Введение
Теоретический обзор
1. О серьезности комического
2. Смех политический
3. Смех аполитичный
4. Двойственность юмора. Юмор и сатира
Практическое исследование
1. Методика исследования
1.1 Социологический опрос
1.2. Неструктурированное интервью
2. Отбор материала
3. Анализ восприятия карикатур
3.1. Социологический опрос
3.2. Анализ интервью
4. Выводы
Заключение
Библиографический список
Приложение 1
Приложение 2
Приложение 3
Саудовская Аравия, Кувейт, Ливия, Египет, Иран и ряд других
мусульманских государств объявляют бойкот датским товарам.
Многотысячные митинги и демонстрации проходят в Лондоне, Тегеране и
Джакарте, подожжены и разгромлены датские посольства в Бейруте и
Дамаске. В Афганистане, Пакистане и Ливии в ходе столкновений с
полицией гибнут и получают ранения десятки людей… Нет, это не хроника
борьбы с нашумевшим Исламским государством (организация, запрещенная
в РФ), а история масштабного межкультурного скандала, имевшего место в
2005 – 2006 гг. Его причиной стали публикации карикатур на пророка
Мухаммеда датским изданием Jyllands-Posten. Парадоксальность этого
случая усиливается тем, что редактор Флеминг Росе, выпуская эти
материалы, преследовал, по его словам, исключительно миролюбивые цели:
«отношение к мусульманам в Дании, как к равным [через карикатуры],
свидетельствует о том, что мы интегрируем их в датскую традицию сатиры,
потому что они часть нашего общества, а не чужаки». Мусульмане, увы,
этого дружеского жеста не оценили…
Похожая ситуация повторилась в 2015 г.: причиной террористического
акта против сатирического еженедельника Charlie Hebdo,2 когда погибли
двенадцать человек, стали вновь карикатуры на ислам. Комичным такой
поворот мог показаться разве что самими художникам-анархистам, которые
впоследствии изобразили в карикатурном виде также и своих погибших
коллег… И это еще не все примеры, когда «отсутствие чувства юмора»
становилось причиной столь жестких ответных действий.
В тех случаях, когда «оскорбленной стороной» оказывались власти,
обходилось, конечно, без жертв, не считая самих деятелей культуры, чье
искусство подвергалось цензуре и запрещалось. Сатирическую оппозиционную программу «Куклы», особенно популярную в конце 90-х, принято считать одной из причин нашумевшего «дела НТВ», апофеозом
которого стал силовой захват и телеканала и переход его к другому
владельцу. Это привело к коллективному уходу сотрудников (в том числе
сценариста передачи Виктора Шендеровича), и соответственно, изменению
направления критики в «Куклах», которые вскоре потеряли свою
популярность и были сняты с эфира. Позднее, в 2013 г. цензуре были
подвергнуты работы другого представителя комического искусства –
художника Василия Слонова, чья выставка, на которой были представлены
карикатуры на грядущую сочинскую олимпиаду, была закрыта в ходе
фестиваля «Белые ночи» в Перми. Чиновники края, поясняя свои действия,
«приравняли "русофобские демонстрации" художников к пропаганде Геббельса
Подобная ситуация не является специфичной для России: в 2003 г.
похожим образом была «выдавлена» из итальянского эфира юмористическая
передача RaiOt, пародировавшая Сильвио Берлускони. Авторам в судебном
порядке был предъявлен миллионный иск со стороны властей (кстати, за
эпизод, в котором президент не фигурировал).4 С большими проблемами
столкнулся малайский карикатурист, известный как Зунар, которому грозит
до 43 лет тюремного заключения по обвинению в мятеже и оскорблении
государства за то, что в своих рисунках он критиковал политику властей в
отношении оппозиции.5 К двум годам тюрьмы был приговорен в 2007 г.
художник из Бангладеша Арифур Рахман, изобразивший на одном из своих
шаржей пророка Мухаммеда в виде кошки… Все эти случаи объединяет тот факт, что происходили они при режимах, в которых политика в отношении
СМИ балансировала между декларированной свободой слова и наличием
цензурного контроля. С другой стороны, в США или большинстве
современных европейских государств разнообразные сатирические издания
или передачи стали частью повседневной политической культуры (для
сравнения, в России оппозиционный политический юмор распространяется только через электронные СМИ).
Подобные примеры доказывают, что юмор, вне зависимости от своей
природы (о которой речь пойдет далее) является значимым политическим
фактором, в связи с теми явно политическими ответами, которые он
провоцирует со стороны общества или государства или в связи с его давней
демократической традицией. Если в случае с мусульманами карикатуры
стали не более чем поводом для выплеска агрессии, копившейся в течение
длительного конфликта, а их действия стоит оценивать, скорее, как
импульсивные, то репрессии властей против тех или иных проявлений
политического юмора являются результатом той или иной стратегии.
