ПОЭТИКА «РОМАНА С КОКАИНОМ» М. АГЕЕВА
|
Введение………………………………………………………………………….2
Глава I. Формы автобиографизма в «Романе с кокаином»…………………..10
1.1 Автобиографизм «Романа с кокаином»: к постановке проблемы..10
1.2 Формы автобиографизма «Романа с кокаином» на художественно-изобразительном, концептуальном и тематическом уровнях…………13
1.3 Московский текст как одна из форм автобиографизма «Романа с кокаином»…………………………………………………………………39
Глава II. Онирический аспект «Романа с кокаином»………………………….45
2.1 Сновиденческий текст в «Романе с кокаином»……………………..47
2.2 Бессонница как одна из разновидностей онирического аспекта: глава «Кокаин»…………………………………………………………………..62
Заключение……………………………………………………………………….69
Список литературы………………………………………………………………73
Глава I. Формы автобиографизма в «Романе с кокаином»…………………..10
1.1 Автобиографизм «Романа с кокаином»: к постановке проблемы..10
1.2 Формы автобиографизма «Романа с кокаином» на художественно-изобразительном, концептуальном и тематическом уровнях…………13
1.3 Московский текст как одна из форм автобиографизма «Романа с кокаином»…………………………………………………………………39
Глава II. Онирический аспект «Романа с кокаином»………………………….45
2.1 Сновиденческий текст в «Романе с кокаином»……………………..47
2.2 Бессонница как одна из разновидностей онирического аспекта: глава «Кокаин»…………………………………………………………………..62
Заключение……………………………………………………………………….69
Список литературы………………………………………………………………73
М. Агеев (настоящее имя – Марк Лазаревич (Людвигович, Леонтьевич) Леви (Левин), 1898–1973) – русский писатель, филолог-германист. Литературное наследие Агеева включает в себя два произведения – рассказ «Паршивый народ» (1934) и «Роман с кокаином» (1934). Впервые «Роман с кокаином» был напечатан в парижском еженедельнике «Иллюстрированная жизнь», в том же году первая часть произведения появилась в журнале эмигрантской прозы «Числа», а отдельной книгой роман вышел в 1936 году. В СССР «Роман с кокаином» впервые появился в рижском журнале «Родник» (выходил с 6 по 11 номер 1989 года), а отдельной книгой вышел в 1990 году в издательстве «Терра».
Первыми откликами на «Роман с кокаином» явились критические рецензии Г. Адамовича, В. Вейдле, А. Бема, Д. Мережковского, П. Пильского, В. Ходасевича, Н. Резниковой, вышедшие в 30-х годах. Они ставили вопрос о художественной ценности произведения, выявляли его литературные особенности и косвенно отмечали некоторые особенности поэтики. В. Вейдле отмечал предельную искренность «Романа с кокаином» и его глубокий психологизм . По мнению А. Бема , произведение оставляет впечатление незаконченности, появление некоторых частей кажется искусственным, нелогичным, и особое внимание в связи с этим было обращено на главу «Кокаин», детально описывающую влияние наркотика на организм; последнее позволило А. Бему окрестить произведение «клиническим случаем», противопоставленным произведениям с истинной художественностью, которые, в отличие от «Романа с кокаином», вызывают катарсис. Кроме того, исследователь отметил, что в романе встречается множество лексических ошибок и стилистических неточностей. Вслед за А. Бемом о частых речевых ошибках пишет и В. Ходасевич , называя в ряду недостатков произведения обилие сентенций, назиданий и вставок прямых рассуждений, разрывающих единство повествования, а также неоригинальность «литературных форм» и нелогичность композиции.
Ряд исследователей анализировал литературные истоки «Романа с кокаином». Они отмечали связь М. Агеева с Ф. Достоевским и В. Сириным-Набоковым. Так, Д. Мережковский указывает на сходство повествовательных манер И. Бунина и В. Сирина, но отдельно при этом выделяет следование традиции Ф. Достоевского, называя М. Агеева «Достоевским 30-х годов нашего века» . Г. Адамович также отмечает, что в первой главе «Романа с кокаином» прослеживается аллюзия на сцену из «Подростка» Ф. Достоевского, в которой в пансионат к главному герою, Аркадию Долгорукому, приходит его «испуганная, забитая мать» . А. Бем, отмечая связь М. Агеева с Ф. Достоевским, характеризует ее как поверхностное, чисто «внешнее» подражание. Говоря о теме любви «Романа с кокаином», В. Ходасевич замечает, что любовная линия имеет параллели с «Машенькой» В. Набокова: в обоих произведениях любовь сопряжена с мотивом отрицания телесности, физической близости, которая может произойти только после утраты истинного чувства. Очевидно, что «Роман с кокаином» получил неоднозначные отклики, однако, определенно, вызвал интерес в эмигрантских литературных кругах.
