту», Ю. В. Смольникова выделяет следующие черты сюжета: герой, являющийся частью системы и поддерживающий её, начинает (чаще всего, после встречи с человеком-«катализатором») видеть её несовершенства; герой противопоставляется своему обществу, но не в силах его изменить, и в итоге у него остаётся три способа решения возникших противоречий: самоубийство, возвращение в систему или уход в подполье. Во всех этих случаях герой не влияет на дальнейшую судьбу общества. Схема подростковой антиутопии (на основе, например, популярных трилогий «Голодные игры» Сьюзен Коллинз (2008-2010 гг) и «Дивергент» Вероники Рот (2011-2013 гг), в свою очередь, выглядит следующим образом: «герой находится во внутренней оппозиции к режиму – попадает в ситуацию, которая становится катализатором – герой переходит в открытую оппозицию режиму – открытое столкновение (революция, восстание), где герой занимает одно из основных мест – свержение режима». Главное отличие подростковой антиутопии XXI века от «взрослой» антиутопии XX века Ю. В. Смольникова видит именно в победе над режимом: в классической антиутопии XXвека она представляется невозможной. Таким образом, мы имеем дело с эволюцией жанра антиутопии как философской и литературно-художественной формы [Смольникова, с. 59-65].
Что касается истории жанра в литературе Финляндии, то финская антиутопия представляется относительно молодой. Ханна Самола относит к самым ранним финским антиутопиям роман «Gulliverin matka Fantomiminan mantereelle» Волтера Килпи (VolterKilpi), созданный в 1944 году [Samola, с. 35]. Тем не менее, активно развиваться жанр антиутопии в финской литературе начал на рубеже XX-XXI веков. Т. Лахтинен связывет это с актуальностью экологической тематики в постиндустриальном мире, тревогой по поводу возможных техногенных катастроф, урбанизацией и глобализацией, широко освещаемых в финских СМИ литературе различных жанров (включая детскую литературу). Данный период в литературе Финляндии связан с представлением о необычайной уязвимости человека; это отражается в антиутопиях Леены Крун (LeenaKrohn), Вероники Пименофф (VeronicaPimenoff), Ристо Исомяки (RistoIsomäki), Тиины Раеваара (TiinaRaevaara), Элины Хирвонен (ElinaHirvonen) и др. авторов [Lahtinen, с. 95-98].
В литературе, посвящённой антиутопиям, встречаются термины «антиутопия», «дистопия», «негативная антиутопия», «какотопия». Например, Э. В. Геворкян разделяет эти понятия следующим образом: «утопия – т. е. идеально хорошее общество, дистопия – «идеально» плохое и антиутопия – находящееся где-то посередине», но сам указывает на условность границы между дистопией и антиутопией [Геворкян]. Другие же авторы, например, А. А. Бубнихин и Роджер Кларк, считают эти термины альтернативными названиями одного и того же явления [Бубнихин, с. 196; Clarke]. Данную точку зрения подтверждает также тот факт, что наиболее употребляемый в английском языке термин dystopia на русский традиционно переводится как «антиутопия». В данной работе мы будем пользоваться термином «антиутопия», которому постараемся дать определение ниже.
Мнения исследователей о природе и границах жанра антиутопии расходятся. Некоторые определяют антиутопию через жанр утопии (например, Э. Я. Баталов говорит об антиутопии как о новом способе полемики с утопией, жанре, который служит отрицанию самой возможности утопии [Баталов]), в то время как другие рассматривают её как самостоятельное литературное явление (к последним относится, например, В. А. Чаликова, связывающая антиутопию с сатирой [Чаликова]). А. А. Бубнихин, отталкиваясь от приставки «анти», определяет антиутопию как «противоположность, искажённую форму Утопии» [Бубнихин, с. 196], в то время как С. Г. Шишкина полагает, что антиутопия – самостоятельный жанр, который, «отрицая утопию, развивается на основе характерных для утопии жанровых принципов» и, таким образом, состоит с ней в отношениях диалога [Шишкина, с. 200]. С. Г. Шишкина также пытается создать исчерпывающее определение антиутопии на основе анализа множества ранее существовавших и определяет антиутопию как «интертекстуальный литературный жанр, дискурс которого отличается своеобразно смоделированным хронотопом и направлен на выяснение соотношений внутри триады «человек – цивилизация – общество» с отрицанием возможности реализации утопических идеалов при условии нарушения баланса и гармонии между социумом и его нравственным наполнением» [Шишкина, с. 207]. Т. А. Чернышева считает антиутопию «закономерным следствием исторического развития жанра утопии», которое «возникает из необходимости проверки и переоценки рационалистических схем и концепций, созданных предшествующим развитием утопической мысли» [Чернышева]. По Ю. И. Кагарлицкому, антиутопия – «это … суд над существующим обществом или критика утопических представлений об обществе идеальном … когда в роли судьи выступает Время. … Антиутопия – это критическое рассмотрение прогресса» [Кагарлицкий]. М. С. Белоковыльский определяет антиутопию следующим образом: «Антиутопия – критическое повествование об обществе, построенном согласно утопическим принципам. В отличие от своего антипода, А. не претендует на разговор об обществе от имени самого (всего) общества, а выделяет опасную, с т. зр. авторов, тенденцию. Тенденция эта, распространенная на все социальное целое, является объектом анализа антиутопического произведения» [Белоковыльский]. Данное определение кажется нам важным в свете часто выделяемой в связи с антиутопией функцией предупреждения, прогнозирования будущего. К этой функции антиутопических произведений примыкает мысль, высказанная в работе А. А. Степановой, которая, ссылаясь на В. С. Маканина, говорит о том, что антиутопия выражает не столько страх перед будущим, сколько «настоящее в конденсированной форме»; антиутопия – «это не ужас, а … так увиденная реальность» [Степанова, с. 182].
Ханна Самола, финская исследовательница антиутопий, также отмечает традицию определения антиутопии через утопию: как её противоположность, негативное «тёмное» отражение или утопию, «пошедшую не так». Сама Х. Самола определяет антиутопию как изображение нежелательного или пугающего общества, которое может помещаться относительно момента создания в будущее, прошлое или настоящее время, отмечая, что, хотя изображение именно будущего представляется типичным для антиутопий, эта особенность не является определяющей чертой жанра. Суммируя мысли исследователей прошлого, она образно заявляет, что, если утопия – это мечта о лучшем мире, то антиутопия – это коллективный кошмар; утопия пробуждает надежду на рай на Земле, в то время как антиутопия изображает земной ад [Samola, с. 18, с. 33]. Мотив антиутопии как страшного сна представляется актуальным при исследовании романов Эмми Итяранта, обращающейся к теме снов и кошмаров в своём романе «Kudottujen kujien kaupunki».
