Йеменская поэзия как источник по истории отношений населения Южной Аравии и аджаниб в новое и новейшее время
|
Введение 3
Глава 1. Изучение народной поэзии российскими и зарубежными исследователями Йемена 6
Глава 2. Место поэзии в жизни йеменского общества 9
Глава 3. Аджаниб на Юге Аравии в Новое время 15
Глава 4. Аджаниб в йеменской поэзии. Новейшее время 21
Глава 5. Иностранцы в йеменской поэзии на рубеже XX-XXI вв 34
Заключение 37
Глоссарий 41
Приложение 1 42
Приложение 2 43
Приложение 3 44
Приложение 4 46
Приложение 5 47
Источники, справочники, словари 49
Литература 49
Интернет ресурсы 52
Глава 1. Изучение народной поэзии российскими и зарубежными исследователями Йемена 6
Глава 2. Место поэзии в жизни йеменского общества 9
Глава 3. Аджаниб на Юге Аравии в Новое время 15
Глава 4. Аджаниб в йеменской поэзии. Новейшее время 21
Глава 5. Иностранцы в йеменской поэзии на рубеже XX-XXI вв 34
Заключение 37
Глоссарий 41
Приложение 1 42
Приложение 2 43
Приложение 3 44
Приложение 4 46
Приложение 5 47
Источники, справочники, словари 49
Литература 49
Интернет ресурсы 52
Найдешь и у пророка слово,
Но слово лучше у немого,
И ярче краска у слепца,
Когда отыскан угол зренья
И ты при вспышке озаренья
Собой угадан до конца.
А. Тарковский
Характерной чертой культуры Йемена является сохранение устной традиции, которая развивает поэзию и красноречие.1 Голос поэта важен для общества, ибо он «озвучивает социальные презентации, придает привычную форму новым идеям, разжигает и гасит страсти».2 В южноаравийском обществе поэзия перестает представлять собой лишь явление искусства, но, отражая реальность, она становится настоящим общественно-политическим инструментом3.
Художественная ценность такой поэзии иногда подвергается сомнению: «С большим трудом можно найти в поэзии Йемена или Хиджаза образцы, имеющие подлинную художественную ценность», - писал Таха Хусейн.4 И если с этим утверждением согласиться можно, то источниковая ценность народной поэзии, учитывая ее роль в обществе, о которой подробнее будет сказано в главе 2, неоспорима.
«В большей степени, чем на Западе, поэзия племенного Йемена - произведение искусства и отражение политической и социальной реальности одновременно. Сочинить стихотворение - значит обозначить себя как посредника во время мирных переговоров, как воина, как мусульманина».5 Посредством поэзии происходит самоидентификация, обозначение грани между «своим» и «чужим», как на региональном уровне (племя ал джабир, аденцы, уроженцы Хадрамаута), так и в более широком смысле, когда южноаравийцы противопоставляют себя «пришлым», «чужакам», «иностранцам», или, иначе, аджаниб.
Слово аджаниб в современных арабских текстах обычно переводят как «иностранцы», однако значение этого арабского слова шире. Так, если мы обратимся к арабско-русскому словарю Х.К. Баранова, мы увидим, что первое значение слова ^#>1 - чужой, посторонний, и лишь затем идет «иностранный», «чужестранец», «иностранец».6 Жители одной арабской страны не употребляют слово аджаниб в отношении жителей других стран Арабского мира. Другой пример: в газетах и книгах часто встречается словосочетания, в которых за существительным, масдаром или другим именем следуют определения «^АУз ^?j*Jl», то есть, «арабские и иностранные (неарабские)». Например, ^#>^'э <ид*Л иЦф - «арабские и иностранные страны». Вместо слова «страны» может быть употреблено любое другое, однако здесь важно именно некое противопоставление чего- то арабского и неарабского, «аджнаби», некая дихотомия «свои»-«чужие». В формулировке темы использован этот термин, так как в работе речь пойдет именно о «чужаках-неарабах», с которыми в разные годы соприкасались йеменцы, другими словами о том, как в поэзии, зеркале реальности Южной Аравии, находили отражение образы португальцев, турок, британцев, индийцев и др. и отношения с ними йеменцев. В работе не будут освещаться стихи об отношениях с арабами из других арабских стран, а также с йеменскими евреями, которые не являются аджаниб, и, следовательно, такой материал не соответствует теме работы.
Учитывая то, что йеменская народная поэзия, зародившаяся еще в доисламскую эпоху, во многом сохраняет свою форму и значимость в настоящее время, мы можем предположить, что в XXI в. ее роль и функции останутся прежними. Это позволит нам посредством поэзии анализировать отношения йеменцев, в том числе представителей радикальных исламских движений,7 с другими народами и исследовать их образ в восприятии йеменцев по аналогии с анализом поэзии более ранних периодов. Этим обусловлена актуальность работы.
Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы, глоссария, а также пяти приложений. В приложениях представлены авторские переводы стихотворных текстов с турецкого и арабского, перевод текста договора о дружбе между британцами и султанатом ал-Ку’айти, фотографии с комментариями.
В ходе работы автором были использованы научные труды на русском, английском и литературном арабском языках, а также значительное число стихотворных текстов на йеменском диалекте, опубликованных в издательствах разных арабских стран, либо полученных в рукописном виде (например, касыда о португальцах из материалов СОЙКЭ) или найденных в арабоязычном сегменте сети Интернет (см. список литературы и источников).
Но слово лучше у немого,
И ярче краска у слепца,
Когда отыскан угол зренья
И ты при вспышке озаренья
Собой угадан до конца.
А. Тарковский
Характерной чертой культуры Йемена является сохранение устной традиции, которая развивает поэзию и красноречие.1 Голос поэта важен для общества, ибо он «озвучивает социальные презентации, придает привычную форму новым идеям, разжигает и гасит страсти».2 В южноаравийском обществе поэзия перестает представлять собой лишь явление искусства, но, отражая реальность, она становится настоящим общественно-политическим инструментом3.
Художественная ценность такой поэзии иногда подвергается сомнению: «С большим трудом можно найти в поэзии Йемена или Хиджаза образцы, имеющие подлинную художественную ценность», - писал Таха Хусейн.4 И если с этим утверждением согласиться можно, то источниковая ценность народной поэзии, учитывая ее роль в обществе, о которой подробнее будет сказано в главе 2, неоспорима.
«В большей степени, чем на Западе, поэзия племенного Йемена - произведение искусства и отражение политической и социальной реальности одновременно. Сочинить стихотворение - значит обозначить себя как посредника во время мирных переговоров, как воина, как мусульманина».5 Посредством поэзии происходит самоидентификация, обозначение грани между «своим» и «чужим», как на региональном уровне (племя ал джабир, аденцы, уроженцы Хадрамаута), так и в более широком смысле, когда южноаравийцы противопоставляют себя «пришлым», «чужакам», «иностранцам», или, иначе, аджаниб.
Слово аджаниб в современных арабских текстах обычно переводят как «иностранцы», однако значение этого арабского слова шире. Так, если мы обратимся к арабско-русскому словарю Х.К. Баранова, мы увидим, что первое значение слова ^#>1 - чужой, посторонний, и лишь затем идет «иностранный», «чужестранец», «иностранец».6 Жители одной арабской страны не употребляют слово аджаниб в отношении жителей других стран Арабского мира. Другой пример: в газетах и книгах часто встречается словосочетания, в которых за существительным, масдаром или другим именем следуют определения «^АУз ^?j*Jl», то есть, «арабские и иностранные (неарабские)». Например, ^#>^'э <ид*Л иЦф - «арабские и иностранные страны». Вместо слова «страны» может быть употреблено любое другое, однако здесь важно именно некое противопоставление чего- то арабского и неарабского, «аджнаби», некая дихотомия «свои»-«чужие». В формулировке темы использован этот термин, так как в работе речь пойдет именно о «чужаках-неарабах», с которыми в разные годы соприкасались йеменцы, другими словами о том, как в поэзии, зеркале реальности Южной Аравии, находили отражение образы португальцев, турок, британцев, индийцев и др. и отношения с ними йеменцев. В работе не будут освещаться стихи об отношениях с арабами из других арабских стран, а также с йеменскими евреями, которые не являются аджаниб, и, следовательно, такой материал не соответствует теме работы.
Учитывая то, что йеменская народная поэзия, зародившаяся еще в доисламскую эпоху, во многом сохраняет свою форму и значимость в настоящее время, мы можем предположить, что в XXI в. ее роль и функции останутся прежними. Это позволит нам посредством поэзии анализировать отношения йеменцев, в том числе представителей радикальных исламских движений,7 с другими народами и исследовать их образ в восприятии йеменцев по аналогии с анализом поэзии более ранних периодов. Этим обусловлена актуальность работы.
Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы, глоссария, а также пяти приложений. В приложениях представлены авторские переводы стихотворных текстов с турецкого и арабского, перевод текста договора о дружбе между британцами и султанатом ал-Ку’айти, фотографии с комментариями.
В ходе работы автором были использованы научные труды на русском, английском и литературном арабском языках, а также значительное число стихотворных текстов на йеменском диалекте, опубликованных в издательствах разных арабских стран, либо полученных в рукописном виде (например, касыда о португальцах из материалов СОЙКЭ) или найденных в арабоязычном сегменте сети Интернет (см. список литературы и источников).