После появления вышеуказанных рецензий о «Романе с кокаином» забыли на несколько десятилетий: за это время не вышло ни одной работы, посвященной произведению . Повторный интерес к нему возник после того, как в 1983 году литературовед Л. Швейцер обнаружила «Роман с кокаином» на полке книжного провинциального магазина в Марселе. Она поспособствовала тому, чтобы роман был переведен на несколько европейских языков, а также организовала выпуск репринта русского издания 1936 года. Это «возрождение» мотивировало появление новых работ о «Романе с кокаином» – прежде всего, литературоведческих.
Большая часть современных работ, посвященных «Роману с кокаином», ставит перед собой цель атрибутировать произведение. Эти исследования стали появляться после того, как в 1986 году Н. Струве выдвинул гипотезу, согласно которой произведение создал В. Набоков . В статье 1990 года Н. Струве отмечал обращение М. Агеева к характерным для В. Набокова темам раздвоения («Отчаяние», «Защита Лужина»), антисемитизма, наркотиков («Случайность»), неприятия советского строя. Также исследователь говорит о сходстве Вадима Масленникова и Мартына Эдельвейса («Подвиг»): оба героя, по его мнению, наделены «пафосом отрицания» . Обращаясь к анализу языкового уровня произведения, Н. Струве подчеркивает, что тропы «Романа с кокаином» носят набоковский отпечаток: об этом свидетельствует широкое использование составных метафор, антропоморфность неодушевленных предметов, употребление неологизмов со звуковой семантикой. Статья Н. Струве является одной из ключевых работ, посвященных М. Агееву, она содержит хронологический обзор рецепции произведения, и в ней, хотя и бегло, но отмечены важные особенности поэтики «Романа с кокаином». Эта статья вызвала целый ряд откликов, опровергающих тезис Н. Струве. Среди них – работы Ив. Толстого, М. Михеева, Н. Мухина, А. Синелевой. Споря с Н. Струве о причастности В. Набокова к «Роману с кокаином», Ив. Толстой, вслед за А. Бемом и В. Ходасевичем, укажет на лексическое несовершенство «Романа с кокаином», отметив, что для прозы В. Набокова не характерно наличие речевых ошибок, упрощенных и стершихся метафор, клише. Кроме того, исследователь подчеркивает, что в произведении нет значимой для произведений В. Набокова иронии: «Роман с кокаином» исповедален, лишен юмора . В большей степени обращаясь к сравнению художественных образов М. Агеева и В. Набокова, Ив. Толстой приходит к выводу, что «Роман с кокаином» не может принадлежать последнему. Все иные попытки атрибуции «Романа с кокаином» свидетельствуют о том же.
Несколько под другим углом преломляет проблему атрибуции исследование М. Сорокиной и Г. Суперфина . Появление в тексте реальных топонимов Москвы 1914–1919 годов позволило Г. Суперфину сделать важное для нашей работы предположение, что в основу «Романа с кокаином» положен автобиографический принцип повествования, что в дальнейшем привело исследователей к работе с архивами, в которых были найдены свидетельства того, что М. Леви, действительно, мог являться автором «Романа с кокаином». При дальнейшем работе с архивами удалось обнаружить также письма М. Леви к Г. Адамовичу, Н. Оцупу, П. Пильскому, в которых шла речь о публикации «Романа с кокаином» и возможного сотрудничества М. Леви с рижской газетой «Сегодня» , что также подтверждает гипотезу об авторстве М. Леви. Исследование М. Сорокиной и Г. Суперфина можно назвать программным для нашей работы, поскольку именно в нем содержатся важные факты биографии М. Леви, которые позволяют составить тезис об автобиографическом начале, положенном в основу «Романа с кокаином».
Отдельные работы были посвящены системе образов «Романа с кокаином». Н. Летаева в своей диссертации рассматривает «Роман с кокаином» в контексте эмигрантской литературы «первой волны», ставя произведение в один ряд с произведениями Б. Поплавского, В. Яновского, Н. Оцупа, Г. Адамовича и других писателей. В связи с этим главная цель исследователя – анализ образа главного героя Вадима Масленникова как «порогового», неукорененного, лиминального героя, свойственного произведениям эмигрантской литературы.
