Терминология власти в монгольском историческом сочинении XVII века «Эрдэни тунумал» («Драгоценная ясность»)
|
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ СОЗДАНИЯ «ЭРДЭНИ ТУНУМАЛ
НЭРЭТУ СУДУР» 11
1.1. Монголия после падения династии Юань (1271-1368) 11
1.2. Гегемония ойратов 15
1.3. Восстановление авторитета Великого хана. Правление Даян-хана 22
1.4. Правление Алтан-хана 29
1.5. Распространение буддизма в монгольских степях после падения династии
Юань 40
ГЛАВА 2. ТЕРМИНЫ ВЛАСТИ В «ЭРДЭНИ ТУНУМАЛ НЭРЭТУ СУДУР» 47
2.1 УЛУС (монг. ulus), ТУМЕН (монг. tumen), ИРГЕН (монг. irgen) 47
2.2 ЭДЗЭН (монг. ejen) 62
2.3 ЭРХ (монг. erke) 73
2.4 ХУЧ (монг. kucun) 79
2.5 ТОРО (монг. torO) 88
2.6 СУУ (монг. suu), ЖАВХЛАН (монг. jibqulang), СУР (монг. sur), ГЭГЭН
СУНС (монг. gegen sunesun) 100
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 107
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 112
Источники 112
Литература на русском языке 113
Литература на английском языке 118
Литература на монгольском языке 120
Приложение №1 116
ГЛАВА 1. ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ СОЗДАНИЯ «ЭРДЭНИ ТУНУМАЛ
НЭРЭТУ СУДУР» 11
1.1. Монголия после падения династии Юань (1271-1368) 11
1.2. Гегемония ойратов 15
1.3. Восстановление авторитета Великого хана. Правление Даян-хана 22
1.4. Правление Алтан-хана 29
1.5. Распространение буддизма в монгольских степях после падения династии
Юань 40
ГЛАВА 2. ТЕРМИНЫ ВЛАСТИ В «ЭРДЭНИ ТУНУМАЛ НЭРЭТУ СУДУР» 47
2.1 УЛУС (монг. ulus), ТУМЕН (монг. tumen), ИРГЕН (монг. irgen) 47
2.2 ЭДЗЭН (монг. ejen) 62
2.3 ЭРХ (монг. erke) 73
2.4 ХУЧ (монг. kucun) 79
2.5 ТОРО (монг. torO) 88
2.6 СУУ (монг. suu), ЖАВХЛАН (монг. jibqulang), СУР (монг. sur), ГЭГЭН
СУНС (монг. gegen sunesun) 100
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 107
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 112
Источники 112
Литература на русском языке 113
Литература на английском языке 118
Литература на монгольском языке 120
Приложение №1 116
На современном этапе развития науки изучение истории любого этноса не может ограничиваться лишь описанием фактов и событий. Последние могут быть осмыслены и корректно истолкованы только путем реконструкции картины мира представителей данного этноса в определенное время и анализа исторических фактов в системе представлений участников или современников описываемых событий.
Представления о власти в любом сложноорганизованном социальном организме затрагивают все основные области культуры. В первую очередь это касается традиционных обществ, где отдельные области культуры не специализированы и существуют в едином комплексе. Представления о власти формируют такие важные мировоззренческие установки человека, как причисление себя к определенной этнической, социальной или профессиональной группе, определение своего места в социальной иерархии, особенности восприятия, а затем и коммуникации с представителями «чужих» групп. Таким образом, представления о власти занимают важное место в процессе реконструкции картины мира того или иного социума.
Феномен власти является неотъемлемой частью социальной действительности человека, будь то власть в рамках семьи, профессионального коллектива или государства. Необходимым условием для возникновения властных отношений является коллективный образ жизни человека, который предопределяется его социальной природой и необходимостью выживания в условиях агрессивной окружающей среды. Базой для становления властных отношений в любом коллективе является социальное неравенство 1, то есть неравные шансы и возможности удовлетворения потребностей, в силу разного положения индивидов или социальных слоев в вертикальной иерархии. Осмысление этой «исходной точки» властных отношений отразилось в работах
1 Руссо называет это неравенством «условным» или «политическим» (Руссо, 1989: 45). философов XVII-XVIII вв. (Гоббс, 1989: 291; Руссо, 1969: 43-69). Дальнейшие исследования природы человека и общества показали, что неравенство связано с такими глубокими социобиологическими характеристиками человеческого общежития как территориальность и персонализация окружающей среды (Психологическая энциклопедия, 2006: 1482-1484; Плюснин, 1990: 157-160).
На уровне сообщества указанные выше принципы воплощаются в новом основании неравенства - оппозиции «свой-чужой», которая является основополагающим ориентиром в картине мира любого этноса и частью универсального знакового комплекса - системы, структурирующей окружающий мир в категориях, понятных любому члену социума (Топоров, 1982: 24-26). Функцией такого разграничения является сохранение целостности коллектива и охрана его системы функционирования (Лоренц, 2008: 55).