Сложность изучения антиутопий состоит в том, что антиутопия является одним из жанров литературы, наиболее тесно связанных с идеологией, философией, историей. В процессе изучения романов Э. Итяранта мы столкнулись с тем, что ввиду неоднозначности затронутых в них тем (например, иногда проблематично определить границу между оправданным контролем государства над жизнью его граждан в целях обеспечения их безопасности и нарушением прав и свобод человека) возможны разные точки зрения на их жанровую принадлежность. Тем не менее, автор относит оба произведения, рассматриваемых в данной работе, именно к жанру антиутопии. Э. Итяранта указывает, что осознанно учитывала при работе над «Teemestarinkirja» и «Kudottujen kujien kaupunki» черты, характерные для антиутопий. Она уточняет, однако, что не хотела бы ограничивать жанр своих романов слишком строго, предоставляя читателям возможность самостоятельно отнести их к той или иной группе, и добавляет, что первичным для неё является сюжет, а жанровая принадлежность закономерно из него проистекает [интервью с Э. И.].
Антиутопии как жанру и её проявлениям и особенностям в конкретных литературных произведениях посвящено множество исследований, и достаточно активно создаются новые. Например, когда данная работа уже была написана, состоялась презентация книги И. В. Головачевой «Путеводитель по Дивному новому миру и вокруг». В нашей работе мы, в числе прочего, прибегаем к материалам диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук М. И. Заваркиной «Жанровая стратегия в повестях А. П. Платонова 1930-х годов» (2013 г) и к диссертации Х. Самола «Siniparran bordelli. DystopianjasadunlajiyhdistelmätromaaneissaBerenikeshår, HuorasatujaAuringonydin» (2016 г), посвящённой непосредственно финской антиутопии на примере трёх финских романов.
Обобщением самых частотных признаков антиутопий занимались такие исследователи, как Л. М. Юрьева («Русская антиутопия в контексте мировой литературы»), к результатам работы которой мы обратимся по цитирующей её статье С. Г. Шишкиной:
1) пространство антиутопии – государство с тоталитарной системой управления;
2) территория нового государства отгорожена огромной стеной от всего окружающего мира;
3) порабощение человека подчеркивает абсурд ситуации;
4) прошлое в антиутопиях отвергается;
5) герой произведения – бунтарь-одиночка или коллектив единомышленников, состоящий в оппозиции к существующему строю;
6) тоталитаризму противостоит любовь;
7) описание природы своей красочностью подчеркивает обреченность происходящего;
8) мир не статичен, он конструируется, он только возможен;
9) повествование часто строится в форме дневника;
10) в литературном произведении антиутопического жанра ослабевает преемственность между прошлым, настоящим и будущим [цит. по: Шишкина, с. 202].
Выводы Л. М. Юрьевой были сделаны на материале русской литературы, но С. Г. Шишкина считает, что в силу интернациональности жанра антиутопии они применимы и к иноязычным художественным произведениям [Шишкина, с. 202]. Такая точка зрения кажется нам оправданной.
С. Г. Шишкина, однако, справедливо отмечает, что приведённая выше классификация не является исчерпывающей, и нам представляется обоснованным дополнить её рядом критериев, выделенных другими исследователями.
Так, Т. А. Луговская выделяет следующиепризнаки антиутопии:
1) Читатель признает очевидным отрицательную ситуацию в описанном мире, даже если сами граждане описанного государства этого не осознают.
2) Нет существенных социальных свобод.
3) Возможен дефицит ресурсов.
4) Общество оказалось в нынешней ситуации в результате естественного социального развития (нет причин техногенного характера/магии/любого рода инопланетных явлений и др.).
5) Технологическое оснащение мира на среднем уровне (люди остаются людьми, но отдают слишком много своих функций, упрощая тем самым управление собой).
6) Причины социальных изменении (насильственное создание нового, лучшего мира и др.) довольно прозрачны для читателя.
7) Недоверие к человеку как к личности.
8) Наличие двустороннего страха: с точки зрения граждан – страх перед властями, с точки зрения властей – страх потери контроля над гражданами [цит. по: Мешкуть, с. 13].
Признаки, выделенные Т. А. Луговской, основываются исключительно на содержании и сюжетах антиутопий, не учитывая форму и контекст [Мешкуть, с. 13].
Е. А. Шевель выделяет следующие признаки:
1) изображение общества, претендующего на совершенство, с ценностно-негативной стороны;
2) особенность хронотопа –изображение мира в отдаленном времени-пространстве;
3) социум управляется при помощи управления временем: стабильно длящееся настоящее, изменяемое прошлое и моделируемое будущее;
4) социальный контроль (лишение или ограничение свободы, применение психоактивных наркотических веществ);
5) стандартизация человека;
6) утрата нравственности, духовности человека, уничтожение чувств и эмоций [Шевель, с. 272].
К особенностям антиутопии, выделеннымВ. И. Филатовым, относятся следующие:
1) образное (в традициях и в пределах общего для утопической литературы смыслового поля) описание квазисовершенного общества, основанного на рациональных принципах, с точки зрения не стороннего наблюдателя, а изнутри, с позиции его жителя, не утратившего своей индивидуальности;
2) дискредитация идеи о возможности адекватного воплощения утопического замысла, создание атмосферы «псевдокарнавала» (по М.М. Бахтину, торжества страха и тотальной неопределенности);
3) смещение акцентов от общего к личному, утверждение ценности личности, ее внутреннего мира и эстетического опыта;
4) утверждение ценности традиций, морали, классических произведений литературы и искусства [Филатов, с. 84-85].
Цель данной работы – показать особенности финской антиутопии на основе произведений Эмми Итяранта; выявить, что автор заимствует у предшественников и в чём проявляется её новаторство. Мы ставим себе целью выделить основные черты, характерные для традиционных европейских антиутопий, и путём сравнения с ними выявить сходство работ Э. Итяранта с классической традицией и отличие от неё, а также попытаться проанализировать, какие из выявленных отличий обусловлены временем создания романов (так как традиция антиутопий XX и XXI веков представляется различной), а какие относятся к особенностям финской литературы и личным особенностям автора. Для достижения этой цели мы выделяем следующие задачи:
1) на основе предшествующих исследований сформулировать содержательные, композиционные, стилистические и иные черты, представляющиеся характерными для традиционных европейских антиутопий;
2) рассмотреть романы Эмми Итяранта с точки зрения наличия или отсутствия данных черт;
3) проанализировать, совпадает ли способ выражения и цель введения тех или иных характерных особенностей антиутопии с их использованием в традиционных произведениях жанра.
Метод нашего исследования подразумевает выделение типологических особенностей антиутопий, а не прямое сравнение романов Э. Итяранта с теми или иными произведениями жанра антиутопии. Такое сопоставление, однако, будет использовано на уровне конкретных деталей произведений в рамках рассмотрения проблемы интертекстуальности. В нашей работе мы будем руководствоваться признаками антиутопии, выделенными Л. М. Юрьевой, Т. А.Луговской, Е. А. Шевель и В. И. Филатовым.
Кроме того, в данной работе используются данные, полученные нами от самой Эмми Итяранта в ходе интервью, взятого нами в феврале 2018 года посредством интернет-переписки. Полный текст данного интервью (на финском языке с переводом на русский) приведён в приложении
Актуальность работы обусловлена следующими факторами:
1) Популярность и востребованность жанра антиутопии в мировой и, в частности, финской литературе;
2) Недостаточная исследованность произведений Эмми Итяранта.
Многие исследователи (напр., И. В. Игнатова, В. И. Филатов, Тони Лахтинен и др.) прямо или косвенно отмечают актуальность жанра антиутопии на рубеже XX-XXI веков, связывая её с различными факторами: мировыми войнами XX века, переходом к постиндустриальному обществу, обострением экологических проблем, холодной войной и т. д. Востребованность жанра также проявляется, например, в высокой популярности экранизаций некоторых современных антиутопий.