Н. Желтова, анализируя образ Масленникова, выявляет концепт страдания, отсылающий к антропософии Ф. Достоевского. По мнению Н. Желтовой, гибель Масленникова обусловлена тем, что он отказывается от страдания. На наш взгляд, данный тезис верен не в полной мере, что будет доказано в основной части нашей работы.
Не обошли вниманием и важный для нашего исследования онирический аспект «Романа с кокаином». Вслед за А. Бемом и В. Ходасевичем, актуальность темы наркотиков в тексте отмечает и А. Кобринский . Исследователь указывает на то, что данная тема в русской литературе обычно соотносится с мотивом «священного безумия», становящегося источником вдохновения. Особенно это характерно для символистской эстетики: здесь онирический аспект соотносится с мотивом экзистенциального поиска, противопоставленного «земному» бытию. Предшественником «Романа с кокаином» А. Кобринский называет «Морфий» М. Булгакова, однако, как замечает исследователь, М. Леви вряд ли был знаком с этим рассказом, появившемся впервые в 1927 году в журнале «Медицинский вестник».
Итак, проанализировав исследования, посвященные «Роману с кокаином», мы можем сделать вывод о том, что некоторые особенности поэтики отмечаются уже в первых рецензиях на произведение, а также в работах, посвященных атрибуции, однако эти замечания носят разбросанный, «мозаичный», презентационный характер, лишены целостности, системности и чаще всего связаны с сопоставлением поэтик М. Агеева и В. Набокова. Примечательно, что основной корпус атрибутивных исследований апеллирует к биографии М. Леви, и многие исследователи отмечают в «Романе с кокаином» автобиографическое начало. Хотя большинство работ современного периода посвящено именно биографии М. Леви, отсутствуют исследования, которые подробнейшим образом анализировали бы формы автобиографизма в самом «Романе с кокаином». С другой стороны, не менее значимым становится и онирический аспект, заявленный уже в названии романа и отсылающий к одной из главных тем произведения – теме иллюзорности бытия. Тем не менее, на сегодняшний день также не существует работ, которые бы давали полный и системный анализ онейросферы «Романа с кокаином».
Таким образом, новизна нашей работы обеспечена недостаточностью исследования поэтического уровня «Романа с кокаином». Актуальность данного исследования определяется интересом к творчеству авторов «первой волны» эмиграции, так называемому незамеченному поколению , чье богатое литературное наследие до сих пор мало изучено. Результаты данного исследования могут помочь уточнить место «Романа с кокаином» в контексте русской литературы 30-х годов XX века.
Объектом исследования является «Роман с кокаином» М. Агеева. Предметом исследования станут художественно-изобразительный, концептуальный и тематический уровни «Романа с кокаином».
Целью настоящего исследования является определение своеобразия поэтики произведения. Для достижения данной цели поставлены следующие задачи:
1) определить формы выражения автобиографического начала в художественном мире «Романа с кокаином»;
2) исследовать онирический аспект произведения;
3) проанализировать его мотивно-тематическую структуру.
В ходе решения обозначенных задач была сформирована следующая структура работы: введение, две главы, заключение и список литературы.
Во введении содержится обзор критических и литературоведческих работ о «Романе с кокаином», а также вводится тезис об автобиографическом и онирическом аспектах как важнейших аспектах поэтики произведения.
Основная часть работы состоит из двух глав – «Формы автобиографизма в “Романе с кокаином”» и «Онирический аспект “Романа с кокаином”». В первой главе анализируется автобиографическая поэтика произведения. Во второй главе анализируется онейросфера романа. В заключении подводятся итоги исследования.
В диссертации используются культурно-исторический, семиотический, сопоставительный методы. Методологическая база исследования форм автобиографизма в «Романе с кокаином» основана на широком спектре теоретической литературы, посвященной автобиографическим жанрам, однако ключевой работой для нас является статья М. Медарич «Автобиография / Автобиографизм». Методология исследования онирического аспекта основана на ряде статей, посвященных теории сновиденческого текста, а также функционирования такого типа текста в произведениях разных авторов.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты можно использовать для составления комментария к роману, а также для формирования вузовских курсов по истории эмигрантской прозы в частности и русской литературы первой половины XX века в общем.