Исследования структуры властных отношений развиваются в двух основных направлениях. Первое из них в литературе определяется как релятивистское или «секционное». В рамках данной «конфликтной» модели можно говорить о власти как «отношении нулевой суммы», то есть в случае увеличения власти одного субъекта происходит параллельное уменьшение власти другого (Ледяев, 2001: 28). Другая точка зрения на сущность феномена власти исходит из работ М. Вебера. Для понимания власти в этом смысле М. Вебер использует термин «господство» и подчеркивает согласие и заинтересованность каждого из агентов в установлении и сохранении такого рода отношений. Таким образом, власть представляет собой соотношение сил в социуме, и в итоге отражает направление взаимовыгодного для всех субъектов коммуникации движения (Weber, 1978: 53-54). В своей работе я ориентировалась на точку зрения Н. Лумана, который в рамках теории систем, определяет власть как «специализированное средство, ориентирование на разрешение определенных проблемных ситуаций, способствующее достижению известных результатов и подчиняющееся определенным условиям» (Луман, 2001: 30).
Формы власти, как средства реализации обоюдовыгодных целей, с течением времени претерпевали значительные изменения, что отразилось в концепцию идеальных типов господства М. Вебера. В рамках исследования монгольского общества XVII века следует говорить о двух типах господства - традиционном и харизматическом. Отношения в рамках этих моделей строятся на системе, которая получила название «престижной экономики». В основе этой системы лежит явление дарообмена, которое было универсальным средством установления отношений между индивидами и группами, а также маркером их места в социальной иерархии. Такая система оставляла мало возможностей для накопления материальных ценностей, и только раздаривая их, индивид мог поддерживать свое влияние и статус в иерархии (Крадин, 2004: 98-106).
Культура монгольского общества XVII века оставалась традиционной и синкретичной. Вместе с тем, кочевой образ жизни накладывал определенный отпечаток на систему властных взаимоотношений. Возникновение сложной политической организации не было для кочевников внутренней необходимостью, а основывалось на потребности в организации военных походов на земледельческие государства с целью получения необходимых номадам продуктов оседлого производства. Основанные на указанном принципе кочевые политии получили название ксенократичекие империи. Их особенностью было несоответствие уровня развития политической системы остальным сферам жизни общества - развитию технологий, увеличению плотности населения и его структурной дифференциации и специализации (Крадин, 2007: 63-65).
Социальная структура кочевого общества также имела особые характеристики, связанные с высокой мобильностью и непостоянством кочевой жизни. Так, по словам А.М. Хазанова, социальную организацию кочевого общества нельзя охарактеризовать, как «жесткий структурный каркас для фиксации малоизменяющейся реальности. Сам каркас подвижен и в соответствии со спецификой конкретной действительности приспособлен не только для статичности функционирования социальных форм, но и для их трансформаций и изменений» (Хазанов, 2008: 152).
Несмотря на динамичность социальной структуры монголов, в конкретно-исторический период времени она, в глазах членов этого общества, представляла собой единый социальный организм. Единство, как первоочередная ценность для любого социума, достигалось и утверждалось разными способами, определить которые, на мой взгляд, позволит реконструкция политической картины мира монголов XVII века посредством уже описанного выше анализа отдельных ее элементов.
Одним из источников, на основе которых может строиться такая реконструкция, являются памятники литературы и письменности изучаемого этноса, в том числе и памятники исторической литературы. Авторы этих произведений строят свои повествования в соответствии с современными им представлениями об окружающей действительности. В текстах того или иного периода можно вычленить некоторые устойчивые и постоянные понятия, которые мы условно обозначили словами «термины», «концепты» или «константы». Операции с такими понятиями во многом составляют основу духовной культуры изучаемого общества (Степанов, 2004: 6). Анализ контекста употребления данных терминов и попытка конкретизировать их значение, а также сравнение употребления этих терминов в текстах разных эпох, вероятно, может способствовать как дальнейшему изучению и пониманию представлений об окружающей действительности и о событиях прошлого представителей определенного этноса, так и адекватному переводу такой терминологии с языка исследуемой культуры на язык исследователя.
Представленная работа посвящена исследованию терминологии властных отношений в Монголии XVII века. Изучением терминов социально - политического устройства средневековой Монголии занимались как зарубежные исследователи: Э. Бэкон (Bacon, 1958), Д. Снит (Sneath, 2007), Дж. Элвэрсхог (Elverskog, 2006), Л. Мунх-Эрдэнэ (Munkh-Erdene, 2010), так и отечественные монголоведы: А.М. Хазанов (Хазанов, 2008), Т.Д. Скрынникова (Скрынникова, 1997, 2013а), П.О. Рыкин (Рыкин, 2013). Предметом
исследования данной курсовой работы является анализ тех концептов политической культуры монголов, которые формировали их представления о власти в первой половине XVII века.
Объектом исследования представленной работы является памятник монгольской литературы XVII века «Эрдэни тунумал нэрэту судур» (монг.