Что касается исследований произведений Э. Итяранта в России, насколько нам известно, на данный момент данному автору не было посвящено ни одной научной работы на русском языке, хотя творчество Э. Итяранта вызывает интерес у молодых исследователей. Нужно отметить, что финская литература в целом переводится на русский язык в сравнительно небольшом объёме и слабо знакома русскоязычному читателю. Роман «Teemestarinkirja» был переведён Е. Богдановым под названием «Дневник чайного мастера» (изд. 2017 г); перевод романа «Kudottujenkujienkaupunki» (название которого можно перевести как «Город сотканных улиц») на данный момент отсутствует. Рецензии читателей на «Дневник чайного мастера» в сети интернет (напр., на сайте www.livelib.com) показывают, что роман был принят русскоязычной аудиторией неоднозначно, а также в ряде случаев свидетельствуют о поверхностном его восприятии и, как нам кажется, недостаточном понимании замысла и метода автора, а также сути и специфики жанра антиутопии. Таким образом, мы видим потребность в более глубоком изучении данного материала.
Финская писательница Эмми Итяранта родилась в 1976 году в г. Тампере. Она получила степень магистра театроведения в университете Тампере, а также окончила Кентский университет (Великобритания), во время обучения в котором начала свой роман «Teemestarinkirja» в рамках курса литературного мастерства. Э. Итяранта создала два варианта произведения – финно- и англоязычный, получивший название «Memoryofwater». «Teemestarinkirja» вышел в Финляндии в 2012 году и был хорошо принят публикой. Рукопись финского варианта романа получила в 2011 году премию издательства Teos; англоязычный перевод в 2015 году претендовал на премию Артура Кларка в Великобритании и на премию Филипа Киндреда Дика в США. На данный момент права на перевод романа были приобретены для 21 языка, в том числе русского, арабского, болгарского, испанского, итальянского, грузинского, китайского и т. д.
Второй роман Э. Итяранта «Kudottujen kujien kaupunki» (также переведённый на английский самим автором) вышел в 2015 году и был отмечен литературной премией г. Тампере. Права на перевод романа были приобретены Бразилией, Грузией, Италией, Японией, Францией и Венгрией.
Помимо занятий литературойЭ. Итяранта имеет опыт работы колумнистом, театральным критиком, драматургом и сценаристом. Сейчас писательница живёт в Кентербери, Великобритания [офиц. сайт Э. И.].
Говоря об истории жанра антиутопии, С. Г. Шишкина считает, что «традиция антиутопического мышления» возникла одновременно с утопией в древности, около 2500 лет назад. Она усматривает антиутопические черты в некоторых произведениях Платона, Аристофана и др. Тем не менее, как жанр антиутопия формируется несколько позже [Шишкина, с. 199-200]. Термин «антиутопия» (англ. dystopia) как название литературного жанра был введён Гленном Негли и Максом Патриком в 1952 году [Мешкуть, с. 7]. Зарождение термина в XX веке кажется нам закономерным, так как именно в этот период жанр антиутопии достиг своего рассвета, хотя антиутопические произведения создавались и ранее. Элемент антиутопии обычно усматривают, например, в третьей части «Путешествий Гулливера» Джонатана Свифта (1726-1727 гг), в созданных в XIX веке романах Жюля Верна, Герберта Уэллса и др.
Расцвет антиутопии в XX веке с его «разочарованием в прогрессе, кризисом европоцентризма, а также побочными эффектами функциональной дифференциации общества» [Белоковыльский] принято связывать с политическими процессами и историческими потрясениями, происходившими в мире. Так, кажется очевидной связь романа «Мы» Евгения Замятина (1920 г), который часто называют первым классическим произведением жанра, и антиутопий Андрея Платонова с реалиями Советской России. В 1930-х годах антиутопии откликаются на современные им события, принимая антифашистский характер («Война с саламандрами» Карела Чапека (1936 г), «Ночь свастики» Кэтрин Бурдекин (1937 г) и др.) С разницей в 16 лет появляются две классические и, пожалуй, наиболее известные сейчас антиутопии, которые иногда рассматривают как полемизирующие: «1984» Джорджа Оруэлла (1948 г), повествующая о насильственном тоталитаризме, и «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932 г), антиутопизм которого обусловлен доведением до абсолюта общества массового потребления. К другим популярным произведениям жанра относятся «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери (1953 г), «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса (1962 г); к антиутопиям обращались Станислав Лем, Аркадий и Борис Стругацкие и др.
На рубеже XX и XXI веков в жанре антиутопии довольно отчётливо наблюдается изменение содержания. Ю. В. Смольникова, по нашему мнению, достаточно удачно формулирует суть данного изменения. Она сопоставляет типичные схемы развития сюжета антиутопии XX века и так называемой подростковой или молодёжной антиутопии, получившей особенную популярность в последние годы. Говоря об особенностях данного поджанра, И. В. Игнатова отмечает, что термин «молодежная антиутопия» (англ. young adult dystopian fiction) на данный момент не является общепризнанным и устоявшимся и используется в основном для каталогизации книг в он-лайн библиотеках. Данным термином преимущественно обозначаются книги для подростковой аудитории (12-18 лет), хотя некоторые библиотеки расширяют этот возрастной диапазон до 21 года, отмечая также интерес взрослых к книгам данного жанра. И. В. Игнатова объясняет их востребованность отчасти популяризацией через экранизации и создание компьютерных игр, отчасти всегда актуальной для мирового сообщества проблематикой войны, власти, преодоления кризиса и т. д. [Игнатова, c. 441].
Рассматривая «Мы», «1984», «О дивный новый мир» и «451° по Фаренгейту», Ю. В. Смольникова выделяет следующие черты сюжета: герой, являющийся частью системы и поддерживающий её, начинает (чаще всего, после встречи с человеком-«катализатором») видеть её несовершенства; герой противопоставляется своему обществу, но не в силах его изменить, и в итоге у него остаётся три способа решения возникших противоречий: самоубийство, возвращение в систему или уход в подполье. Во всех этих случаях герой не влияет на дальнейшую судьбу общества. Схема подростковой антиутопии (на основе, например, популярных трилогий «Голодные игры» Сьюзен Коллинз (2008-2010 гг) и «Дивергент» Вероники Рот (2011-2013 гг), в свою очередь, выглядит следующим образом: «герой находится во внутренней оппозиции к режиму – попадает в ситуацию, которая становится катализатором – герой переходит в открытую оппозицию режиму – открытое столкновение (революция, восстание), где герой занимает одно из основных мест – свержение режима». Главное отличие подростковой антиутопии XXI века от «взрослой» антиутопии XX века Ю. В. Смольникова видит именно в победе над режимом: в классической антиутопии XXвека она представляется невозможной. Таким образом, мы имеем дело с эволюцией жанра антиутопии как философской и литературно-художественной формы [Смольникова, с. 59-65].