Первыми откликами на «Роман с кокаином» явились критические рецензии Г. Адамовича, В. Вейдле, А. Бема, Д. Мережковского, П. Пильского, В. Ходасевича, Н. Резниковой, вышедшие в 30-х годах. Они ставили вопрос о художественной ценности произведения, выявляли его литературные особенности и косвенно отмечали некоторые особенности поэтики. В. Вейдле отмечал предельную искренность «Романа с кокаином» и его глубокий психологизм . По мнению А. Бема , произведение оставляет впечатление незаконченности, появление некоторых частей кажется искусственным, нелогичным, и особое внимание в связи с этим было обращено на главу «Кокаин», детально описывающую влияние наркотика на организм; последнее позволило А. Бему окрестить произведение «клиническим случаем», противопоставленным произведениям с истинной художественностью, которые, в отличие от «Романа с кокаином», вызывают катарсис. Кроме того, исследователь отметил, что в романе встречается множество лексических ошибок и стилистических неточностей. Вслед за А. Бемом о частых речевых ошибках пишет и В. Ходасевич , называя в ряду недостатков произведения обилие сентенций, назиданий и вставок прямых рассуждений, разрывающих единство повествования, а также неоригинальность «литературных форм» и нелогичность композиции.
Ряд исследователей анализировал литературные истоки «Романа с кокаином». Они отмечали связь М. Агеева с Ф. Достоевским и В. Сириным-Набоковым. Так, Д. Мережковский указывает на сходство повествовательных манер И. Бунина и В. Сирина, но отдельно при этом выделяет следование традиции Ф. Достоевского, называя М. Агеева «Достоевским 30-х годов нашего века» . Г. Адамович также отмечает, что в первой главе «Романа с кокаином» прослеживается аллюзия на сцену из «Подростка» Ф. Достоевского, в которой в пансионат к главному герою, Аркадию Долгорукому, приходит его «испуганная, забитая мать» . А. Бем, отмечая связь М. Агеева с Ф. Достоевским, характеризует ее как поверхностное, чисто «внешнее» подражание. Говоря о теме любви «Романа с кокаином», В. Ходасевич замечает, что любовная линия имеет параллели с «Машенькой» В. Набокова: в обоих произведениях любовь сопряжена с мотивом отрицания телесности, физической близости, которая может произойти только после утраты истинного чувства. Очевидно, что «Роман с кокаином» получил неоднозначные отклики, однако, определенно, вызвал интерес в эмигрантских литературных кругах.
После появления вышеуказанных рецензий о «Романе с кокаином» забыли на несколько десятилетий: за это время не вышло ни одной работы, посвященной произведению . Повторный интерес к нему возник после того, как в 1983 году литературовед Л. Швейцер обнаружила «Роман с кокаином» на полке книжного провинциального магазина в Марселе. Она поспособствовала тому, чтобы роман был переведен на несколько европейских языков, а также организовала выпуск репринта русского издания 1936 года. Это «возрождение» мотивировало появление новых работ о «Романе с кокаином» – прежде всего, литературоведческих.
Большая часть современных работ, посвященных «Роману с кокаином», ставит перед собой цель атрибутировать произведение. Эти исследования стали появляться после того, как в 1986 году Н. Струве выдвинул гипотезу, согласно которой произведение создал В. Набоков . В статье 1990 года Н. Струве отмечал обращение М. Агеева к характерным для В. Набокова темам раздвоения («Отчаяние», «Защита Лужина»), антисемитизма, наркотиков («Случайность»), неприятия советского строя. Также исследователь говорит о сходстве Вадима Масленникова и Мартына Эдельвейса («Подвиг»): оба героя, по его мнению, наделены «пафосом отрицания» . Обращаясь к анализу языкового уровня произведения, Н. Струве подчеркивает, что тропы «Романа с кокаином» носят набоковский отпечаток: об этом свидетельствует широкое использование составных метафор, антропоморфность неодушевленных предметов, употребление неологизмов со звуковой семантикой. Статья Н. Струве является одной из ключевых работ, посвященных М. Агееву, она содержит хронологический обзор рецепции произведения, и в ней, хотя и бегло, но отмечены важные особенности поэтики «Романа с кокаином». Эта статья вызвала целый ряд откликов, опровергающих тезис Н. Струве. Среди них – работы Ив. Толстого, М. Михеева, Н. Мухина, А. Синелевой. Споря с Н. Струве о причастности В. Набокова к «Роману с кокаином», Ив. Толстой, вслед за А. Бемом и В. Ходасевичем, укажет на лексическое несовершенство «Романа с кокаином», отметив, что для прозы В. Набокова не характерно наличие речевых ошибок, упрощенных и стершихся метафор, клише. Кроме того, исследователь подчеркивает, что в произведении нет значимой для произведений В. Набокова иронии: «Роман с кокаином» исповедален, лишен юмора . В большей степени обращаясь к сравнению художественных образов М. Агеева и В. Набокова, Ив. Толстой приходит к выводу, что «Роман с кокаином» не может принадлежать последнему. Все иные попытки атрибуции «Романа с кокаином» свидетельствуют о том же.