Erdeni tunumal neretu sudur), которую в монголоведческой литературе принято также называть биографией Алтан-хана (1507—1582). Она представляет собой одно из ранних сохранившихся исторических произведений монголов, информация о котором появилась лишь в 1963 году благодаря работе монгольского историка Ш. Нацагдоржа (ETNS, 2003: 45). Большая часть текста посвящена описанию жизни Алтан-хана тумэтского. Кроме того, памятник содержит также информацию о его предшественниках - Чингис-хане (11621227), Хубилай-хане (1215 - 1294) и Даян-хане (1464—1517/1543), и его преемниках - Сэнгэ Дугурэнге (? - 1586) и Намудай Сэцэн-хане (? - 1607). Единственный сохранившийся экземпляр рукописи биографии хранится в библиотеке университета Внутренней Монголии. Памятник был составлен около 1607 года. Текст «Эрдэни тунумал» изложен в стихах (аллитерированные строфы). Неизвестный автор текста опирался, по его собственным словам, на сочинение Даюн Кийа (? - 1591), одного из сподвижников Алтан-хана. Одной из особенностей сочинения является сильное влияние на его текст буддийской литературой традиции, связанное, очевидно, с широкой поддержкой, которая оказывалась представителям этой религии при дворе АХ и его преемников.
За время исследования этого сочинения было осуществлено шесть публикаций его текста. Исследователь из Внутренней Монголии, Джирунга, предпринял два издания текста памятника: в 1984 г. в виде переложения на уйгуро-монгольскую графику с факсимиле рукописи, и в 1990 году переиздал текст, дополнив его комментариями и переводом на китайский язык (Jurungy-a, 1984, 1990). На японский язык биография Алтан-хана была переведена в 1987 году и издана в Токио Морикавой Тэцуо вместе с латинской транслитерацией и комментариями (Morikawa, 1987), а спустя десять лет вышел новый перевод сочинения с факсимиле, обширным комментарием и индексом (Yoshida, 1998). Спустя несколько лет появились также переводы этого памятника на европейские языки: К. Коллмар-Пауленц перевела текст биографии на немецкий язык, а Дж. Элвэрског годом позже на английский (Kollmar-Paulenz, 2002; ETNS, 2003). Оба этих переводы были снабжены исследованием, обширным комментарием и индексом.
Исследование базируется на латинской транскрипции текста биографии, выполненной Дж. Элвэрскогом. Помимо этого, в работе используются транскрипция и индекс к тексту «Сокровенного сказания» (монг. Niyuca tobciyan), изданный И. де Рахевилцом (Rachewilz, 1972), транскрипцию, перевод и комментарий текста «Белой истории» (монг. Cayan teuke) К. Загастера (Sagaster, 1976), транскрипцию текста «Истории Асарагчи» (монг. Asarayci neretu-yin teuke) изданную Ц. Шагдарсурэном (Шадарсурэн, 2002), транскрипцию летописи Саган-Сэцэна «Эрдэнийн товч» (монг. Erdeni-yin tobci) также изданную И. де Рахевилцом (Rachewilz, 1990) а также транскрипцию летописи «Шара туджи» (монг. Sira tuyuji), выполненную А.Д. Цендиной (Цендина).
Целью данной работы является реконструировать представления о власти монголов, характерные для начала XVII века и нашедшие отражение в тексте «Эрдэни тунумал», посредством анализа проявлений языковой концептуализации власти. Это будет способствовать определению содержательного ядра концепта власть в монгольской культуре и позволит выявить, каким образом формулировались идеи о ключевых понятиях, связанных с легитимацией власти правителя.
Для достижения этой цели были определены следующие задачи:
- проанализировать исторический контекст, в котором происходило составление монгольских летописей XVII века;
- выявить в тексте летописи концепты, которые формируют представления о власти;
- определить речевые конструкции, обозначавшие субъекты и объекты властных отношений;
- описать значения и функции выделенных концептов и речевых конструкций с их использованием;
Построение структуры работы обусловлено задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. Первая глава посвящена описанию исторической обстановки в Монголии в XVII веке с точки зрения изменений характера властных отношений в кочевом обществе в указанный период, причин и последствий этого процесса. Во второй главе приведен анализ выявленных в тексте летописи терминов политической культуры монголов. В заключении содержатся выводы, полученные на основе проведенного исследования.
Представления о власти в любом сложноорганизованном социальном организме затрагивают все основные области культуры. В первую очередь это касается традиционных обществ, где отдельные области культуры не специализированы и существуют в едином комплексе. Представления о власти формируют такие важные мировоззренческие установки человека, как причисление себя к определенной этнической, социальной или профессиональной группе, определение своего места в социальной иерархии, особенности восприятия, а затем и коммуникации с представителями «чужих» групп. Таким образом, представления о власти занимают важное место в процессе реконструкции картины мира того или иного социума.
Феномен власти является неотъемлемой частью социальной действительности человека, будь то власть в рамках семьи, профессионального коллектива или государства. Необходимым условием для возникновения властных отношений является коллективный образ жизни человека, который предопределяется его социальной природой и необходимостью выживания в условиях агрессивной окружающей среды. Базой для становления властных отношений в любом коллективе является социальное неравенство 1, то есть неравные шансы и возможности удовлетворения потребностей, в силу разного положения индивидов или социальных слоев в вертикальной иерархии. Осмысление этой «исходной точки» властных отношений отразилось в работах
1 Руссо называет это неравенством «условным» или «политическим» (Руссо, 1989: 45). философов XVII-XVIII вв. (Гоббс, 1989: 291; Руссо, 1969: 43-69). Дальнейшие исследования природы человека и общества показали, что неравенство связано с такими глубокими социобиологическими характеристиками человеческого общежития как территориальность и персонализация окружающей среды (Психологическая энциклопедия, 2006: 1482-1484; Плюснин, 1990: 157-160).