Что касается истории жанра в литературе Финляндии, то финская антиутопия представляется относительно молодой. Ханна Самола относит к самым ранним финским антиутопиям роман «Gulliverin matka Fantomiminan mantereelle» Волтера Килпи (VolterKilpi), созданный в 1944 году [Samola, с. 35]. Тем не менее, активно развиваться жанр антиутопии в финской литературе начал на рубеже XX-XXI веков. Т. Лахтинен связывет это с актуальностью экологической тематики в постиндустриальном мире, тревогой по поводу возможных техногенных катастроф, урбанизацией и глобализацией, широко освещаемых в финских СМИ литературе различных жанров (включая детскую литературу). Данный период в литературе Финляндии связан с представлением о необычайной уязвимости человека; это отражается в антиутопиях Леены Крун (LeenaKrohn), Вероники Пименофф (VeronicaPimenoff), Ристо Исомяки (RistoIsomäki), Тиины Раеваара (TiinaRaevaara), Элины Хирвонен (ElinaHirvonen) и др. авторов [Lahtinen, с. 95-98].
В литературе, посвящённой антиутопиям, встречаются термины «антиутопия», «дистопия», «негативная антиутопия», «какотопия». Например, Э. В. Геворкян разделяет эти понятия следующим образом: «утопия – т. е. идеально хорошее общество, дистопия – «идеально» плохое и антиутопия – находящееся где-то посередине», но сам указывает на условность границы между дистопией и антиутопией [Геворкян]. Другие же авторы, например, А. А. Бубнихин и Роджер Кларк, считают эти термины альтернативными названиями одного и того же явления [Бубнихин, с. 196; Clarke]. Данную точку зрения подтверждает также тот факт, что наиболее употребляемый в английском языке термин dystopia на русский традиционно переводится как «антиутопия». В данной работе мы будем пользоваться термином «антиутопия», которому постараемся дать определение ниже.
Мнения исследователей о природе и границах жанра антиутопии расходятся. Некоторые определяют антиутопию через жанр утопии (например, Э. Я. Баталов говорит об антиутопии как о новом способе полемики с утопией, жанре, который служит отрицанию самой возможности утопии [Баталов]), в то время как другие рассматривают её как самостоятельное литературное явление (к последним относится, например, В. А. Чаликова, связывающая антиутопию с сатирой [Чаликова]). А. А. Бубнихин, отталкиваясь от приставки «анти», определяет антиутопию как «противоположность, искажённую форму Утопии» [Бубнихин, с. 196], в то время как С. Г. Шишкина полагает, что антиутопия – самостоятельный жанр, который, «отрицая утопию, развивается на основе характерных для утопии жанровых принципов» и, таким образом, состоит с ней в отношениях диалога [Шишкина, с. 200]. С. Г. Шишкина также пытается создать исчерпывающее определение антиутопии на основе анализа множества ранее существовавших и определяет антиутопию как «интертекстуальный литературный жанр, дискурс которого отличается своеобразно смоделированным хронотопом и направлен на выяснение соотношений внутри триады «человек – цивилизация – общество» с отрицанием возможности реализации утопических идеалов при условии нарушения баланса и гармонии между социумом и его нравственным наполнением» [Шишкина, с. 207]. Т. А. Чернышева считает антиутопию «закономерным следствием исторического развития жанра утопии», которое «возникает из необходимости проверки и переоценки рационалистических схем и концепций, созданных предшествующим развитием утопической мысли» [Чернышева]. По Ю. И. Кагарлицкому, антиутопия – «это … суд над существующим обществом или критика утопических представлений об обществе идеальном … когда в роли судьи выступает Время. … Антиутопия – это критическое рассмотрение прогресса» [Кагарлицкий]. М. С. Белоковыльский определяет антиутопию следующим образом: «Антиутопия – критическое повествование об обществе, построенном согласно утопическим принципам. В отличие от своего антипода, А. не претендует на разговор об обществе от имени самого (всего) общества, а выделяет опасную, с т. зр. авторов, тенденцию. Тенденция эта, распространенная на все социальное целое, является объектом анализа антиутопического произведения» [Белоковыльский]. Данное определение кажется нам важным в свете часто выделяемой в связи с антиутопией функцией предупреждения, прогнозирования будущего. К этой функции антиутопических произведений примыкает мысль, высказанная в работе А. А. Степановой, которая, ссылаясь на В. С. Маканина, говорит о том, что антиутопия выражает не столько страх перед будущим, сколько «настоящее в конденсированной форме»; антиутопия – «это не ужас, а … так увиденная реальность» [Степанова, с. 182].
Ханна Самола, финская исследовательница антиутопий, также отмечает традицию определения антиутопии через утопию: как её противоположность, негативное «тёмное» отражение или утопию, «пошедшую не так». Сама Х. Самола определяет антиутопию как изображение нежелательного или пугающего общества, которое может помещаться относительно момента создания в будущее, прошлое или настоящее время, отмечая, что, хотя изображение именно будущего представляется типичным для антиутопий, эта особенность не является определяющей чертой жанра. Суммируя мысли исследователей прошлого, она образно заявляет, что, если утопия – это мечта о лучшем мире, то антиутопия – это коллективный кошмар; утопия пробуждает надежду на рай на Земле, в то время как антиутопия изображает земной ад [Samola, с. 18, с. 33]. Мотив антиутопии как страшного сна представляется актуальным при исследовании романов Эмми Итяранта, обращающейся к теме снов и кошмаров в своём романе «Kudottujen kujien kaupunki».
Сложность изучения антиутопий состоит в том, что антиутопия является одним из жанров литературы, наиболее тесно связанных с идеологией, философией, историей. В процессе изучения романов Э. Итяранта мы столкнулись с тем, что ввиду неоднозначности затронутых в них тем (например, иногда проблематично определить границу между оправданным контролем государства над жизнью его граждан в целях обеспечения их безопасности и нарушением прав и свобод человека) возможны разные точки зрения на их жанровую принадлежность. Тем не менее, автор относит оба произведения, рассматриваемых в данной работе, именно к жанру антиутопии. Э. Итяранта указывает, что осознанно учитывала при работе над «Teemestarinkirja» и «Kudottujen kujien kaupunki» черты, характерные для антиутопий. Она уточняет, однако, что не хотела бы ограничивать жанр своих романов слишком строго, предоставляя читателям возможность самостоятельно отнести их к той или иной группе, и добавляет, что первичным для неё является сюжет, а жанровая принадлежность закономерно из него проистекает [интервью с Э. И.].
Антиутопии как жанру и её проявлениям и особенностям в конкретных литературных произведениях посвящено множество исследований, и достаточно активно создаются новые. Например, когда данная работа уже была написана, состоялась презентация книги И. В. Головачевой «Путеводитель по Дивному новому миру и вокруг». В нашей работе мы, в числе прочего, прибегаем к материалам диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук М. И. Заваркиной «Жанровая стратегия в повестях А. П. Платонова 1930-х годов» (2013 г) и к диссертации Х. Самола «Siniparran bordelli. DystopianjasadunlajiyhdistelmätromaaneissaBerenikeshår, HuorasatujaAuringonydin» (2016 г), посвящённой непосредственно финской антиутопии на примере трёх финских романов.