Несколько под другим углом преломляет проблему атрибуции исследование М. Сорокиной и Г. Суперфина . Появление в тексте реальных топонимов Москвы 1914–1919 годов позволило Г. Суперфину сделать важное для нашей работы предположение, что в основу «Романа с кокаином» положен автобиографический принцип повествования, что в дальнейшем привело исследователей к работе с архивами, в которых были найдены свидетельства того, что М. Леви, действительно, мог являться автором «Романа с кокаином». При дальнейшем работе с архивами удалось обнаружить также письма М. Леви к Г. Адамовичу, Н. Оцупу, П. Пильскому, в которых шла речь о публикации «Романа с кокаином» и возможного сотрудничества М. Леви с рижской газетой «Сегодня» , что также подтверждает гипотезу об авторстве М. Леви. Исследование М. Сорокиной и Г. Суперфина можно назвать программным для нашей работы, поскольку именно в нем содержатся важные факты биографии М. Леви, которые позволяют составить тезис об автобиографическом начале, положенном в основу «Романа с кокаином».
Отдельные работы были посвящены системе образов «Романа с кокаином». Н. Летаева в своей диссертации рассматривает «Роман с кокаином» в контексте эмигрантской литературы «первой волны», ставя произведение в один ряд с произведениями Б. Поплавского, В. Яновского, Н. Оцупа, Г. Адамовича и других писателей. В связи с этим главная цель исследователя – анализ образа главного героя Вадима Масленникова как «порогового», неукорененного, лиминального героя, свойственного произведениям эмигрантской литературы.
Н. Желтова, анализируя образ Масленникова, выявляет концепт страдания, отсылающий к антропософии Ф. Достоевского. По мнению Н. Желтовой, гибель Масленникова обусловлена тем, что он отказывается от страдания. На наш взгляд, данный тезис верен не в полной мере, что будет доказано в основной части нашей работы.
Не обошли вниманием и важный для нашего исследования онирический аспект «Романа с кокаином». Вслед за А. Бемом и В. Ходасевичем, актуальность темы наркотиков в тексте отмечает и А. Кобринский . Исследователь указывает на то, что данная тема в русской литературе обычно соотносится с мотивом «священного безумия», становящегося источником вдохновения. Особенно это характерно для символистской эстетики: здесь онирический аспект соотносится с мотивом экзистенциального поиска, противопоставленного «земному» бытию. Предшественником «Романа с кокаином» А. Кобринский называет «Морфий» М. Булгакова, однако, как замечает исследователь, М. Леви вряд ли был знаком с этим рассказом, появившемся впервые в 1927 году в журнале «Медицинский вестник».
Итак, проанализировав исследования, посвященные «Роману с кокаином», мы можем сделать вывод о том, что некоторые особенности поэтики отмечаются уже в первых рецензиях на произведение, а также в работах, посвященных атрибуции, однако эти замечания носят разбросанный, «мозаичный», презентационный характер, лишены целостности, системности и чаще всего связаны с сопоставлением поэтик М. Агеева и В. Набокова. Примечательно, что основной корпус атрибутивных исследований апеллирует к биографии М. Леви, и многие исследователи отмечают в «Романе с кокаином» автобиографическое начало. Хотя большинство работ современного периода посвящено именно биографии М. Леви, отсутствуют исследования, которые подробнейшим образом анализировали бы формы автобиографизма в самом «Романе с кокаином». С другой стороны, не менее значимым становится и онирический аспект, заявленный уже в названии романа и отсылающий к одной из главных тем произведения – теме иллюзорности бытия. Тем не менее, на сегодняшний день также не существует работ, которые бы давали полный и системный анализ онейросферы «Романа с кокаином».
Таким образом, новизна нашей работы обеспечена недостаточностью исследования поэтического уровня «Романа с кокаином». Актуальность данного исследования определяется интересом к творчеству авторов «первой волны» эмиграции, так называемому незамеченному поколению , чье богатое литературное наследие до сих пор мало изучено. Результаты данного исследования могут помочь уточнить место «Романа с кокаином» в контексте русской литературы 30-х годов XX века.
