В результате проведенного исследования автором сделаны следующие выводы.
В первой половине 20-х гг. прошлого века развитие европейской цивилизации после бурных потрясений, вызванных «Великой войной» и порожденным ею мощным выбросом революционной энергии, начало постепенно возвращаться в стабильное, эволюционное русло. Это был весьма непростой период, в ходе которого политическим элитам большинства европейских государств пришлось столкнуться с проблемами, по сути не имевшими аналогов в предшествовавшей истории. Так или иначе, на все эти опасные вызовы правящим кругам ведущих европейских стран, определявших общую динамику развития европейской цивилизации, удалось найти приемлемый (правда, в разной степени) ответ, позволивший сбить волну социально-политической нестабильности, преодолеть хозяйственные неурядицы, вызванные переводом экономики на мирные рельсы, добиться стабилизации системы международных отношений.
Нормализация основных сфер жизнедеятельности европейского сообщества ни в коей мере не означала его возвращения «назад к нормальным временам», т.е. к довоенному порядку вещей. Несмотря на то, что этот лозунг активно и небезуспешно эксплуатировался консервативными силами во многих странах континента, европейская цивилизация уже никогда не смогла вернуться к прежним параметрам, определявшим ее лицо в довоенный период. Те гигантские многоплановые подвижки, которые сопровождали «Великую войну» и затронули практически все сферы жизнедеятельности европейского сообщества, делали невозможной реставрацию его довоенной модели. Конечно, масштабы перемен в различных областях были неодинаковыми. Например, в международных отношениях произошла «полная смена декораций»: старая модель системы международных отношений канула в небытие. На смену ей пришла иная модель, которая по всем ключевым характеристикам отличалась от своей предшественницы. Принципиальные изменения претерпела политическая карта мира: в результате войны исчезли с лица земли сразу четыре империи, да и остальные границы заметно изменились. Наконец, огромное воздействие на развитие европейской цивилизации оказало возникновение реальной альтернативы буржуазному варианту общественного прогресса. С тех пор практически весь XX век проходил под знаком соперничества двух социальных систем. Оно накладывало отпечаток, по сути, на все аспекты эволюции европейского сообщества. Хотя идеологи буржуазного правопорядка потратили немало сил на доказательство утопичности советского эксперимента, на практике наиболее дальновидные политические лидеры Запада (Д. Ллойд Джордж, Э. Эррио, Ф. Рузвельт и др.) вынуждены были учитывать в своей деятельности «советский фактор».
Безусловно, не во всех областях и не на всех уровнях функционирования европейского сообщества изменения выглядели столь рельефно. Скажем, в сфере экономики, по крайней мере внешне, действительно наблюдались интенсивные попытки реанимировать довоенную хозяйственную модель, где государству отводилась бы роль «ночного сторожа» и где, по мысли адептов этой идеи, безоговорочно царили бы «естественные законы рынка». Хотя в исторической литературе весьма популярен тезис о том, что 1920-е годы стали периодом расцвета свободной рыночной конкуренции, он, на наш взгляд, отражал скорее не реальное положение дел в экономике, а то, каким его хотели видеть идеологи большого бизнеса. Этому сюжету можно посвятить отдельную монографию, но здесь мы ограничимся лишь одним примером. Пожалуй, наиболее ярким приверженцем подобных взглядов был Г. Гувер, автор своего рода библии бизнесменов межвоенного периода — политического бестселлера 20-х гг. «Американский индивидуализм», где он не жалея красок расписывал преимущества американской модели «свободной рыночной экономики», которая обеспечила все гигантские успехи Америки и «не должна раствориться ни в каких государственных действиях» . Вплоть до осени 1929 г., когда на весь западный мир, и в первую очередь на США, обрушился невиданный по своей силе экономический кризис, идеи Гувера в глазах большинства представителей деловых кругов Старого и Нового Света выглядели своего рода аксиомой.
Однако если в риторике политиков типа Гувера возвращение к «нормальным временам» выглядело достаточно убедительно, то на практике речь шла скорее об известном уменьшении и изменении набора тех сфер, где государство воздействовало на экономику. Государство стремилось уйти от регулирования социальных отношений, оставляя за собой лишь репрессивные функции и делая упор на то, что бизнес «повзрослел» и теперь, осознавая степень своей социальной ответственности, сам может эффективно решать проблемы, связанные с взаимоотношениями труда и капитала.
Что касается собственно экономических вопросов, то здесь государство, избегая прямого вмешательства в них, все же не полагалось более на стихию рынка, а всячески поощряло самоорганизацию бизнеса, прежде всего крупного, в виде ассоциаций, торговых палат и т.д. Конечно, возможности этих структур в деле организации, упорядочения, регламентирования хозяйственной жизни были более ограниченными, чем у государства, но все же их деятельность вносила определенную предсказуемость в ритм экономической жизни, несколько сужая простор для стихии рыночных отношений. Таким образом, говорить о полноценном возврате к довоенному статус-кво в сфере экономики, на наш взгляд, не представляется возможным. Происходил, скорее, известный откат в процессе этатизации социально-экономических отношений — а это означало, что отныне речь могла идти лишь о темпах этатизации социально-экономических отношений, а не о возвращении к временам полностью «свободного» рынка. И все же элементы преемственности в данной сфере заметны достаточно отчетливо, и в этом нет ничего удивительного.

Купить