Легенда о том, что первые стихи на арабском произнес ещё Адам, оплакивая своего сына Авеля, как писала А.А. Долинина, подтверждает особое положение поэтического слова в арабском мире. 1 В Йемене же это прослеживается особенно ярко: народная поэзия, то есть поэзия на разговорном языке, принадлежащая к устно-письменной традиции, в течение многих столетий играет важную социо-культурную роль в жизни Юга Аравии, о чем неоднократно упоминалось в данной работе. Поэт выполняет множество функций, от сохранения моральных ценностей до передачи инструкций по земледелию.
Сила поэтического слова не угасла с течением времени, и в наше время мы видим, что роль поэзии в общественной и политической жизни по- прежнему высока. В стихах находят свое отражение исторические события, происходящие как на международной арене, так и внутри страны, поэзия используется как регулятор конфликтов и политический инструмент. Сопровождает она человека и в его социальной жизни, в дни праздников и в трудовые будни. Это подтверждают и слова приехавшего учиться в Россию йеменского студента, о том, что поэзия неотделима от жизни его сограждан: поэтические декламации неизменно сопровождают свадьбы и другие праздники, в стихах выражается все, что волнует человека как личность, как члена общества или как «существо политическое».2
Именно поэтому можно считать поэзию серьезным источником для изучения истории и культуры региона. С одной стороны, она может предоставлять конкретные исторические, географические, статистические данные, а с другой — дает возможность погрузиться в иную культуру, разделить мысли и чувства народа по поводу того или иного события и более точно понять многие аспекты жизни общества. Все это возможно, если учесть ряд недостатков поэзии как источника, а именно: субъективность автора, особенности его языка, возможное искажение первоначального смысла с течением времени. В наши дни поэзия, при критическом ее прочтении, также может служить источником для анализа текущих событий. СМИ не всегда полно и достоверно освещают происходящее, а в поэзии, даже если ее содержание не подкреплено конкретными фактами, отражается голос народа, так как она создается в народной среде.
Изучение источниковых возможностей южноаравийского фольклора имеет относительно недолгую историю. Из-за патриархального уклада общества недостаточно исследована женская поэзия, богатый материал для исследований содержит поэзия социальных страт, профессиональная поэзия (например, фольклор мореходов и рыбаков).3 Однако в условиях гражданской войны, осложненной внешним вмешательством, существования нескольких очагов власти и угрозы гуманитарной катастрофы сбор фольклорного материала в Йемене сейчас представляется трудновыполнимой задачей. Вместе с тем, с увеличением доступа йеменцев к сети Интернет (вследствие чего увеличилось и количество публикаций там стихотворений на всевозможные темы) возможен стал онлайн-поиск образцов поэзии.
С помощью народной поэзии можно проследить отношения населения Йемена с аджаниб, от португальцев, появившихся у берегов Южной Аравии на рубеже XV-XVI вв., до американцев, которых проклинают в своих замилях поэты-хуситы. Привязка содержания стихотворения к реальным историческим лицам и событиям бывает условной, однако даже в таких случаях произведение не теряет своей источниковой ценности, так как отображает общественно-политическую жизнь в целом. Стихи же, имеющие в своей основе исторические события, пусть, возможно, и приукрашенные поэтом, уже более конкретно демонстрируют отношения между местным населением и «чужаками».
Яркий пример этому— антибританские стихи, для которых характерны резкие сравнения и откровенная враждебность, их авторы призывают народ объединиться для изгнания колонизаторов. Одно из таких обращений, считающееся первой политической касыдой Хадрамаута, было написано в 1937 г. шейхом Салахом Ахмадом Лахмади ал-Ку‘айти. В касыде автор порицает договор о протекторате, навязанный Британией, и упрекает племена в молчании об этом, призывая восстать против иностранного вмешательства.
В дальнейшем эта тема развивается, поэзия способствует национальному подъему и становится голосом революции. Национальные идеи получают отражение в разных стихотворных жанрах, от коротких воинственных племенных замилей до песен бойцов Радфана. Пожалуй, среди стихотворений об аджаниб, самое большое количество - о британцах. Это можно объяснить, во-первых, длительностью «соприкосновения» с ними йеменцев - с 1839 по 1967 г., а, во-вторых, временной близостью этих событий к нашим дням. Скорее всего, стихов, например, о португальцах тоже было написано много, однако до нас дошла лишь их незначительная часть: письменная фиксация не была распространена ввиду низкого уровня грамотности, и многие стихотворения были забыты. Поэтому исследователям доступны либо самые яркие образцы поэзии, сохранившиеся в культурной памяти народа, либо стихотворения более позднего периода о событиях минувших лет.