На уровне сообщества указанные выше принципы воплощаются в новом основании неравенства - оппозиции «свой-чужой», которая является основополагающим ориентиром в картине мира любого этноса и частью универсального знакового комплекса - системы, структурирующей окружающий мир в категориях, понятных любому члену социума (Топоров, 1982: 24-26). Функцией такого разграничения является сохранение целостности коллектива и охрана его системы функционирования (Лоренц, 2008: 55).
Исследования структуры властных отношений развиваются в двух основных направлениях. Первое из них в литературе определяется как релятивистское или «секционное». В рамках данной «конфликтной» модели можно говорить о власти как «отношении нулевой суммы», то есть в случае увеличения власти одного субъекта происходит параллельное уменьшение власти другого (Ледяев, 2001: 28). Другая точка зрения на сущность феномена власти исходит из работ М. Вебера. Для понимания власти в этом смысле М. Вебер использует термин «господство» и подчеркивает согласие и заинтересованность каждого из агентов в установлении и сохранении такого рода отношений. Таким образом, власть представляет собой соотношение сил в социуме, и в итоге отражает направление взаимовыгодного для всех субъектов коммуникации движения (Weber, 1978: 53-54). В своей работе я ориентировалась на точку зрения Н. Лумана, который в рамках теории систем, определяет власть как «специализированное средство, ориентирование на разрешение определенных проблемных ситуаций, способствующее достижению известных результатов и подчиняющееся определенным условиям» (Луман, 2001: 30).
Формы власти, как средства реализации обоюдовыгодных целей, с течением времени претерпевали значительные изменения, что отразилось в концепцию идеальных типов господства М. Вебера. В рамках исследования монгольского общества XVII века следует говорить о двух типах господства - традиционном и харизматическом. Отношения в рамках этих моделей строятся на системе, которая получила название «престижной экономики». В основе этой системы лежит явление дарообмена, которое было универсальным средством установления отношений между индивидами и группами, а также маркером их места в социальной иерархии. Такая система оставляла мало возможностей для накопления материальных ценностей, и только раздаривая их, индивид мог поддерживать свое влияние и статус в иерархии (Крадин, 2004: 98-106).
Культура монгольского общества XVII века оставалась традиционной и синкретичной. Вместе с тем, кочевой образ жизни накладывал определенный отпечаток на систему властных взаимоотношений. Возникновение сложной политической организации не было для кочевников внутренней необходимостью, а основывалось на потребности в организации военных походов на земледельческие государства с целью получения необходимых номадам продуктов оседлого производства. Основанные на указанном принципе кочевые политии получили название ксенократичекие империи. Их особенностью было несоответствие уровня развития политической системы остальным сферам жизни общества - развитию технологий, увеличению плотности населения и его структурной дифференциации и специализации (Крадин, 2007: 63-65).
Социальная структура кочевого общества также имела особые характеристики, связанные с высокой мобильностью и непостоянством кочевой жизни. Так, по словам А.М. Хазанова, социальную организацию кочевого общества нельзя охарактеризовать, как «жесткий структурный каркас для фиксации малоизменяющейся реальности. Сам каркас подвижен и в соответствии со спецификой конкретной действительности приспособлен не только для статичности функционирования социальных форм, но и для их трансформаций и изменений» (Хазанов, 2008: 152).
Несмотря на динамичность социальной структуры монголов, в конкретно-исторический период времени она, в глазах членов этого общества, представляла собой единый социальный организм. Единство, как первоочередная ценность для любого социума, достигалось и утверждалось разными способами, определить которые, на мой взгляд, позволит реконструкция политической картины мира монголов XVII века посредством уже описанного выше анализа отдельных ее элементов.
Одним из источников, на основе которых может строиться такая реконструкция, являются памятники литературы и письменности изучаемого этноса, в том числе и памятники исторической литературы. Авторы этих произведений строят свои повествования в соответствии с современными им представлениями об окружающей действительности. В текстах того или иного периода можно вычленить некоторые устойчивые и постоянные понятия, которые мы условно обозначили словами «термины», «концепты» или «константы». Операции с такими понятиями во многом составляют основу духовной культуры изучаемого общества (Степанов, 2004: 6). Анализ контекста употребления данных терминов и попытка конкретизировать их значение, а также сравнение употребления этих терминов в текстах разных эпох, вероятно, может способствовать как дальнейшему изучению и пониманию представлений об окружающей действительности и о событиях прошлого представителей определенного этноса, так и адекватному переводу такой терминологии с языка исследуемой культуры на язык исследователя.
Представленная работа посвящена исследованию терминологии властных отношений в Монголии XVII века. Изучением терминов социально - политического устройства средневековой Монголии занимались как зарубежные исследователи: Э. Бэкон (Bacon, 1958), Д. Снит (Sneath, 2007), Дж. Элвэрсхог (Elverskog, 2006), Л. Мунх-Эрдэнэ (Munkh-Erdene, 2010), так и отечественные монголоведы: А.М. Хазанов (Хазанов, 2008), Т.Д. Скрынникова (Скрынникова, 1997, 2013а), П.О. Рыкин (Рыкин, 2013). Предметом
исследования данной курсовой работы является анализ тех концептов политической культуры монголов, которые формировали их представления о власти в первой половине XVII века.