Обобщением самых частотных признаков антиутопий занимались такие исследователи, как Л. М. Юрьева («Русская антиутопия в контексте мировой литературы»), к результатам работы которой мы обратимся по цитирующей её статье С. Г. Шишкиной:
1) пространство антиутопии – государство с тоталитарной системой управления;
2) территория нового государства отгорожена огромной стеной от всего окружающего мира;
3) порабощение человека подчеркивает абсурд ситуации;
4) прошлое в антиутопиях отвергается;
5) герой произведения – бунтарь-одиночка или коллектив единомышленников, состоящий в оппозиции к существующему строю;
6) тоталитаризму противостоит любовь;
7) описание природы своей красочностью подчеркивает обреченность происходящего;
8) мир не статичен, он конструируется, он только возможен;
9) повествование часто строится в форме дневника;
10) в литературном произведении антиутопического жанра ослабевает преемственность между прошлым, настоящим и будущим [цит. по: Шишкина, с. 202].
Выводы Л. М. Юрьевой были сделаны на материале русской литературы, но С. Г. Шишкина считает, что в силу интернациональности жанра антиутопии они применимы и к иноязычным художественным произведениям [Шишкина, с. 202]. Такая точка зрения кажется нам оправданной.
С. Г. Шишкина, однако, справедливо отмечает, что приведённая выше классификация не является исчерпывающей, и нам представляется обоснованным дополнить её рядом критериев, выделенных другими исследователями.
Так, Т. А. Луговская выделяет следующиепризнаки антиутопии:
1) Читатель признает очевидным отрицательную ситуацию в описанном мире, даже если сами граждане описанного государства этого не осознают.
2) Нет существенных социальных свобод.
3) Возможен дефицит ресурсов.
4) Общество оказалось в нынешней ситуации в результате естественного социального развития (нет причин техногенного характера/магии/любого рода инопланетных явлений и др.).
5) Технологическое оснащение мира на среднем уровне (люди остаются людьми, но отдают слишком много своих функций, упрощая тем самым управление собой).
6) Причины социальных изменении (насильственное создание нового, лучшего мира и др.) довольно прозрачны для читателя.
7) Недоверие к человеку как к личности.
8) Наличие двустороннего страха: с точки зрения граждан – страх перед властями, с точки зрения властей – страх потери контроля над гражданами [цит. по: Мешкуть, с. 13].
Признаки, выделенные Т. А. Луговской, основываются исключительно на содержании и сюжетах антиутопий, не учитывая форму и контекст [Мешкуть, с. 13].
Е. А. Шевель выделяет следующие признаки:
1) изображение общества, претендующего на совершенство, с ценностно-негативной стороны;
2) особенность хронотопа –изображение мира в отдаленном времени-пространстве;
3) социум управляется при помощи управления временем: стабильно длящееся настоящее, изменяемое прошлое и моделируемое будущее;
4) социальный контроль (лишение или ограничение свободы, применение психоактивных наркотических веществ);
5) стандартизация человека;
6) утрата нравственности, духовности человека, уничтожение чувств и эмоций [Шевель, с. 272].
К особенностям антиутопии, выделеннымВ. И. Филатовым, относятся следующие:
1) образное (в традициях и в пределах общего для утопической литературы смыслового поля) описание квазисовершенного общества, основанного на рациональных принципах, с точки зрения не стороннего наблюдателя, а изнутри, с позиции его жителя, не утратившего своей индивидуальности;
2) дискредитация идеи о возможности адекватного воплощения утопического замысла, создание атмосферы «псевдокарнавала» (по М.М. Бахтину, торжества страха и тотальной неопределенности);
3) смещение акцентов от общего к личному, утверждение ценности личности, ее внутреннего мира и эстетического опыта;
4) утверждение ценности традиций, морали, классических произведений литературы и искусства [Филатов, с. 84-85].
Цель данной работы – показать особенности финской антиутопии на основе произведений Эмми Итяранта; выявить, что автор заимствует у предшественников и в чём проявляется её новаторство. Мы ставим себе целью выделить основные черты, характерные для традиционных европейских антиутопий, и путём сравнения с ними выявить сходство работ Э. Итяранта с классической традицией и отличие от неё, а также попытаться проанализировать, какие из выявленных отличий обусловлены временем создания романов (так как традиция антиутопий XX и XXI веков представляется различной), а какие относятся к особенностям финской литературы и личным особенностям автора. Для достижения этой цели мы выделяем следующие задачи:
1) на основе предшествующих исследований сформулировать содержательные, композиционные, стилистические и иные черты, представляющиеся характерными для традиционных европейских антиутопий;
2) рассмотреть романы Эмми Итяранта с точки зрения наличия или отсутствия данных черт;
3) проанализировать, совпадает ли способ выражения и цель введения тех или иных характерных особенностей антиутопии с их использованием в традиционных произведениях жанра.
Метод нашего исследования подразумевает выделение типологических особенностей антиутопий, а не прямое сравнение романов Э. Итяранта с теми или иными произведениями жанра антиутопии. Такое сопоставление, однако, будет использовано на уровне конкретных деталей произведений в рамках рассмотрения проблемы интертекстуальности. В нашей работе мы будем руководствоваться признаками антиутопии, выделенными Л. М. Юрьевой, Т. А.Луговской, Е. А. Шевель и В. И. Филатовым.
Кроме того, в данной работе используются данные, полученные нами от самой Эмми Итяранта в ходе интервью, взятого нами в феврале 2018 года посредством интернет-переписки. Полный текст данного интервью (на финском языке с переводом на русский) приведён в приложении
На протяжении XX-начала XXI века жанр антиутопии был и остаётся весьма востребованным в европейской литературе; на рубеже XX-XXI веков он начал набирать популярность и в литературе Финляндии.
Существуют различные определения антиутопии, как через жанр утопии (как его противоположность или, напротив, результат его закономерного развития), так и отдельно от него. Обобщая определения последней категории, можно определить антиутопию как описание неблагоприятного развития общества с целью критики неких опасных тенденций. Актуальность жанра традиционно связывают с тревожащими человечество мировыми процессами: войнами, экологическими изменениями, переходом к постиндустриальному обществу и т. д. Сложность изучения антиутопий связана с их прочной связью с философией, историей и идеологией, из-за чего однозначная трактовка произведений иногда становится невозможной.
В данной работе мы рассматриваем романы финской писательницы Эмми Итяранта «Teemestarinkirja» (2012 г; «Дневник чайного мастера», пер. Е. Богданова, 2017 г) и «Kudottujenkujienkaupunki» (2015 г; «Город сотканных улиц», в переводе на русский язык не издавалась). Помимо научной литературы, мы используем при анализе данных текстов информацию, полученную от самой Эмми Итяранта в ходе интервью, взятого нами в феврале 2018 года посредством интернет-переписки. Полный текст интервью приведён в приложении.
Цель данной работы состояла в том, чтобы показать особенности финской антиутопии на основе произведений Эмми Итяранта; выявить, что автор заимствует у предшественников и в чём проявляется её новаторство. Для этого мы стремились выделить основные черты, характерные для традиционных европейских антиутопий, и путём сравнения с ними выявить сходство работ Э. Итяранта с классической традицией и отличие от неё, а также попытаться проанализировать, какие из выявленных отличий обусловлены временем создания романов, а какие относятся к особенностям финской литературы и личным особенностям автора. Для достижения этой цели были выделены следующие задачи:
1) на основе предшествующих исследований сформулировать содержательные, композиционные, стилистические и иные черты, представляющиеся характерными для традиционных европейских антиутопий;
2) рассмотреть романы Эмми Итяранта с точки зрения наличия или отсутствия данных черт;
3) проанализировать, совпадает ли способ выражения и цель введения тех или иных характерных особенностей антиутопии с их использованием в традиционных произведениях жанра.
