ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ОТ ДИАЛЕКТИКИ БЛАГА И ВИНЫ К ДИАЛЕКТИКЕ МОРАЛИ И ПОЛИТИКИ
ГЛАВА 2. КЛАССОВОЕ СОЗНАНИЕ И ТОТАЛЬНОСТЬ ОБЩЕСТВА. ПАРТИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУЮЩАЯ
2.1. Общая характеристика конкретной общественной тотальности....14
2.2. Становление классового сознания. Эмпирическое сознание, вмененное сознание, момент
2.3 Классовое сознание и коммунистическая партия
ГЛАВА 3. КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ. ПАРТИЯ РАСКАЛЫВАЮЩАЯСЯ
3.1. Коммунистическая партия как момент возникновения свободы.42
3.2. Различие коммунистической партии и легальной партии буржуазного общества
3.3. Партийная демократия. Партия и свобода индивида
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ПАРТИЯ КАК АБСОЛЮТНЫЙ СУБЪЕКТ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Связь этики и политической философии — это не просто, как порой кажется на первый взгляд, смежность либо частичное пересечение двух проблематических регионов, в одном из которых располагаются начала индивидуального действия, а в другом — начала движения больших групп людей (таковыми они и для вдумчивого взгляда остаются, наверное, лишь в номиналистических способах мышления о социальном). Уже Платон обнаружил глубочайшую взаимозависимость этих сфер — как структурную, т. е. подобие устройства души государственному устройству, так и историческую: с одной стороны, возможность воспитания добродетельных индивидов хорошо устроенным государством, с другой — необходимость индивидуальной добродетельности граждан для прочности государства.
Для современной политической философии (кроме, опять же, номиналистической традиции от Гоббса до Нозика, для которой проблемы действия являются исключительно проблемой индивидуального решения, а представительские формы политического единства вообще не становятся проблемой) центральным общим местом — наследования или преодоления — уже более столетия остаются марксовы начала политики.
После Маркса более невозможно мыслить некое реальное политическое единство иначе, нежели арену коллективной эмансипаторной борьбы, исторически преобразующей политические институты, а посредством них и другие общественные отношения — хотя, конечно, сейчас и под этой борьбой далеко не всегда подразумевают классовую борьбу в классическом смысле, и коллективный субъект борьбы может выстраиваться на иных началах, нежели осознание классовых интересов; но даже те философско-исторические построения, что провозглашают конец борьбы, политики, производства и т. д., - от пост-структурализма до акселерационизма — вынуждены делать это в марксистских категориях, «сводить счеты со своей марксистской совестью».
Хотя ангажированность политической мысли Маркса, ее императивность по отношению к реальным историческим субъектам, принципиальная неукладываемость в сферу одной только чистой теории — ее важнейшая черта, эта мысль (за исключением нескольких характерных, но не получивших развития высказываний в работах 1840-х годов) практически не имеет артикулированного этического измерения, даже с поправкой на условность и несамостоятельность любой системы моральных предписаний по отношению к классовым интересам. Дедукцию из диалектико-материалистических представлений о началах человеческого действия специфически этических категорий, разработку марксистского учения об индивиде впервые в систематическом виде представил Георг Лукач.
Политическая сущность всякого морального предписания, с одной стороны, и моральная определенность всякого индивидуального действия в политическом поле, с другой — это центральные темы множества его работ «раннемарксистского» периода (1918-1928); задача же настоящей работы заключается в том, чтобы свести воедино все написанное Лукачем об этике и политике в этот период — в книгах «История и классовое сознание», «Ленин. Исследовательский очерк о взаимосвязи его идей», наброске «Хвостизма и диалектики» а также ряде статей.
Поскольку в последующие годы Лукач изменил свою позицию по ряду принципиальных вопросов и отмежевался от своих ранних работ, но при этом больше не посвятил ни политическому действию, ни этике ни одного крупного текста (кроме «Онтологии общественного бытия», которая, впрочем, осталась незаконченной), мы оставим за рамками данного исследования все его позднейшее творчество, ибо реконструкция его политических и этических взглядов на материале историко-философских, эстетических и литературоведческих изысканий и политической деятельности в Венгерской Народной Республике проходит скорее по историко-философскому и историческому ведомству. Все-таки взгляды философа на политику и претендующая на практическое руководство политическая философия принципиально по-разному относятся к самой сфере политического; замысле же настоящей работы же скорее в том, чтобы помыслить само политическое тем путем, который проложил молодой Лукач.