Впрочем, в нескольких интервью Шендерович заявляет, что основной
причиной закрытия «Кукол» стало то, что «все хорошо помнящий и ничего
не прощающий»6 Путин попросту воспринял одну из серий передачи
«Крошка Цахес» как физиологическое оскорбление, поскольку был
изображен там в виде злобного карлика. Однако, учитывая, что подобная
тенденция к цензурированию политического юмора является общей для
разных государств и разных исторических периодов, столь локальная
причина как «личное оскорбление» не может объяснять все имеющиеся
случаи. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что власти склонны
воспринимать смех над собой как угрозу авторитету и, соответственно,
власти. Возникает закономерный вопрос о том, насколько все-таки оправданы эти опасения и какое влияние политический юмор способен оказывать на общественное мнение.
Единой теории на этот счет не существует. Анатолий Луначарский
утверждал, что «смех всегда был огромной силы классовым оружием»,
делая акцент на его «враждебном характере», с чем и связано его активное
использование в Советском Союзе для бичевания социальных пороков (окна
«РОСТа», карикатуры в «Крокодиле»). С другой стороны, во многих
европейских государствах, равно как и в США, высмеивание политиков
связывают с демократической традицией, для обозначения чего культуролог
Джон Хартли даже придумал довольно меткое слово «democratainment»,
которое «относится к более широкому кругу контента, транслируемого
телевидением, чем просто политика».9 Впрочем, в обоих этих примерах смех,
хоть и выполняет различные функции (пропаганда государственной
идеологии в одном случае, мягкая оппозиция в другом), но представляется
значимым социальным механизмом. Однако имеются теории юмора,
согласно которым, смеющийся человек «регрессирует к психическому
уровню маленького ребенка, пьяного <…> или человека со сниженным
интеллектом»,10 тогда как политическая ангажированность, естественно,
препятствует такой регрессии. При этом «если в искусстве для юмора нет
преград, то в жизни есть вещи, серьезное отношение к которым вряд ли
может быть поколеблено», о чем свидетельствует пример волнений в
мусульманской среде. Можно ли сказать, что чем меньше политическая
ангажированность, тем больше простора для юмора – или, наоборот, смех
является следствием одобрения той или иной позиции? Двойственность юмора особенно проявляется в том случае, когда мы имеем дело с юмором визуальным, а именно, различными карикатурами или
телевизионными передачами. Зрительный образ не только быстрее
считывается, но и оказывает более глубокое воздействие, «поскольку
визуальные системы влияют не только на интеллект, но и на эмоционально-чувственный» базис человека». В основу данной работы легли именно карикатуры, поскольку в настоящее время этот вид политического юмора является единственным, широко тиражируемым через СМИ в России
(пользовательские видео в Интернете не были использованы, поскольку без
привязки к тому или иному СМИ их позицию сложно анализировать).
Обобщая все вышесказанное: исследовательский вопрос данной
работы можно сформулировать следующим образом:
Как соотносится восприятие респондентами политических карикатур
со степенью их вовлеченности в политику и политическими установками?
В контексте данной работы под «восприятием карикатур» имеется в
виду непосредственно смех, поскольку именно он является отличительной
чертой комического. В случае, когда карикатура воспринимается как
оскорбление, к тому же, направленное против тебя или твоей референтной
группы, провоцирующий эффект очевиден.. Однако целевой аудиторией
карикатур являются все-таки не политические противники (хотя возможность
заведомо провокационных рисунков нельзя исключать), а обыватели, для
которых смех может оказаться как фактором политизации, так и
деполитизации, от чего и будет зависеть его влияние на общественное мнение.
Объектом исследования в данной работе служит восприятие
карикатур населением, что диктует определенную методологию:
социальный опрос и интервью. Нельзя не согласиться с мнением высказанным в сборнике статей, посвященном политическим карикатурам:
исследователи юмора «не могут сказать, являются ли карикатуры смешными:
это эмпирический вопрос, ответить на который можно лишь узнав, сколько
людей смеется». Если же уточнить его вопросами о том, над чем эти люди
смеются, каких политических взглядов придерживаются и насколько при
этом вовлечены в политику, то получится примерная схема практического
исследования, в котором будут тестироваться предположения о взаимосвязи
смеха и политизации/деполитизации.
Более точную формулировку этих гипотез можно будет представить
после анализа довольно противоречивой теоретической базы по текущей теме.