Объектом исследования является «Роман с кокаином» М. Агеева. Предметом исследования станут художественно-изобразительный, концептуальный и тематический уровни «Романа с кокаином».
Целью настоящего исследования является определение своеобразия поэтики произведения. Для достижения данной цели поставлены следующие задачи:
1) определить формы выражения автобиографического начала в художественном мире «Романа с кокаином»;
2) исследовать онирический аспект произведения;
3) проанализировать его мотивно-тематическую структуру.
В ходе решения обозначенных задач была сформирована следующая структура работы: введение, две главы, заключение и список литературы.
Во введении содержится обзор критических и литературоведческих работ о «Романе с кокаином», а также вводится тезис об автобиографическом и онирическом аспектах как важнейших аспектах поэтики произведения.
Основная часть работы состоит из двух глав – «Формы автобиографизма в “Романе с кокаином”» и «Онирический аспект “Романа с кокаином”». В первой главе анализируется автобиографическая поэтика произведения. Во второй главе анализируется онейросфера романа. В заключении подводятся итоги исследования.
В диссертации используются культурно-исторический, семиотический, сопоставительный методы. Методологическая база исследования форм автобиографизма в «Романе с кокаином» основана на широком спектре теоретической литературы, посвященной автобиографическим жанрам, однако ключевой работой для нас является статья М. Медарич «Автобиография / Автобиографизм». Методология исследования онирического аспекта основана на ряде статей, посвященных теории сновиденческого текста, а также функционирования такого типа текста в произведениях разных авторов.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты можно использовать для составления комментария к роману, а также для формирования вузовских курсов по истории эмигрантской прозы в частности и русской литературы первой половины XX века в общем.
В настоящей работе мы ставили перед собой цель определить своеобразие поэтики «Романа с кокаином», основываясь на тезисе, согласно которому автобиографизм и онейросфера являются ключевыми аспектами поэтики исследуемого текста.
Анализ форм автобиографизма «Романа с кокаином» позволяет нам прийти к выводу о том, что автобиографическое начало текста заставляет реципиента переносить характеристику автобиографического героя Вадима Масленникова на самого автора. В данном случае эта проекция обладает несколько усложненной структурой, поскольку дихотомия писатель-человек начинает видоизменяться при проникновении в нее третьего элемента: помимо того, что существует автобиографический Масленников и реальный М. Леви с весьма таинственной, не до конца изученной биографией, псевдоним М. Агеев, взятый писателем, начинает функционировать в виде добавочного компонента в данной смысловой цепи:
Масленников Агеев Леви Иными словами, черты Масленникова и М. Леви пересекаются в литературной личности – Агееве; псевдоним как маска, за которую прячется реальный писатель, играет важнейшую роль в создании мифа об авторе «Романа с кокаином». Характерно, что все отмеченные нами мотивы создают Агееву, с одной стороны, репутацию типичного писателя-эмигранта, переживающего «переселение, отрыв от России», бедность, поскольку «эмигрантскому читателю они [писатели-эмигранты] не были нужны, печататься было негде, а, главное, для серьезной литературной работы не оставалось ни времени, ни сил: надо было зарабатывать на жизнь» , состояние одиночества, обостряемого нахождением в «информационной блокаде», вызванной прерванной связью с людьми, которые остались на родине, отсутствием новых знакомств в неизвестной стране и, что самое главное, невостребованностью в литературном процессе зарубежья. С другой стороны, маргинальная линия кокаиновой зависимости в рамках автобиографизма «Романа с кокаином», нигилизм главного героя, антиидиллическая реконструкция образа родины и множественные лакуны в реальной биографии М. Леви оставляют за Агеевым флер загадочности и вероятность того, что за этим псевдонимом скрывается отнюдь не малоизвестный М. Леви. Таким образом, «Романс с кокаином» играет важнейшую роль в формировании маргинальной биографии М. Агеева-Леви.
