Введение 3
Глава 1. Квинт Сульпиций Максим 5
Глава 2. Капитолийский агон 12
Глава 3. Поэма Сульпиция: Перевод и комментарий 17
Глава 4. Традиция импровизации в античности 40
Заключение 48
Список использованной литературы 49
Приложение 53
Предметом исследования в этой работе будет поэма одиннадцатилетнего
участника Капитолийского агона 94 г. н. э. Квинта Сульпиция Максима.
Поэма Сульпиция дошла до нас благодаря надгробному памятнику,
который воздвигли родители поэта в память о сыне. Алтарь с памятником
был открыт в городской черте Рима в 1871 г., в ходе градостроительных
работ на Виа Салариа, которые велись архитектором графом Вирджинио
Веспиньяни. Обследованием находок, обнаруженных при демонтаже ворот
Порта Салариа, занимался известный археолог Карло Лодовико Висконти.
На памятнике, помимо скульптуры, изображающей умершего,
содержатся 43 гекзаметра – стихи, произнесенные Сульпицием ex tempore во
время соревнования, – а также латинская и две греческих эпиграммы, в
которых сообщается о преждевременной кончине мальчика. Тема поэмы
была задана жюри конкурса и звучит так: «Какими словами обратился бы
Зевс к Гелиосу, укоряя его за то, что тот отдал свою колесницу Фаэтону».
Сейчас оригинал памятника находится в Новом музее в Палаццо
Консерватори, а на месте находки установлена копия. Еще одна копия, с
рубрицированным текстом, хранится в Музее римской цивилизации.
Основу нашей работы составил комментарий к стихам Сульпиция.
C помощью лексикологического анализа поэмы мы попытались выяснить,
каков был круг литературных источников Сульпиция (учитывая нежный
возраст автора, этот круг способен одновременно свидетельствовать о каноне
современной Сульпицию школы), была ли его импровизация на самом деле
импровизацией и кто перед нами – оригинальный, рано достигший зрелости
поэт или мастеровитый компилятор. Также в работе представлен краткий
обзор свидетельств о поэтической импровизации в античности и экскурс в
литературную историю мифа о Фаэтоне. Отдельная глава посвящена
Капитолийскому агону.
Работы, исследующие текст Сульпиция, будут перечислены ниже;
сейчас нам хотелось бы выделить три из них, которые оказались особенно
важны для нас как источники гипотез и полемики. Это, во-первых,
монографическая статья о Сульпиции Зигмара Дёппа, содержащая последнее
по времени научное издание поэмы;1 во-вторых, книга Марии Кальделли о
Капитолийском агоне, на которую мы опираемся в обзорной Второй главе;2
в-третьих, комментированное издание фрагментов еврипидовского
«Фаэтона», выполненное Джеймсом Дигглем.3 Из переписки с гарвардской
исследовательницей Кэтлин Коулман мы узнали, что ею готовится
монография, целиком посвященная Сульпицию и его времени; выход этой
книги запланирован на конец лета, так что ознакомиться с ней мы не могли4.
В ходе работы мы попытались дать лексикологический комментарий к
поэме Сульпиция. Как показывает наш анализ, поэма о Фаэтоне не
ограничивается воспроизведением языка и стиля «Илиады» и «Одиссеи». С
гомеровской лексикой Сульпиций нередко работает по принципу aemulatio,
употребляя эпические слова в необычном значении или же создавая
неологизмы, внешне схожие с гомеровскими композитами, но отличные от
них. В содержательном плане очевидна ориентация на «Метаморфозы»
Овидия; по всей вероятности, поэт был знаком с александрийскими авторами
(в частности, с Аполлонием Родосским, Каллимахом и Феокритом). С другой
стороны, в лексике Сульпиция можно отметить ряд поздних элементов, в том
числе чуждых поэтическому языку. Метрика гекзаметра указывает на
выученика каллимаховской школы, а не на имитатора Гомера.
Несмотря на то, что в поэме Сульпиция в самом деле сложно
обнаружить проблески самобытного дарования (впрочем, поставленная перед
ним задача этого и не требовала) и перед нами не вундеркинд, а скорее
успешный ученик риторической школы, то есть продукт римской системы
образования, хочется отметить, что этот текст можно назвать уникальным
как минимум по двум причинам. Во-первых, это единственный случай, когда
до нас дошли стихи античного ребенка; во-вторых, это единственная
сохранившаяся поэтическая импровизация.
В заключение хочется отметить, что мы не знаем, победил ли
Сульпиций в агоне. На памятнике отсутствуют слова вроде στεφανωθείς,
νικήσας или coronatus est. К тому же, как отмечает Лафей, на алтаре
Сульпиция изображен не дубовый венок (который присуждался в случае
таких побед), а лавровый. Скорее всего, родители воспользовались
обтекаемой формулировкой cum honore discessit именно потому, что
Сульпиций просто был отмечен жюри и публикой; в случае победы о ней
было бы сказано прямо.