Что касается освещенности данной темы во вторичных источниках, то среди отечественной литературы она представлена исключительно историческими и филологическими комментариями: это предисловия и статьи переводчиков «Истории и классового сознания» С. Земляного и С. Поцелуева, а также книга «Марксизм без пролетариата: Георг Лукач и ранняя Франкфуртская школа 1920-1930-е гг.» историка Александра Дмитриева; собственно философских исследований, прицельно посвященных этике и политической философии раннего Лукача, в России не осуществлялось (за исключением реферативных статей и неудачных опытов освоения этой темы в 90-х годах). Англоязычная литература на этот счет достаточно богата и трудно обозрима; для нас особую ценность представляют книга М. Леви «Георг Лукач: от романтизма к большевизму» и критические замечания П. Коннертона П. Брайнса.
В первой главе речь пойдет о предпринятых в 1918-1920х годах социально-философских опытах Лукача, уже исходящих из посылок революционного марксизма, но еще не до конца утративших связь с его прежними взглядами (стоящими на пересечении философии жизни и неокантианства). Благодаря этому этому наложению двух методологий образуется специфическая оптика — немаловажная и для понимания «Истории и классового сознания», где она для чистоты вновь обретенной методологии оставляется за скобками — оптика индивидуального сознания, признающего и переживающего свою всестороннюю зависимость от всеобщих и объективных исторических процессов. К самим этим процессам, конкретизация которых составляет большую часть «Истории и классового сознания», мы обратимся во второй главе. Наконец, в третьей главе мы попытаемся, не покидая тотализирующей модели общественных отношений «Истории и классового сознания», вернуться к оставленной Лукачем без специального внимания индивидуальной перспективе, определить ее собственное место в тотальности и тем самым описать диалектическое взаимодействие этической и политической сфер в данной модели. Таким образом мы получим искомую марксистскую интерпретацию связи морали и политики.
Итак, как мы выяснили, согласно модели «Истории и классового сознания», всякая общественная деятельность обладает и политическим, и моральным статусом. При этом содержательно сфера политического, где определяется движение масс, первична по отношению к моральной сфере, в которой это объективное движение преломляется через уникальные обстоятельства восприятия этого движения. Желая действовать морально последовательно, нужно действовать политически.
При этом индивид не действует непосредственно политически; сфера единичного — это всецело домен морали (под которой мы пониманием любое внешнее либо само-определение человеческого поступка). Но и политическая общность существует лишь в качестве множества индивидов. Именно поэтому было в конечном счете неудовлетворительным первое решение Лукачем коллизии обязанностей: действительно, производность всякой морали из общественных отношений и противоречивое многообразие последних действительно делает невозможным абсолютную моральную последовательность; но из этого вовсе не следует, что моральное сознание должно быть растворено в некоей безусловно правильно действующей стороне разрывающего мораль общественного противоречия. Так как всякий коллективный субъект состоит из индивидуальных, политическая последовательность — как путь к моральной непротиворечивости — есть лишь результат последовательности многих индивидов в их моральном самосовершенствовании посредством политического самовоспитания; отточив свою чуткость к обманчивому, трудноуловимому движению общественного всеобщего (которое в силу этих свойств и оставляет непосредственную моральность рабски покорной господствующим общественным силам, в лучшем случае — просто разорванной) и сделав ее своим моральным критерием, а затем объединившись на этой основе, несколько индивидов выходят уже в сферу особенного, где их организованные единичные моральные поступки обретают политическую, всеобщую значимость. Мерилом добродетели является не жертва в пользу благого дела, как Лукач думал в 1918 году, а, как он понял пять лет спустя, точность соотнесения поступка с объективно благим.
Сфера особенного, партия как средний термин между всеми определяющими инстанциями общественной жизни: между индивидом и обществом, индивидом и классом, индивидом и историей, моралью и политикой, теорией и практикой, является средоточием социальной философии Лукача, ключом к решению как всемирно-исторических проблем, так и сущности индивидуальной жизни. Как мы увидели, в ней — и ее теоретическом корреляте, классовом сознании — последовательно раскрываются все общественные процессы, если они поняты одновременно как необходимые и в то же время эмпирические; а сочетание тектонических масштабов со ставкой на нечто соразмерное человеку, и в конечном счете — демонстрация неразрывной связности грандиозных процессов с объективными возможностями каждого — являются самой оригинальной и теоретически соблазнительной стороной марксистской философии.
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
