Введение
Глава 1. Интертекстуальность как элемент поэтики Акунина
1.1. Интертекстуальность как литературное явление
1.2. Интертекстуальность в эстетике постмодернизма
1.3. Мир интертекста в детективе Акунина
Глава 2. Сборник «Нефритовые четки» как результат взаимодействия интертекстов
2.1. «Сигумо»
2.2. «Одна десятая процента»
2.3. «Table–talk 1882 года»
2.4. «Узница башни, или Краткий, но прекрасный путь трех мудрых»
Заключение
Список литературы
Человечество живет в эпоху, когда все уже сказано и написано, но ему по-прежнему удается создавать что-то новое, отличное от предыдущего. Взаимодействие традиций настоящего и прошлого, различного рода интерпретации тем и идей - все это позволяет под новым углом взглянуть на исследуемый объект и предложить иной подход к его рассмотрению. Современный мир постоянно находится в режиме диалогического взаимодействия смыслов, представленных теми или иными художественными формами.
Именно понятие диалога, пересечения различных смысловых плоскостей лежит в основе термина «интертекстуальность». Этот термин появился относительно недавно и получил особо широкое распространение в контексте постмодернистской эпохи в литературе. Во многом это связано с тем, что благодаря свойству интертекстуальности текст организуется как некоторое игровое пространство, своего рода литературный квест – тот самый механизм, который идеально соответствует философии вышеупомянутого литературного течения. Поэтому для того, чтобы более качественно изучить феномен интертекстуальности, мы ознакомились не только с исследованиями, посвященными изучению непосредственно данного термина (Ю.Кристева, Н.А.Кузьмина, И.П.Смирнов, Н.А.Фатеева, Н.Пьеге–Гро), но и работами, посвященными постмодернизму (И.П.Ильин, М.Н.Липовецкий, М.Н.Эпштейн и др.).
Но не стоит воспринимать игровое начало текста исключительно в развлекательном ключе понимания. Благодаря такого рода взаимодействию с другими текстами произведение становится более многомерным с точки зрения его смысловой насыщенности, представляет больший интерес для литературно искушенного читателя. Текст приходится собирать паззл за паззлом, как уже подчеркивалось различными исследователями, литература все больше становится не литературой о жизни, а литературой о литературе.
Последняя фраза является ключом к поэтике изучаемого нами автора – Бориса Акунина . В своих произведениях он задействует сюжеты, мотивы, героев, которые представлены классическим наследием XIX и ХХ веков. Это не просто попытка усложнить текст, сделать его более глубоким с точки зрения содержательной стороны, это часть философии автора, о чем мы упомянем более подробно в ходе основной части нашего исследования.
К творчеству Акунина в своих работах обращались А.М.Ранчин, Д.В. Шаманский, Л.А.Данилкин, Г.М.Циплаков, М.С.Трофименков. Они рассматривают Акунина как успешного автора, которому удается в своих произведениях сохранять связь с большой литературой. При этом его творчество не рассматривается с позиций элитарного сегмента литературы, потому что его тексты при всей насыщенности отсылками к другим текстам остаются в контексте массовой литературы, детектива о приключениях, чтение которого направлено в первую очередь на развлечение.
Интертекстуальность хотя и является важным свойством поэтики акунинского текста, но все–таки остается в рамках особого подхода к пониманию произведения. Для многих читателей эта сторона акунинского текста и вовсе остается зашифрованной – в силу читательской просвещенности или ее отсутствия.
Однако периодически Акунин дает своему читателю подсказку, где искать ключ к разгадке его произведений: например, сборник «Нефритовые четки» (2006) он предваряет посвящением, в которое входят имена десяти зарубежных писателей: Санъютэй Энтё, Эдгар Аллан По, Жорж Сименон, Роберт Ван Гулик, Артур Конан Дойль, Патриция Хайсмит, Агата Кристи, Вашингтон Ирвинг, Умберто Эко и Морис Леблан. Таким образом, автор акцентирует внимание читателя на преемственной природе произведений этого цикла. Изучению интертекстуальных взаимосвязей данного сборника и будет посвящено наше дальнейшее исследование.
Актуальность нашего исследования заключается в том, что в настоящее время – нестабильное и переменчивое – мир находится в непрекращающемся процессе осмысления опыта прошлого. Этот процесс проявляет себя различными путями, в том числе и посредством творческого взаимодействия с литературой прошедших столетий. В результате такого погружения в иную культурную эпоху и последующего возвращения в мир современности человек встает на путь духовного обогащения. Более того, он приучает себя к тщательному анализу тех или иных фактов действительности, поскольку литература, которая основывается на фундаменте интертекстуальности, постепенно развивает в нем привычку не к поверхностному, но к более глубокому осмыслению предоставляемой информации.
Мы говорим о новизне нашего исследования с учетом того, что к настоящему времени был проанализирован только один из текстов сборника «Нефритовые четки», а именно повесть «Скарпея Баскаковых» , но еще не было предпринято попытки изучения сборника с точки зрения своеобразия представленных в нем интертекстуальных связей.
Таким образом, целью нашего исследования является изучение закономерностей функционирования интертекстуального в сборнике «Нефритовые четки» Б.Акунина.
Для этого предполагается решение следующих задач:
1) изучить феномен интертекстуальности в рамках существующего понятийного аппарата;
2) выявить специфику интертекстуальности в эстетике постмодернизма;
3) проанализировать поэтику Акунина и применить полученные знания в ходе определения стратегий взаимодействия текстов сборника со своими текстами–донорами.