Объектом исследования представленной работы является памятник монгольской литературы XVII века «Эрдэни тунумал нэрэту судур» (монг.
Erdeni tunumal neretu sudur), которую в монголоведческой литературе принято также называть биографией Алтан-хана (1507—1582). Она представляет собой одно из ранних сохранившихся исторических произведений монголов, информация о котором появилась лишь в 1963 году благодаря работе монгольского историка Ш. Нацагдоржа (ETNS, 2003: 45). Большая часть текста посвящена описанию жизни Алтан-хана тумэтского. Кроме того, памятник содержит также информацию о его предшественниках - Чингис-хане (11621227), Хубилай-хане (1215 - 1294) и Даян-хане (1464—1517/1543), и его преемниках - Сэнгэ Дугурэнге (? - 1586) и Намудай Сэцэн-хане (? - 1607). Единственный сохранившийся экземпляр рукописи биографии хранится в библиотеке университета Внутренней Монголии. Памятник был составлен около 1607 года. Текст «Эрдэни тунумал» изложен в стихах (аллитерированные строфы). Неизвестный автор текста опирался, по его собственным словам, на сочинение Даюн Кийа (? - 1591), одного из сподвижников Алтан-хана. Одной из особенностей сочинения является сильное влияние на его текст буддийской литературой традиции, связанное, очевидно, с широкой поддержкой, которая оказывалась представителям этой религии при дворе АХ и его преемников.
За время исследования этого сочинения было осуществлено шесть публикаций его текста. Исследователь из Внутренней Монголии, Джирунга, предпринял два издания текста памятника: в 1984 г. в виде переложения на уйгуро-монгольскую графику с факсимиле рукописи, и в 1990 году переиздал текст, дополнив его комментариями и переводом на китайский язык (Jurungy-a, 1984, 1990). На японский язык биография Алтан-хана была переведена в 1987 году и издана в Токио Морикавой Тэцуо вместе с латинской транслитерацией и комментариями (Morikawa, 1987), а спустя десять лет вышел новый перевод сочинения с факсимиле, обширным комментарием и индексом (Yoshida, 1998). Спустя несколько лет появились также переводы этого памятника на европейские языки: К. Коллмар-Пауленц перевела текст биографии на немецкий язык, а Дж. Элвэрског годом позже на английский (Kollmar-Paulenz, 2002; ETNS, 2003). Оба этих переводы были снабжены исследованием, обширным комментарием и индексом.
Исследование базируется на латинской транскрипции текста биографии, выполненной Дж. Элвэрскогом. Помимо этого, в работе используются транскрипция и индекс к тексту «Сокровенного сказания» (монг. Niyuca tobciyan), изданный И. де Рахевилцом (Rachewilz, 1972), транскрипцию, перевод и комментарий текста «Белой истории» (монг. Cayan teuke) К. Загастера (Sagaster, 1976), транскрипцию текста «Истории Асарагчи» (монг. Asarayci neretu-yin teuke) изданную Ц. Шагдарсурэном (Шадарсурэн, 2002), транскрипцию летописи Саган-Сэцэна «Эрдэнийн товч» (монг. Erdeni-yin tobci) также изданную И. де Рахевилцом (Rachewilz, 1990) а также транскрипцию летописи «Шара туджи» (монг. Sira tuyuji), выполненную А.Д. Цендиной (Цендина).
Целью данной работы является реконструировать представления о власти монголов, характерные для начала XVII века и нашедшие отражение в тексте «Эрдэни тунумал», посредством анализа проявлений языковой концептуализации власти. Это будет способствовать определению содержательного ядра концепта власть в монгольской культуре и позволит выявить, каким образом формулировались идеи о ключевых понятиях, связанных с легитимацией власти правителя.
Для достижения этой цели были определены следующие задачи:
- проанализировать исторический контекст, в котором происходило составление монгольских летописей XVII века;
- выявить в тексте летописи концепты, которые формируют представления о власти;
- определить речевые конструкции, обозначавшие субъекты и объекты властных отношений;
- описать значения и функции выделенных концептов и речевых конструкций с их использованием;
Построение структуры работы обусловлено задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. Первая глава посвящена описанию исторической обстановки в Монголии в XVII веке с точки зрения изменений характера властных отношений в кочевом обществе в указанный период, причин и последствий этого процесса. Во второй главе приведен анализ выявленных в тексте летописи терминов политической культуры монголов. В заключении содержатся выводы, полученные на основе проведенного исследования.
Культура каждого конкретного этнического сообщества представляет собой сложный комплекс идей, ценностей и институтов, направленный на сохранение нормального функционирования социума и удовлетворение потребностей его членов. Властные отношения являются неотъемлемой частью внутренней организации общества и в целом преследуют те же цели. В проведенном исследовании я предприняла попытку реконструкции ключевых точек политической культуры монгольского общества XVII века, характерных для южной Монголии, где была написана «Эрдэни тунумал».
