В завершение следует согласиться с мнением Р. Т. Мифтахутдинова о том, что российской относительности судебных актов при банкротстве уже давно тесно в рамках разъяснений пункта 24 Постановления Высшего Арбитражного Суда РФ № 351.
Вместе с тем рассмотрение темы как с правоприменительной, так и с доктринальной стороны показало, что она не сводима исключительно к противостоянию теорий абсолютного и относительного действия судебного акта.
Проведенный анализ показал, что правоприменительная практика далеко не всегда развивается в унисон с положениями доктринальных источников, но при этом вхождение законодательных конструкций в серьезный конфликт с теоретическими концептами в любом случае рано или поздно приводит к поражению первых и необходимости их согласования со вторыми.
Анализ также продемонстрировал, что отечественная правовая реальность на самом деле покоится на принципе относительного действия судебных актов и привержена субъективным пределам законной силы судебного решения. Последовательная реализация данного принципа позволяет снять правовую напряженность при решения ряда вопросов в процедурах банкротства. Представляется, что некоторые правоприменители «сопротивляются» внедрению данной концепции по причине аксиоматичности в их юридическом мировоззрении постулата о нерушимости принципа обязательности судебного решения для всех без исключения и невозможности опровержения свершившегося акта правосудия. Тем не менее в настоящей работе была предпринята попытка примирить пресловутую «общеобязательность» с принципом субъективных пределов судебного акта.
Оспаривание действий во исполнение судебного акта неизбежно «сталкивается» с вопросом о пределах противопоставимости судебного решения и истинного смысла принципа общеобязательности судебных актов.
С точки зрения принципа относительного действия судебного акта, общеобязательность ограничена субъективными пределами. Такая обязательность как исполнимость распространяется только на истца и ответчика. Поэтому не принимавшие участия в добанкротных процессах кредиторы не могут быть связаны судебным актом, вынесенным по спору без их участия, в силу общеобязательности судебного решения. Поскольку не существует иного принципа, способного обосновать такое косвенное, или рефлекторное влияние на правовое положение не участвовавших в рассмотрении дела лиц, постольку нам приходится принцип обязательности судебного акта в отношении их толковать иначе, ограничительно. Такое ограничительное толкование общеобязательности означает, что в силу этого принципа, третьи лица, не участвовавшие в процессе вынесения судебного решения должны сообразовывать свое поведение с ним.
Другая проблема, рассмотренная в настоящей работе, – это проблема «плеоназма» правовых конструкций, выработанных в настоящее время законодателем. Один процессуальный институт в банкротном споре по оспариванию действий наслаивается на другой, в то время как необходимо бы остановиться на конструкции оспаривания действий по правилам об оспаривании сделок путем возбуждения собственного спора о праве, что при принятии концепции относительного действия судебного акта, противоречить законной силе судебного решения и иным фундаментальным процессуальным принципам не будет.
В настоящее время многоинстанционное последовательное обжалование, преследующее цель сохранить в силе ранее принятый судебный акт, видится громоздкой конструкцией. Судам приходится проводить дополнительную аналитическую работу, чтобы разграничить случае применения множество дублирующих друг друга конструкций, как это было продемонстрировано на примере оспаривания действий по исполнению мирового соглашения.
При этом существование двух, вынесенных в отношении одних и тех же прав и обязанностей судебного решения выглядит подозрительным. Но если посмотреть на это с точки зрения того, что в каждом из этих споров разные субъекты, защищающие разные интересы, то коллизия сходит на нет.
Однако и в случае оспаривания по правилам о сделках имеется ряд нерешенных вопросов. К примеру, неочевидным видится решение вопроса о добросовестности контрагента по сделке в случае совершения платежа, а тем более в случае совершения безакцептного платежа или платежа, опосредованного действиями судебного пристава-исполнителя.
В настоящей работе предложена концепция иного учета добросовестности контрагента в целях большей адаптации института оспаривания не только под сделки, но и под иные действия, как это предусмотрено законом.



Купить