Проанализировав онейропоэтику, мы установили границы и особенности сновиденческого текста в «Романе с кокаином». Кроме того, в контексте онирического аспекта мы пришли к выводу о том, что подобная структура «текста в тексте» характерна только для литературных сновидений. По нашему мнению, из сюжета романа логически вытекает то, что записки Масленникова, зависимого от кокаина, были созданы в состоянии наркотического опьянения. Таким образом, состояние бессонницы, сопровождающей действие кокаина, противопоставлено сновидениям не только концептуально, но и композиционно: если, как мы уже отметили, сновидение в произведении является «текстом в тексте», имитацией бессознательной сферы героя, то бессонница, напротив, сопутствует перманентному наркотическому опьянению, преломляющему реальность. Но вместе с тем «кокаиновая бессонница», не являясь сном, означает промежуточное состояние – между «галлюцинацией» и явью. Следовательно, и само онирическое пространство романа погранично: вызванное искусственно, оно накладывается на существующую действительность, вследствие чего герой продолжает существовать в этой объективной действительности, пропущенной через призму наркотика. Таким образом, «раздвоенность» Масленникова под воздействием кокаина не только не исчезает, но удваивается, поскольку теперь герой одновременно сосуществует и в реальном, и ирреальном пространстве.
Учитывая сказанное выше, следует сделать вывод о том, что четвертая часть главы «Кокаин», в которой детально описывается прием наркотика и его воздействие, вводится в текст как микромодель такой «удвоенной» реальности – и, следовательно, как микромодель композиции всего романа. По нашему мнению, главы «Гимназия» и «Соня» были написаны в ощущении абсистентного синдрома, или «низвергания», побуждающего к болезненным воспоминаниям, требующего сублимации, которые и подвигают героя к созданию текста, более того, своей автобиографии, целью которой становится необходимость определить причины кокаиновой зависимости. Этот процесс характеризуется понижением настроения, появлением депрессивных мыслей, ощущением своей неполноценности – именно таким и представлен герой в этих главах романа. Глава «Кокаин», собственно, репрезентирует принятия наркотика, а глава «Мысли» формально представлена как пик наркотической эйфории, «вставания», которое побуждает к утрированной рефлексии и чрезмерной словоохотливости (неслучайно эта глава не просто содержит в себе объемные вставки внутренних размышлений героя, как предыдущие, но сама полностью является таким размышлением), приводит к важнейшим инсайтам, при этом не избавляя субъекта от болезненной фокусировки на собственном «я».
Анализ мотивно-тематического единства произведения позволил нам сделать вывод о том, что значимыми смыслообразующими мотивами «Романа с кокаином» являются мотивы отказа, «метафизической смерти» и неудавшегося отделения героя от матери. Последний мотив неразрывно связан с важнейшей темой, которую удалось выявить при помощи интерпретации снов главного героя, – темой «невозможности» взросления вследствие болезненных отношений с матерью, которые делают невозможным и осознание истинной любви; именно поэтому герой не способен пройти «инициацию» первой любовью.
Таким образом, анализ автобиографического начала и онейросферы «Романа с кокаином» позволил выявить авторские интенции, которые, по нашему мнению, невозможно определить без опоры на предложенные аспекты. Смеем надеяться, что данная работа оставляет возможность для дальнейшего анализа поэтики текста с учетом предложенных методов и, возможно, станет еще одним исследованием, уточняющим проблему атрибуции произведения.
Анализ форм автобиографизма «Романа с кокаином» позволяет нам прийти к выводу о том, что автобиографическое начало текста заставляет реципиента переносить характеристику автобиографического героя Вадима Масленникова на самого автора. В данном случае эта проекция обладает несколько усложненной структурой, поскольку дихотомия писатель-человек начинает видоизменяться при проникновении в нее третьего элемента: помимо того, что существует автобиографический Масленников и реальный М. Леви с весьма таинственной, не до конца изученной биографией, псевдоним М. Агеев, взятый писателем, начинает функционировать в виде добавочного компонента в данной смысловой цепи:
Масленников Агеев Леви Иными словами, черты Масленникова и М. Леви пересекаются в литературной личности – Агееве; псевдоним как маска, за которую прячется реальный писатель, играет важнейшую роль в создании мифа об авторе «Романа с кокаином». Характерно, что все отмеченные нами мотивы создают Агееву, с одной стороны, репутацию типичного писателя-эмигранта, переживающего «переселение, отрыв от России», бедность, поскольку «эмигрантскому читателю они [писатели-эмигранты] не были нужны, печататься было негде, а, главное, для серьезной литературной работы не оставалось ни времени, ни сил: надо было зарабатывать на жизнь» , состояние одиночества, обостряемого нахождением в «информационной блокаде», вызванной прерванной связью с людьми, которые остались на родине, отсутствием новых знакомств в неизвестной стране и, что самое главное, невостребованностью в литературном процессе зарубежья. С другой стороны, маргинальная линия кокаиновой зависимости в рамках автобиографизма «Романа с кокаином», нигилизм главного героя, антиидиллическая реконструкция образа родины и множественные лакуны в реальной биографии М. Леви оставляют за Агеевым флер загадочности и вероятность того, что за этим псевдонимом скрывается отнюдь не малоизвестный М. Леви. Таким образом, «Романс с кокаином» играет важнейшую роль в формировании маргинальной биографии М. Агеева-Леви.