По результатам проделанного исследования, в тексте биографии тумэтского Алтан-хана было выявлено двенадцать ключевых терминов политической культуры монголов XVII века. Представления о единстве всех монголов и различиях, между разными племенными группами внутри и вне монгольских племен отразились в употреблении терминов улус, ирген и тумен. Они обозначают разные по масштабу и составу социальные группы. Термин тумен относится к внутренней организации монгольского общества и берет начало в характерной для кочевников десятичной военно -административной структуре. Однако, в тексте «Эрдэни тунумал» это слово стало наименованием отдельных частей территориальной и политической организации монголов, которая сложилась во времена правления Даян-хана - «шесть туменов». Это подтверждается использованием этого термина вместе с этнонимами той или иной племенной группы, входившей в состав этой системы. Термин ирген в широком смысле относится к оппозиции «свой-чужой» и обозначает исключительно те сообщества, которые еще не перешли под власть монголов или непосредственно Алтан-хана. Термин улус является наиболее общим наименованием этнического сообщества, которое применяется для
обозначения, с одной стороны, подчиненных одному из монгольских правителей народов, а с другой стороны, для обозначения крупных этносов - монголов, китайцев и тибетцев - как равнозначных участников международных отношений. Значение словосочетания великий улус, на мой взгляд, отражает качественные изменения в понимании того, что стоит за этим словосочетанием, поскольку в тексте оно обозначает коллектив людей, объединенный уже не родством, а предводительством одного вождя и общей территорией.
Лидер политии в тексте биографии Алтан-хана нередко обозначается термином эдзэн. Он занимает главенствующее положение в политической иерархии и является ее необходимым элементом. Однако нужно отметить, что термин эдзэн не является титулом, а его использование для обозначения того или иного персонажа носит скорее оценочную, качественную характеристику. На мой взгляд, термин эдзэн указывает на законность власти персонажа, что в полной мере отразилось в словосочетании эдзэн хан, которое, согласно проведенному исследованию, используется автором текста как синоним буддийского понятия Чакравартин. В данном случае законность претензий Алтан-хана (только он обозначается в тексте этим сочетанием) на власть над подчиненными им племенами опирается также на буддийскую идеологию и привнесенные ей культурные стереотипы. Использование термина эдзэн для обозначения Чингис -хана после его смерти отражает существовавшую в рамках традиционной культуры монголов модель подтверждения права правителя на власть через обращение к обожествлённому предку, в роли которого выступал Чингис-хан. В качестве эдзэна он выступал гарантом стабильности внутри социума и защитником в военных походах монголов на соседние территории.
Термин эрх, помимо использования его в качестве эпитета, встречается в тексте памятника в качестве обозначения сферы власти или политического влияния правителя. Автор различает сферы власти каждого из персонажей (Чингис-хана, Даян-хана и Алтан-хана), в повествовании о которых используется этот термин, в соответствии с реальными размерами их владений. В соответствии с политической практикой тех времен, автор отмечает, что помимо насильственного, военного способа перехода под власть монгольского хана, также существовала практика добровольного подчинения через даннические отношения и династические браки. С помощью термина эрх также выражается идея законности власти обозначенных правителей и невозможность удержания «власти» нелегитимными лидерами.
Представления о законности власти правителя также отражены в значении терминов суу и сур. Сравнение употреблений этих терминов с таковыми в более ранних текстах показывает, что биография Алтан -хана не содержит прямых указаний на связь суу и сур с Небом, а использование одного из них в качестве титула говорит о частичной десакрализации и даже десемантизации этих понятий. В тексте «Эрдэни тунумал» эти термины обозначали некое качество, которыми наделены наиболее выдающиеся, с точки зрения автора, правители Монголии: Чингис -хан, Хубилай-хан и Алтан-хан. Специфика рассматриваемого сочинения позволяет сделать предположение, что в данном случае имеет место косвенное сравнение и уподобление Алтан - хана великим предкам.
С сакральностью частично связан другой важный, на мой взгляд, концепт - хуч. В тексте биографии он используется не только в значении военной силы и могущества, но и как обозначение силы, действующей в «сакральном пространстве», не в материальном мире. Эта сила перед ается по вертикали, которая прежде выглядела как Небо-хан-подданные, но с распространением буддизма адресатом «отдавания» силы подданных стала также религия, а место Неба, как верховного божества и источника силы правителя заняли три драгоценности.
Термин торо в тексте биографии Алтан-хана обозначает неизменный порядок, на основании которого строятся все взаимоотношения в сфере реализации власти и функционирования социума. Каждому активному субъекту этих взаимоотношений, согласно тексту памятника, соответствует подобающий ему образ действий, а следование таковому необходимо для процветания политии.
Таким образом, на основании текста «Эрдэни тунумал» можно предположить, что в картине отношений власти в южной Монголии XVII века эти отношения существовали в определенных территориальных пределах, ограниченных подвластными монгольским правителям территориями, а также территориями народов, которые играли важную роль и имели большое влияние в культуре монгольских племен. Властные и любые другие отношения в этой картине мира существовали в соответствии с незыблемым «как колесо времени» порядком, который поддерживался законными правителями, в том числе и Алтан-ханом. Предполагалось, что эти правители обладали особыми качествами, на которых основывалась законность их власти. Идеологическую основу этой законности к XVII веку составляли не только традиционные для кочевников институты и концепты, но и привнесенные буддизмом идеи и практики. Законность власти была тесно связана с представлениями об идеальном правителе, которым, по мнению автора памятника, полностью соответствовал Алтан-хан.