Метод нашего исследования состоял в выделении типологических особенностей антиутопий, а не в прямое сравнении романов Э. Итяранта с теми или иными произведениями жанра (хотя такое сравнение использовалось на уровне деталей произведений в рамках рассмотрения проблемы интертекстуальности).
За основу в нашей работе мы взяли признаки антиутопии, выделенные Л. М. Юрьевой, Т. А. Луговской, Е. А. Шевель и В. И. Филатовым. Путём их анализа и обобщения в ходе работы нами были сформулированы следующие основные признаки антиутопии:
• изображение данного общества как негативного;
• особый хронотоп, характеризующийся замкнутым пространством (часто враждебным к человеку) и ослабленной связью времён, часто (но не обязательно) отнесённый к будущему, в то время как прошлое, как правило, скрывается или подвержено изменению;
• человек лишён свободы и прав; общество подвержено жёсткому контролю;
• возможна нехватка ресурсов;
• общество приходит к своему нынешнему состоянию в результате своего естественного развития, без каких-либо фантастических (магических, инопланетных и т. д.) вмешательств извне;
• герой антиутопии – человек, полностью не принадлежащий системе, часто ей противопоставлен;
• нередко присутствует атмосфера страха, безысходности, тотальной неопределённости;
• контролю и страху, однако, противостоит любовь;
• определённые художественные особенности: красота описаний природы/авторского языка как контраст к безнадёжности происходящего, дневниковая форма записи и т. д.
В ходе исследования мы выявили, что романы Эмми Итяранта в основном соответствуют данным критериям, хотя иногда используют их по-своему, наполняя особенным, оригинальным содержанием.
Следующие выводы были сделаны для романа «Teemestarinkirja»:
Хронотоп романа является типичным хронотопом антиутопии. Пространство романа ограничено и враждебно к человеку. Место действия имеет определённые географические маркеры, позволяющие создать чувство достоверности происходящего и в то же время сохранить дистанцию между антиутопией и реальностью. Время романа – неопределённое будущее. Время в романе представляется векторным и имеет выраженную линейную направленность из прошлого в будущее; связь между прошлым, настоящим и будущим, однако, ослаблена. Прошлое представляется изменяемым; также в прошлом находится пороговое событие, делящее мир антиутопии на «до» и «после». Интересно отношение романа к будущему реального мира в ключе прогностической и предостерегающей функции антиутопии.
Роман затрагивает и крайне характерную для антиутопий XX века тематику тоталитаризма, и популярную в культуре XXI века экологическую проблематику (в частности, проблему нехватки природных ресурсов). Два этих аспекта прочно взаимосвязаны в сюжете, но второй представляется более важным и первичным. В основе сюжета романа лежит глобальная экологическая катастрофа, что позволяет сделать вывод о близости «Teemestarinkirja» к популярной в современной культуре жанрово-типовой группе постапокалиптических произведений. Мир романа характеризуется несвободой личности, нежелательным развитием общества в силу естественных процессов и относительной прозрачностью причин такого развития для читателя. Не являясь вполне типичным героем «классической» антиутопии, проходящим путь от полного согласия с системой до её отрицания, главная героиня романа отчётливо противопоставлена окружающему её обществу. Финал отвечает классической антиутопической традиции, в соответствии с которой главный герой или возвращается в систему, или, как в случае с отказавшейся от этого Нориа, погибает. Присутствует, однако, мотив антиутопической надежды на лучшее будущее и мотив любви, побеждающей страх и несвободу.
Красочность и живописность языка, а также образов романа (в том числе природных) создают определённый контраст с безнадёжностью его содержания. Важнейшим элементом романа представляется вода, выступающая и в своём «прямом» смысле как физический объект/ценный ресурс, так и в философски-метафорическом ключе. Важность образа воды кажется целесообразным трактовать в том числе как отсылку к финской культуре. Роман написан от первого лица, что можно рассматривать как дань характерной для антиутопии дневниковой форме повествования. Среди целей использования такого способа изложения – передача личного опыта автора и/или героя, изображение антиутопического общества изнутри, с позиции его жителя, сохранившего свою индивидуальность, а также изображение попытки героини оставить восстановить нарушенную связь прошлого и настоящего.
Для романа «Kudottujenkujienkaupunki» были сделаны следующие выводы:
Хронотоп романа представляет замкнутую систему, изолированную от реального мира. Ограниченное пространство острова отсылает к традиции утопий и в то же время удовлетворяет требованию антиутопии о замкнутости места действия, а также подчёркивает чувство безысходности. Время романа оторвано от реальной земной истории и рассматривается героями не как вектор, но как бесконечный цикл разрушения и созидания. Такая временна́я модель позволяет читателю самому выбрать оптимистичный или пессимистичный взгляд на будущее. Замкнутый хронотоп позволяет автору достичь эффекта отстранения и добиться более свежего взгляда на затронутые темы; кроме того, он даёт немалую степень художественной свободы, которую Э. Итяранта использует в том числе для того, чтобы изобразить особенности описываемого ей общества.
Центральной темой романа является тема контроля общества над жизнью индивида, проблема неестественно узких социальных ролей, приводящих к тому, что общество теряет способность развиваться и гибнет. Воплощением этого контроля в романе является Совет острова, схожий с Большим Братом Дж. Оруэлла: он так же вызывает страх и преклонение, но по факту оказывается фикцией – созданным людьми образом, воплощением страха перед властью. Этот страх приводит к тому, что несвобода членов описанного общества поддерживается их собственными усилиями. Мотив сожжения книг, вызывающий ассоциации с Р. Брэдбери, отличен от соответствующего мотива в «451° по Фаренгейту» по содержанию: не показывает разрыв с традицией прошлого, а в очередной раз подчёркивает неспособность острова к изменениям и, следовательно, к развитию. Гомосексуальная любовная линия, важная часть сюжета и художественного мира романа, вступает в полемику с традициями жанра фэнтези и позволяет исследовать проблемы пола и сексуальности, а также связанные с ними социальные роли и ограничения. Доказав несостоятельность изображённой системы, в конце романа Э. Итяранта показывает её слом: общество разрушается из-за собственной ограниченности, однако часть его жителей спасается благодаря именно тем людям, которых это общество отвергало.
Образы романа перекликаются с различными областями мировой культуры. Наиболее интересным и релевантным для нашего исследования представляется образ паукообразных созданий. Этот образ даёт возможность многоплановой трактовки. Первый уровень – мифологический, так как пауки являются важными персонажами мифов многих народов, в том числе народов уральских. Второй – экологический, рассматривающий сюжет уничтожения людьми целого вида как историю потери связи между человеком и природой (в определённой степени Э. Итяранта продолжает линию экологических антиутопий). Третий даёт возможность трактовать данный сюжет как критику колониального мышления. Кроме того, на художественном уровне образ гигантского паука – дань классическими традициями фэнтези. Роман написан от первого лица, что, как и в «Teemestarin kirja», позволяет передать личные переживания героини, а также показать общество, в котором она обитает, изнутри. Кроме того, в некоторых эпизодах автор использует такой приём, как поток сознания, что до определённой степени позволяет добиться максимальной передачи личного опыта.