Проанализировав онейропоэтику, мы установили границы и особенности сновиденческого текста в «Романе с кокаином». Кроме того, в контексте онирического аспекта мы пришли к выводу о том, что подобная структура «текста в тексте» характерна только для литературных сновидений. По нашему мнению, из сюжета романа логически вытекает то, что записки Масленникова, зависимого от кокаина, были созданы в состоянии наркотического опьянения. Таким образом, состояние бессонницы, сопровождающей действие кокаина, противопоставлено сновидениям не только концептуально, но и композиционно: если, как мы уже отметили, сновидение в произведении является «текстом в тексте», имитацией бессознательной сферы героя, то бессонница, напротив, сопутствует перманентному наркотическому опьянению, преломляющему реальность. Но вместе с тем «кокаиновая бессонница», не являясь сном, означает промежуточное состояние – между «галлюцинацией» и явью. Следовательно, и само онирическое пространство романа погранично: вызванное искусственно, оно накладывается на существующую действительность, вследствие чего герой продолжает существовать в этой объективной действительности, пропущенной через призму наркотика. Таким образом, «раздвоенность» Масленникова под воздействием кокаина не только не исчезает, но удваивается, поскольку теперь герой одновременно сосуществует и в реальном, и ирреальном пространстве.
Учитывая сказанное выше, следует сделать вывод о том, что четвертая часть главы «Кокаин», в которой детально описывается прием наркотика и его воздействие, вводится в текст как микромодель такой «удвоенной» реальности – и, следовательно, как микромодель композиции всего романа. По нашему мнению, главы «Гимназия» и «Соня» были написаны в ощущении абсистентного синдрома, или «низвергания», побуждающего к болезненным воспоминаниям, требующего сублимации, которые и подвигают героя к созданию текста, более того, своей автобиографии, целью которой становится необходимость определить причины кокаиновой зависимости. Этот процесс характеризуется понижением настроения, появлением депрессивных мыслей, ощущением своей неполноценности – именно таким и представлен герой в этих главах романа. Глава «Кокаин», собственно, репрезентирует принятия наркотика, а глава «Мысли» формально представлена как пик наркотической эйфории, «вставания», которое побуждает к утрированной рефлексии и чрезмерной словоохотливости (неслучайно эта глава не просто содержит в себе объемные вставки внутренних размышлений героя, как предыдущие, но сама полностью является таким размышлением), приводит к важнейшим инсайтам, при этом не избавляя субъекта от болезненной фокусировки на собственном «я».
Анализ мотивно-тематического единства произведения позволил нам сделать вывод о том, что значимыми смыслообразующими мотивами «Романа с кокаином» являются мотивы отказа, «метафизической смерти» и неудавшегося отделения героя от матери. Последний мотив неразрывно связан с важнейшей темой, которую удалось выявить при помощи интерпретации снов главного героя, – темой «невозможности» взросления вследствие болезненных отношений с матерью, которые делают невозможным и осознание истинной любви; именно поэтому герой не способен пройти «инициацию» первой любовью.
Таким образом, анализ автобиографического начала и онейросферы «Романа с кокаином» позволил выявить авторские интенции, которые, по нашему мнению, невозможно определить без опоры на предложенные аспекты. Смеем надеяться, что данная работа оставляет возможность для дальнейшего анализа поэтики текста с учетом предложенных методов и, возможно, станет еще одним исследованием, уточняющим проблему атрибуции произведения.
Содержание магистерской диссертации, - ПОЭТИКА «РОМАНА С КОКАИНОМ» М. АГЕЕВА
Выдержки из магистерской диссертации, - ПОЭТИКА «РОМАНА С КОКАИНОМ» М. АГЕЕВА
Подобные работы
- ТВОРЧЕСТВО МОЛОДЫХ ПИСАТЕЛЕЙ-ЭМИГРАНТОВ В ЖУРНАЛАХ "СОВРЕМЕННЫЕ ЗАПИСКИ" И "ЧИСЛА"
Магистерская диссертация, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4870 р. Год сдачи: 2019