Необходимо обратить внимание на то, что характер воздействия буддийской идеологии на указанное сочинение представляется гораздо более глубоким, нежели, например, на составленную в тот же период в Халхе летопись «Шара туджи». В самом тексте биографии можно выделить две значительно отличающиеся друг от друга части: повествование о событиях, произошедших до встречи Алтан-хана с Далай-ламой, и о событиях последующих, причем вторая часть занимает заметно больший объем сочинения - примерно две трети. Интересен тот факт, что повествование о принятии Алтан-ханом буддизма следует за описанием установления мирных отношений с Китаем, после того как весь великий улус стал счастливым, а торо спокойным. После этого автор текста не возвращается к политической или военной деятельности монгольского лидера, а повествует лишь о его заслугах и деяниях на религиозном поприще. На мой взгляд, можно сделать предположение, что такая композиция также является влиянием буддийской традиции, в которой добродетельный правитель, завершив мирские дела, посвящает себя религии.
Таким образом, различается и характер использования терминов власти в указанных выше двух частях повествования. В первой части памятника автор использует традиционные для монгольской политической культуры модели и образы, в то время как во второй части биографии преобладают концепты, значение которых подверглось буддийскому влиянию. Отличается и образ Алтан-хана в этих контекстах. В первой части памятника он выступает как один из выдающихся монгольских племенных лидеров, деятельность которого была отмечена стоящими над ним в политической иерархии фигурами. В то же время во второй части текста Алтан-хан описывается автором как всеобщий правитель - Чакравартин.
Вероятно, придать такое значение фигуре Алтан-хана было возможно только в контексте повествования о буддизме, поскольку сам он не имел права на обладание верховной властью над какими-либо племенами, за исключением туметов. Алтан-хан, был одним из выдающихся степных лидеров XVI века. В этот период упадок власти и авторитета Великого хана привели к тому, что чингизиды, не принадлежащие к линии примогенитурных потомков Чингис - хана, получили возможность расширить и укрепить свою власть за счет более слабых соседей. Многие из них искали основания законности своих завоеваний вне традиционной идеологии и восполняли их за счет привлечения практик, разработанных на основе доктрины буддизма. Этот процесс привел к заметным преобразованиям в картине мира кочевников, которые к XVII веку затронули базовые точки политической культуры.
По результатам проделанного исследования, в тексте биографии тумэтского Алтан-хана было выявлено двенадцать ключевых терминов политической культуры монголов XVII века. Представления о единстве всех монголов и различиях, между разными племенными группами внутри и вне монгольских племен отразились в употреблении терминов улус, ирген и тумен. Они обозначают разные по масштабу и составу социальные группы. Термин тумен относится к внутренней организации монгольского общества и берет начало в характерной для кочевников десятичной военно -административной структуре. Однако, в тексте «Эрдэни тунумал» это слово стало наименованием отдельных частей территориальной и политической организации монголов, которая сложилась во времена правления Даян-хана - «шесть туменов». Это подтверждается использованием этого термина вместе с этнонимами той или иной племенной группы, входившей в состав этой системы. Термин ирген в широком смысле относится к оппозиции «свой-чужой» и обозначает исключительно те сообщества, которые еще не перешли под власть монголов или непосредственно Алтан-хана. Термин улус является наиболее общим наименованием этнического сообщества, которое применяется для
обозначения, с одной стороны, подчиненных одному из монгольских правителей народов, а с другой стороны, для обозначения крупных этносов - монголов, китайцев и тибетцев - как равнозначных участников международных отношений. Значение словосочетания великий улус, на мой взгляд, отражает качественные изменения в понимании того, что стоит за этим словосочетанием, поскольку в тексте оно обозначает коллектив людей, объединенный уже не родством, а предводительством одного вождя и общей территорией.
Лидер политии в тексте биографии Алтан-хана нередко обозначается термином эдзэн. Он занимает главенствующее положение в политической иерархии и является ее необходимым элементом. Однако нужно отметить, что термин эдзэн не является титулом, а его использование для обозначения того или иного персонажа носит скорее оценочную, качественную характеристику. На мой взгляд, термин эдзэн указывает на законность власти персонажа, что в полной мере отразилось в словосочетании эдзэн хан, которое, согласно проведенному исследованию, используется автором текста как синоним буддийского понятия Чакравартин. В данном случае законность претензий Алтан-хана (только он обозначается в тексте этим сочетанием) на власть над подчиненными им племенами опирается также на буддийскую идеологию и привнесенные ей культурные стереотипы. Использование термина эдзэн для обозначения Чингис -хана после его смерти отражает существовавшую в рамках традиционной культуры монголов модель подтверждения права правителя на власть через обращение к обожествлённому предку, в роли которого выступал Чингис-хан. В качестве эдзэна он выступал гарантом стабильности внутри социума и защитником в военных походах монголов на соседние территории.