Таким образом, мы видим в изученных нами романах и черты, характерные для классических антиутопий XX века, и особенности, обусловленные временем создания текстов – второй декадой XXI века.
К первым относятся, в частности:
• полное соответствие «Teemestarinkirja» классическому антиутопическому хронотопу;
• исследование типичных для классической антиутопии проблем: тоталитаризма, контроля, свободы и её отсутствия и т. д. (в обоих романах);
• определённые сюжетные схемы: участие героев в антиправительственной деятельности и т. д. (в обоих романах);
• гибель главного героя «Teemestarinkirja»
и некоторые другие сходства.
Таким образом, выявлено, что «Teemestarinkirja» в большей мере следует европейской антиутопической традиции, в то время как «Kudottujenkujienkaupunki» стремится к новаторству, например, путём экспериментов с жанром (фэнтези вместо научной фантастики), оторванным от реального мира хронотопом, более счастливым для главных героев финалом и т. д.
К особенностям, обусловленным временем создания романов Итяранта, относится, например, обращение к современной и актуальной экологической тематике, исследование в «Kudottujenkujienkaupunki» активно обсуждаемой в данный момент проблемы пола и т. д.
Помимо интереса к вопросам экологии, которые живо интересуют финскую литературу в XXI веке, в романах можно усмотреть влияние финской культурной традиции по крайней мере на художественном уровне в виде характерных и важных для финно-угорской/уральской культуры образов. К особенностям, которыми произведения обязаны собственно своему автору, можно отнести красивый литературный язык, который создаёт контраст с мрачным и безнадёжным миром созданных Эмми Итяранта антиутопий.
Данное исследование является, насколько нам известно, первой научной работой на русском языке, посвящённой Эмми Итяранта и её творчеству. Перспектива разработки данной темы видится в дальнейшем изучении финских антиутопий, что может способствовать более глубокому пониманию и интересу к финской литературе, которая, несмотря на географическое соседство, представляется во многом закрытой для российского читателя и исследователя.
Существуют различные определения антиутопии, как через жанр утопии (как его противоположность или, напротив, результат его закономерного развития), так и отдельно от него. Обобщая определения последней категории, можно определить антиутопию как описание неблагоприятного развития общества с целью критики неких опасных тенденций. Актуальность жанра традиционно связывают с тревожащими человечество мировыми процессами: войнами, экологическими изменениями, переходом к постиндустриальному обществу и т. д. Сложность изучения антиутопий связана с их прочной связью с философией, историей и идеологией, из-за чего однозначная трактовка произведений иногда становится невозможной.
В данной работе мы рассматриваем романы финской писательницы Эмми Итяранта «Teemestarinkirja» (2012 г; «Дневник чайного мастера», пер. Е. Богданова, 2017 г) и «Kudottujenkujienkaupunki» (2015 г; «Город сотканных улиц», в переводе на русский язык не издавалась). Помимо научной литературы, мы используем при анализе данных текстов информацию, полученную от самой Эмми Итяранта в ходе интервью, взятого нами в феврале 2018 года посредством интернет-переписки. Полный текст интервью приведён в приложении.
Цель данной работы состояла в том, чтобы показать особенности финской антиутопии на основе произведений Эмми Итяранта; выявить, что автор заимствует у предшественников и в чём проявляется её новаторство. Для этого мы стремились выделить основные черты, характерные для традиционных европейских антиутопий, и путём сравнения с ними выявить сходство работ Э. Итяранта с классической традицией и отличие от неё, а также попытаться проанализировать, какие из выявленных отличий обусловлены временем создания романов, а какие относятся к особенностям финской литературы и личным особенностям автора. Для достижения этой цели были выделены следующие задачи:
1) на основе предшествующих исследований сформулировать содержательные, композиционные, стилистические и иные черты, представляющиеся характерными для традиционных европейских антиутопий;
2) рассмотреть романы Эмми Итяранта с точки зрения наличия или отсутствия данных черт;
3) проанализировать, совпадает ли способ выражения и цель введения тех или иных характерных особенностей антиутопии с их использованием в традиционных произведениях жанра.
Метод нашего исследования состоял в выделении типологических особенностей антиутопий, а не в прямое сравнении романов Э. Итяранта с теми или иными произведениями жанра (хотя такое сравнение использовалось на уровне деталей произведений в рамках рассмотрения проблемы интертекстуальности).
За основу в нашей работе мы взяли признаки антиутопии, выделенные Л. М. Юрьевой, Т. А. Луговской, Е. А. Шевель и В. И. Филатовым. Путём их анализа и обобщения в ходе работы нами были сформулированы следующие основные признаки антиутопии:
• изображение данного общества как негативного;
• особый хронотоп, характеризующийся замкнутым пространством (часто враждебным к человеку) и ослабленной связью времён, часто (но не обязательно) отнесённый к будущему, в то время как прошлое, как правило, скрывается или подвержено изменению;
• человек лишён свободы и прав; общество подвержено жёсткому контролю;
• возможна нехватка ресурсов;
• общество приходит к своему нынешнему состоянию в результате своего естественного развития, без каких-либо фантастических (магических, инопланетных и т. д.) вмешательств извне;
• герой антиутопии – человек, полностью не принадлежащий системе, часто ей противопоставлен;
• нередко присутствует атмосфера страха, безысходности, тотальной неопределённости;
• контролю и страху, однако, противостоит любовь;
• определённые художественные особенности: красота описаний природы/авторского языка как контраст к безнадёжности происходящего, дневниковая форма записи и т. д.
В ходе исследования мы выявили, что романы Эмми Итяранта в основном соответствуют данным критериям, хотя иногда используют их по-своему, наполняя особенным, оригинальным содержанием.
Следующие выводы были сделаны для романа «Teemestarinkirja»:
Хронотоп романа является типичным хронотопом антиутопии. Пространство романа ограничено и враждебно к человеку. Место действия имеет определённые географические маркеры, позволяющие создать чувство достоверности происходящего и в то же время сохранить дистанцию между антиутопией и реальностью. Время романа – неопределённое будущее. Время в романе представляется векторным и имеет выраженную линейную направленность из прошлого в будущее; связь между прошлым, настоящим и будущим, однако, ослаблена. Прошлое представляется изменяемым; также в прошлом находится пороговое событие, делящее мир антиутопии на «до» и «после». Интересно отношение романа к будущему реального мира в ключе прогностической и предостерегающей функции антиутопии.
Роман затрагивает и крайне характерную для антиутопий XX века тематику тоталитаризма, и популярную в культуре XXI века экологическую проблематику (в частности, проблему нехватки природных ресурсов). Два этих аспекта прочно взаимосвязаны в сюжете, но второй представляется более важным и первичным. В основе сюжета романа лежит глобальная экологическая катастрофа, что позволяет сделать вывод о близости «Teemestarinkirja» к популярной в современной культуре жанрово-типовой группе постапокалиптических произведений. Мир романа характеризуется несвободой личности, нежелательным развитием общества в силу естественных процессов и относительной прозрачностью причин такого развития для читателя. Не являясь вполне типичным героем «классической» антиутопии, проходящим путь от полного согласия с системой до её отрицания, главная героиня романа отчётливо противопоставлена окружающему её обществу. Финал отвечает классической антиутопической традиции, в соответствии с которой главный герой или возвращается в систему, или, как в случае с отказавшейся от этого Нориа, погибает. Присутствует, однако, мотив антиутопической надежды на лучшее будущее и мотив любви, побеждающей страх и несвободу.