В ходе исследования предполагается использовать описательный, сравнительно-сопоставительный и культурно-исторический методы. Структура работы будет представлять собой введение, две главы и заключение.
Итак, в ходе нашего исследования мы ознакомились с работами, посвященными теории интертекстуальности, а так же ознакомились с исследованиями, связанными с изучением постмодернистского течения в литературе. В процессе изучения работ, посвященных творчеству Акунина, мы обозначили для себя закономерности функционирования интертекстуального начала его текстов. Для нашего исследования оказалось существенным то, что в результате взаимодействия двух текстов – собственно акунинского и текста классического – рождается литературная игра, в рамках которой, однако, сохраняется иерархический подход по отношению к предшествующей традиции. Ситуация, которая тем или иным образом повторяет оригинальную историю, описанную в тексте–первоисточнике, воспринимается читателем иначе: изменяется масштаб проблемы, мотивы героев. С одной стороны, текст становится более поверхностным – если сравнивать его с текстом–предшественником. Но с другой стороны, глубина его проявляется именно в отсылках к другому тексту, за счет своего интертекстуального фундамента текст не только обогащается сам, он способствует дальнейшему развитию знаний читателя в области литературы – при учете того, что это действительно ему интересно. В противном же случае интертекстуальное начало становится элементом факультативным, то есть не препятствует реализации текста с точки зрения его развлекательной функции, не работает исключительно на его усложнение. Это позволяет автору успешно удовлетворять интересы двух различных типов читателя – массового и элитарного.
В практической части нашего исследования мы проанализировали четыре текста сборника «Нефритовые четки» – «Сигумо», «Table–talk 1882 года», «Одна десятая процента» и «Узница башни, или Краткий, но прекрасный путь трех мудрых», сопоставляя их с текстами-предшественниками.
В ходе анализа первой пары произведений – «Сигумо» и «Пионового фонаря» Санъютэя Энтё – мы отмечаем единую базу конфликта, представленную в данных текстах. Также объединяет произведения японский культурный код. В тексте Энтё сосуществуют два мира – реальный и фантастический. Поэтика произведений Акунина, основывающихся на логических механизмах, не приемлет иррационального начала в тексте, однако автору все же удается добиться контекста двоемирия посредством совмещения мира двух культур: западной и восточной. Но текст Акунина в содержательном плане отличен от текста Энтё. Новый текст конструируется по совершенно иным сюжетным схемам, однако благодаря схожести основного конфликта произведений нам удается проследить определенное сходство в системе героев этих текстов.
«Сигумо» можно обозначить как произведение, чей производный характер менее очевиден – по сравнению с тремя другими текстами сборника. В контексте преемственных отношений этот рассказ сборника «Нефритовые четки» более самостоятелен.
«Table–talk 1882 года» интересен тем, что сочетает в себе черты различных текстов Эдгара Аллана По. Причем если упоминаемые нами в качестве претекстов «Тайна Марии Роже» и «Убийство на улице Морг» написаны в аналогичном жанре детективной истории, то «Лигейя» и «Вильям Вильсон» – это уже литература мистическая. Акунинский текст опять не приемлет иррационального, однако как детектив претерпевает определенные изменения: в «Table–talk 1882 года» мы не наблюдаем торжества справедливости: преступник не пойман. Потусторонний, враждебный человеку мир, описываемый в произведениях По, вторгается в текст Акунина именно таким образом.
«Одна десятая процента»– это посвящение роману Патриции Хайсмит «Незнакомцы в поезде». Сюжет текстов идентичен, однако различны мотивы персонажей. Это происходит из–за жанровой разницы двух произведений: традиционной детективной истории и психологического романа. В результате такой жанровой трансформации наиболее заметно снижение затрагиваемой проблематики.
Интересно так же, что даже в названии своего рассказа Акунин обыграл один из диалогов героев романа Хайсмит. Среди всех проанализированных текстов сборника эти наиболее близки с точки зрения плана содержания, то есть интертекстуальный характер произведения максимальным образом обнаруживается в данном случае и атрибуция текста–донора не вызывает никаких сложностей.
Последний текст – «Узница башни, или Краткий, но прекрасный путь трех мудрых», сопоставляемый с текстом Мориса Леблана «Херлок Шолмс опоздал», интересен для нас тем, что объективирует не только взаимосвязи внутри литературы, но еще и акцентирует наше внимание на тексте как продукте авторского сознания. Такой подход позволяет читателю выйти за пределы обычного одномерного восприятия произведения.
В акунинском тексте Фандорин – как родной автору сыщик – первичен, Люпен – как герой текста–донора – вторичен, а Шерлок Холмс и вообще возведен в третью степень как герой, пришедший в текст Акунина через призму взгляда Леблана – автора–посредника между Акуниным и Конан–Дойлом.
Этот текст Акунина в большей степени взаимосвязан с реальностью, чем иные рассмотренные нами тексты сборника, герои и их создатели находятся в единой плоскости повествования. Мир текста соприкасается с миром настоящим, это не просто диалог между текстами, это диалог между различными сферами жизни – вымышленной и реальной, где читатель может ощущать себя как внутри текста, так и за его пределами.
Итак, как мы можем отметить, механизмы интертекстуального взаимодействия, которые срабатывают в каждом из проанализированных текстов, различны и базируются на разных подходах к тексту–источнику. Но их объединяет игровое начало, о котором мы не раз упоминали, и в контексте которого реализуется творческий метод Акунина: он поучает своего читателя не напрямую, через свои тексты, а опосредованно, через чужие. При этом он читатель волен остаться на первом уровне восприятия текста как исключительно развлекательного сегмента литературы. Выбор стратегии остается за ним.
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