Термин эрх, помимо использования его в качестве эпитета, встречается в тексте памятника в качестве обозначения сферы власти или политического влияния правителя. Автор различает сферы власти каждого из персонажей (Чингис-хана, Даян-хана и Алтан-хана), в повествовании о которых используется этот термин, в соответствии с реальными размерами их владений. В соответствии с политической практикой тех времен, автор отмечает, что помимо насильственного, военного способа перехода под власть монгольского хана, также существовала практика добровольного подчинения через даннические отношения и династические браки. С помощью термина эрх также выражается идея законности власти обозначенных правителей и невозможность удержания «власти» нелегитимными лидерами.
Представления о законности власти правителя также отражены в значении терминов суу и сур. Сравнение употреблений этих терминов с таковыми в более ранних текстах показывает, что биография Алтан -хана не содержит прямых указаний на связь суу и сур с Небом, а использование одного из них в качестве титула говорит о частичной десакрализации и даже десемантизации этих понятий. В тексте «Эрдэни тунумал» эти термины обозначали некое качество, которыми наделены наиболее выдающиеся, с точки зрения автора, правители Монголии: Чингис -хан, Хубилай-хан и Алтан-хан. Специфика рассматриваемого сочинения позволяет сделать предположение, что в данном случае имеет место косвенное сравнение и уподобление Алтан - хана великим предкам.
С сакральностью частично связан другой важный, на мой взгляд, концепт - хуч. В тексте биографии он используется не только в значении военной силы и могущества, но и как обозначение силы, действующей в «сакральном пространстве», не в материальном мире. Эта сила перед ается по вертикали, которая прежде выглядела как Небо-хан-подданные, но с распространением буддизма адресатом «отдавания» силы подданных стала также религия, а место Неба, как верховного божества и источника силы правителя заняли три драгоценности.
Термин торо в тексте биографии Алтан-хана обозначает неизменный порядок, на основании которого строятся все взаимоотношения в сфере реализации власти и функционирования социума. Каждому активному субъекту этих взаимоотношений, согласно тексту памятника, соответствует подобающий ему образ действий, а следование таковому необходимо для процветания политии.
Таким образом, на основании текста «Эрдэни тунумал» можно предположить, что в картине отношений власти в южной Монголии XVII века эти отношения существовали в определенных территориальных пределах, ограниченных подвластными монгольским правителям территориями, а также территориями народов, которые играли важную роль и имели большое влияние в культуре монгольских племен. Властные и любые другие отношения в этой картине мира существовали в соответствии с незыблемым «как колесо времени» порядком, который поддерживался законными правителями, в том числе и Алтан-ханом. Предполагалось, что эти правители обладали особыми качествами, на которых основывалась законность их власти. Идеологическую основу этой законности к XVII веку составляли не только традиционные для кочевников институты и концепты, но и привнесенные буддизмом идеи и практики. Законность власти была тесно связана с представлениями об идеальном правителе, которым, по мнению автора памятника, полностью соответствовал Алтан-хан.
Необходимо обратить внимание на то, что характер воздействия буддийской идеологии на указанное сочинение представляется гораздо более глубоким, нежели, например, на составленную в тот же период в Халхе летопись «Шара туджи». В самом тексте биографии можно выделить две значительно отличающиеся друг от друга части: повествование о событиях, произошедших до встречи Алтан-хана с Далай-ламой, и о событиях последующих, причем вторая часть занимает заметно больший объем сочинения - примерно две трети. Интересен тот факт, что повествование о принятии Алтан-ханом буддизма следует за описанием установления мирных отношений с Китаем, после того как весь великий улус стал счастливым, а торо спокойным. После этого автор текста не возвращается к политической или военной деятельности монгольского лидера, а повествует лишь о его заслугах и деяниях на религиозном поприще. На мой взгляд, можно сделать предположение, что такая композиция также является влиянием буддийской традиции, в которой добродетельный правитель, завершив мирские дела, посвящает себя религии.
Таким образом, различается и характер использования терминов власти в указанных выше двух частях повествования. В первой части памятника автор использует традиционные для монгольской политической культуры модели и образы, в то время как во второй части биографии преобладают концепты, значение которых подверглось буддийскому влиянию. Отличается и образ Алтан-хана в этих контекстах. В первой части памятника он выступает как один из выдающихся монгольских племенных лидеров, деятельность которого была отмечена стоящими над ним в политической иерархии фигурами. В то же время во второй части текста Алтан-хан описывается автором как всеобщий правитель - Чакравартин.
Вероятно, придать такое значение фигуре Алтан-хана было возможно только в контексте повествования о буддизме, поскольку сам он не имел права на обладание верховной властью над какими-либо племенами, за исключением туметов. Алтан-хан, был одним из выдающихся степных лидеров XVI века. В этот период упадок власти и авторитета Великого хана привели к тому, что чингизиды, не принадлежащие к линии примогенитурных потомков Чингис - хана, получили возможность расширить и укрепить свою власть за счет более слабых соседей. Многие из них искали основания законности своих завоеваний вне традиционной идеологии и восполняли их за счет привлечения практик, разработанных на основе доктрины буддизма. Этот процесс привел к заметным преобразованиям в картине мира кочевников, которые к XVII веку затронули базовые точки политической культуры.
Выдержки из ВКР — Терминология власти в монгольском историческом сочинении XVII века «Эрдэни тунумал» («Драгоценная ясность»)
Содержание ВКР — Терминология власти в монгольском историческом сочинении XVII века «Эрдэни тунумал» («Драгоценная ясность»)