Красочность и живописность языка, а также образов романа (в том числе природных) создают определённый контраст с безнадёжностью его содержания. Важнейшим элементом романа представляется вода, выступающая и в своём «прямом» смысле как физический объект/ценный ресурс, так и в философски-метафорическом ключе. Важность образа воды кажется целесообразным трактовать в том числе как отсылку к финской культуре. Роман написан от первого лица, что можно рассматривать как дань характерной для антиутопии дневниковой форме повествования. Среди целей использования такого способа изложения – передача личного опыта автора и/или героя, изображение антиутопического общества изнутри, с позиции его жителя, сохранившего свою индивидуальность, а также изображение попытки героини оставить восстановить нарушенную связь прошлого и настоящего.
Для романа «Kudottujenkujienkaupunki» были сделаны следующие выводы:
Хронотоп романа представляет замкнутую систему, изолированную от реального мира. Ограниченное пространство острова отсылает к традиции утопий и в то же время удовлетворяет требованию антиутопии о замкнутости места действия, а также подчёркивает чувство безысходности. Время романа оторвано от реальной земной истории и рассматривается героями не как вектор, но как бесконечный цикл разрушения и созидания. Такая временна́я модель позволяет читателю самому выбрать оптимистичный или пессимистичный взгляд на будущее. Замкнутый хронотоп позволяет автору достичь эффекта отстранения и добиться более свежего взгляда на затронутые темы; кроме того, он даёт немалую степень художественной свободы, которую Э. Итяранта использует в том числе для того, чтобы изобразить особенности описываемого ей общества.
Центральной темой романа является тема контроля общества над жизнью индивида, проблема неестественно узких социальных ролей, приводящих к тому, что общество теряет способность развиваться и гибнет. Воплощением этого контроля в романе является Совет острова, схожий с Большим Братом Дж. Оруэлла: он так же вызывает страх и преклонение, но по факту оказывается фикцией – созданным людьми образом, воплощением страха перед властью. Этот страх приводит к тому, что несвобода членов описанного общества поддерживается их собственными усилиями. Мотив сожжения книг, вызывающий ассоциации с Р. Брэдбери, отличен от соответствующего мотива в «451° по Фаренгейту» по содержанию: не показывает разрыв с традицией прошлого, а в очередной раз подчёркивает неспособность острова к изменениям и, следовательно, к развитию. Гомосексуальная любовная линия, важная часть сюжета и художественного мира романа, вступает в полемику с традициями жанра фэнтези и позволяет исследовать проблемы пола и сексуальности, а также связанные с ними социальные роли и ограничения. Доказав несостоятельность изображённой системы, в конце романа Э. Итяранта показывает её слом: общество разрушается из-за собственной ограниченности, однако часть его жителей спасается благодаря именно тем людям, которых это общество отвергало.
Образы романа перекликаются с различными областями мировой культуры. Наиболее интересным и релевантным для нашего исследования представляется образ паукообразных созданий. Этот образ даёт возможность многоплановой трактовки. Первый уровень – мифологический, так как пауки являются важными персонажами мифов многих народов, в том числе народов уральских. Второй – экологический, рассматривающий сюжет уничтожения людьми целого вида как историю потери связи между человеком и природой (в определённой степени Э. Итяранта продолжает линию экологических антиутопий). Третий даёт возможность трактовать данный сюжет как критику колониального мышления. Кроме того, на художественном уровне образ гигантского паука – дань классическими традициями фэнтези. Роман написан от первого лица, что, как и в «Teemestarin kirja», позволяет передать личные переживания героини, а также показать общество, в котором она обитает, изнутри. Кроме того, в некоторых эпизодах автор использует такой приём, как поток сознания, что до определённой степени позволяет добиться максимальной передачи личного опыта.
Таким образом, мы видим в изученных нами романах и черты, характерные для классических антиутопий XX века, и особенности, обусловленные временем создания текстов – второй декадой XXI века.
К первым относятся, в частности:
• полное соответствие «Teemestarinkirja» классическому антиутопическому хронотопу;
• исследование типичных для классической антиутопии проблем: тоталитаризма, контроля, свободы и её отсутствия и т. д. (в обоих романах);
• определённые сюжетные схемы: участие героев в антиправительственной деятельности и т. д. (в обоих романах);
• гибель главного героя «Teemestarinkirja»
и некоторые другие сходства.
Таким образом, выявлено, что «Teemestarinkirja» в большей мере следует европейской антиутопической традиции, в то время как «Kudottujenkujienkaupunki» стремится к новаторству, например, путём экспериментов с жанром (фэнтези вместо научной фантастики), оторванным от реального мира хронотопом, более счастливым для главных героев финалом и т. д.
К особенностям, обусловленным временем создания романов Итяранта, относится, например, обращение к современной и актуальной экологической тематике, исследование в «Kudottujenkujienkaupunki» активно обсуждаемой в данный момент проблемы пола и т. д.
Помимо интереса к вопросам экологии, которые живо интересуют финскую литературу в XXI веке, в романах можно усмотреть влияние финской культурной традиции по крайней мере на художественном уровне в виде характерных и важных для финно-угорской/уральской культуры образов. К особенностям, которыми произведения обязаны собственно своему автору, можно отнести красивый литературный язык, который создаёт контраст с мрачным и безнадёжным миром созданных Эмми Итяранта антиутопий.
Данное исследование является, насколько нам известно, первой научной работой на русском языке, посвящённой Эмми Итяранта и её творчеству. Перспектива разработки данной темы видится в дальнейшем изучении финских антиутопий, что может способствовать более глубокому пониманию и интересу к финской литературе, которая, несмотря на географическое соседство, представляется во многом закрытой для российского читателя и исследователя.
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
Каталог работ (148253)
- Бакалаврская работа (37598)
- Диссертация (977)
- Магистерская диссертация (22018)
- Дипломные работы, ВКР (59939)
- Главы к дипломным работам (2136)
- Курсовые работы (10481)
- Контрольные работы (6265)
- Отчеты по практике (1357)
- Рефераты (1481)
- Задачи, тесты, ПТК (631)
- Ответы на вопросы (155)
- Статьи, Эссе, Сочинения (942)
- Бизнес-планы (51)
- Презентации (106)
- РГР (84)
- Авторефераты (РГБ) (1692)
- Диссертации (РГБ) (1882)
- Прочее (458)
Новости
06.01.2018
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь в выполнении учебных и научных работ на заказ ОФОРМИТЬ ЗАКАЗ
дальше»» Все новости
Статьи
- Где лучше заказывать диссертации и дипломные?
- Выполнение научных статей
- Подготовка диссертаций
- Подводные камни при написании магистерской работы
- Помощь в выполнении дипломных работ
»» Все статьи
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