Говоря о тех эффектах политизации и деполитизации, которые
политический юмор способен оказывать на общественное мнение, следует
вновь вернуться к выводу о том, что он в большей степени «усиливает
общепринятые взгляды на политические вопросы», нежели обладает
реформаторской силой. А если быть точным, то не только взгляды, но и
сложившееся отношение к тем или иным проблемам.
Как показала практика, восприятие карикатур является крайне
субъективным, и ожидания, связанные с тем или иным рисунком, зависят от
убеждений. Соответственно, расслабляющий и примиряющий юмор в
карикатурах будут видеть в основном те, кто и так расслаблен и примирен.
Напротив, искать злободневную сатиру будут политически «озлобленные»
граждане, которые, не находя её, будут лишь сильнее возмущаться
цензурным гнётом или беззубостью СМИ. Получается, таким образом, что
политический юмор, в сущности, не представляет угрозы для властей, а
способен лишь усиливать уже существующие настроения в обществе либо
(если уж пытаться отыскать в нем что-то подрывное) служить каналом
коммуникации для оппозиции. Впрочем, специфика этого канала такова, что
он все равно оставляет место для «примирения» с действительностью – были
же среди респондентов убежденные путинисты или украинские
националисты, которые при этом могли непроизвольно посмеяться и над Путиным, и над Украиной.
Иное дело, когда речь идет о государстве, в котором существующая
«серьёзная» идеология является основой нравственной интеграции общества,
тогда как любые проявления политического юмора воспринимаются как
диверсия и попытка «десакрализации» власти (об этом писал А. Ахиезер,
опираясь на опыт СССР). В Европе и Соединенных Штатах свобода слова
позволяет шутить по любым поводам (впрочем, в рамках политкорректности,
которая начинает становиться новой «идеологией»), тогда как в
традиционных мусульманских сообществах существуют многочисленные табу на этот счет.
Какое же место среди этих государств занимает Россия, в которой, с
одной стороны, никто не мешает оппозиционному Ёлкину рисовать Путина в
виде злобного карлика, а с другой, в свое время были выдавлены из эфира
«Куклы» и временами закрываются выставки политической карикатуры?
Дать однозначный ответ трудно, ибо складывающаяся картина довольно противоречива.
Столь же противоречивы мнения респондентов о задачах
политического юмора. В то время как одни призывали использовать сатиру
для «бичевания социальных пороков», другие увидели в политических шутках причину стагнации общества:
«Мне кажется в России это такой популярный тип шуток, когда ты
выставляешь свою страну плохой и от этого тебе смешно <…> Через
шутки же очень просто не настроить против, а наоборот продвинуть
<…> Возможно, если бы не было такого пласта культуры, который бы это
пропагандировал, то это бы как-то изменилось» (Майя)
«Тут больше такого актуального, наболевшего, и очень обидно, что в
России над этим ржут, а не решают проблемы» (Влада)
В этом вновь проявляется двойственность смеха, который способен
обслуживать разные задачи у разных политических групп: для кого-то
снимать стресс, а кого-то мобилизовать на действия (возможно, причиной
таких расхождений является отсутствия разграничения юмора и сатиры в
повседневном дискурсе). Видимо, смех является неподходящим орудием для
какой бы то ни было пропаганды, какие бы цели она перед собой ни ставила.
Возможным исключением является случай, когда хорошо известны
умонастроения целевой аудитории. Но в этом случае происходит то, что58
именуется “preaching to the converted” – в лучшем случае подкрепление уже
сложившихся стереотипов. Будучи обращены к разным группам населения,
одни и те же сообщения, облаченные в комическую форму, получат разную
интерпретацию в связи с субъективностью восприятия юмора и сатиры и
влиянием контекста. Отсюда риск неверного истолкования и бурного
отторжения (как в случае с датскими мусульманами, когда в итоге
карикатуры на Мухаммеда вряд ли смешили и коренных датчан).
Иначе обстоит дело с «низовым» политическим юмором, который
зарождается в той же среде, где ему предстоит циркулировать, а потому чаще
попадает в цель. Насаждаясь сверху, юмор часто не воспринимается, как
произошло с кремлевскими юмористическими шоу.
Комическое искусство (как и реакция на него) отражает настроения в
обществе. Однако изменить эти настроения оно вряд ли способно в силу
своей двусмысленности. Поэтому вновь возникает вопрос о смысле борьбы
власти с юмором, якобы посягающим на ее авторитет: является ли такая
борьба продуманной политикой или же результатом «физиологической
обиды»? Как показали опрос и интервью, более ангажированные
респонденты склонны больше обижаться на карикатуры: а кто может быть политизированнее самих политиков?
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