Тем не менее даже на основании имеющихся источников можно сделать вывод о тенденции в отношении к аджаниб: свободолюбивые йеменцы всегда стремились избавиться от внешнего воздействия, независимо от того, действительно ли оно негативно сказывалось на состоянии страны и местного населения, или влияние объявлялось вредным только потому что оно иностранное, как, например, когда прогрессивные тенденции в образовании считались чуждыми, привнесенными извне, а потому - опасными (Гл. 5).
С появления португальцев у берегов Красного моря и Аденского залива, во время обоих турецких завоеваний, в период британского владычества и с подъемом антиамериканских и антиизраильских настроений поэты вкладывали в свои произведения оттенки грусти по свободе, «правильной» и праведной жизни, гнева по отношению к чужакам, четко противопоставляя им свой народ. Отчасти, таким образом, благодаря озвученной дихотомии «свои-чужие» сформировалось осознание себя как народа.
В заключение хочется вспомнить слова палестинского критика Джабра И. Джабра, который писал, что «поэзию можно порицать, как слишком слабую игрушку против ружей, но на самом деле она часто бывает ничуть не хуже динамита».4 В Йемене этот «динамит» с давних пор использовался против засилья «чужаков»-иностранцев, и, по-видимому, это «оружие» не устарело и в наши дни. Вопрос лишь в том, ради каких целей оно применяется - деструктивных или созидательных.
Сила поэтического слова не угасла с течением времени, и в наше время мы видим, что роль поэзии в общественной и политической жизни по- прежнему высока. В стихах находят свое отражение исторические события, происходящие как на международной арене, так и внутри страны, поэзия используется как регулятор конфликтов и политический инструмент. Сопровождает она человека и в его социальной жизни, в дни праздников и в трудовые будни. Это подтверждают и слова приехавшего учиться в Россию йеменского студента, о том, что поэзия неотделима от жизни его сограждан: поэтические декламации неизменно сопровождают свадьбы и другие праздники, в стихах выражается все, что волнует человека как личность, как члена общества или как «существо политическое».2
Именно поэтому можно считать поэзию серьезным источником для изучения истории и культуры региона. С одной стороны, она может предоставлять конкретные исторические, географические, статистические данные, а с другой — дает возможность погрузиться в иную культуру, разделить мысли и чувства народа по поводу того или иного события и более точно понять многие аспекты жизни общества. Все это возможно, если учесть ряд недостатков поэзии как источника, а именно: субъективность автора, особенности его языка, возможное искажение первоначального смысла с течением времени. В наши дни поэзия, при критическом ее прочтении, также может служить источником для анализа текущих событий. СМИ не всегда полно и достоверно освещают происходящее, а в поэзии, даже если ее содержание не подкреплено конкретными фактами, отражается голос народа, так как она создается в народной среде.
Изучение источниковых возможностей южноаравийского фольклора имеет относительно недолгую историю. Из-за патриархального уклада общества недостаточно исследована женская поэзия, богатый материал для исследований содержит поэзия социальных страт, профессиональная поэзия (например, фольклор мореходов и рыбаков).3 Однако в условиях гражданской войны, осложненной внешним вмешательством, существования нескольких очагов власти и угрозы гуманитарной катастрофы сбор фольклорного материала в Йемене сейчас представляется трудновыполнимой задачей. Вместе с тем, с увеличением доступа йеменцев к сети Интернет (вследствие чего увеличилось и количество публикаций там стихотворений на всевозможные темы) возможен стал онлайн-поиск образцов поэзии.
С помощью народной поэзии можно проследить отношения населения Йемена с аджаниб, от португальцев, появившихся у берегов Южной Аравии на рубеже XV-XVI вв., до американцев, которых проклинают в своих замилях поэты-хуситы. Привязка содержания стихотворения к реальным историческим лицам и событиям бывает условной, однако даже в таких случаях произведение не теряет своей источниковой ценности, так как отображает общественно-политическую жизнь в целом. Стихи же, имеющие в своей основе исторические события, пусть, возможно, и приукрашенные поэтом, уже более конкретно демонстрируют отношения между местным населением и «чужаками».
Яркий пример этому— антибританские стихи, для которых характерны резкие сравнения и откровенная враждебность, их авторы призывают народ объединиться для изгнания колонизаторов. Одно из таких обращений, считающееся первой политической касыдой Хадрамаута, было написано в 1937 г. шейхом Салахом Ахмадом Лахмади ал-Ку‘айти. В касыде автор порицает договор о протекторате, навязанный Британией, и упрекает племена в молчании об этом, призывая восстать против иностранного вмешательства.
В дальнейшем эта тема развивается, поэзия способствует национальному подъему и становится голосом революции. Национальные идеи получают отражение в разных стихотворных жанрах, от коротких воинственных племенных замилей до песен бойцов Радфана. Пожалуй, среди стихотворений об аджаниб, самое большое количество - о британцах. Это можно объяснить, во-первых, длительностью «соприкосновения» с ними йеменцев - с 1839 по 1967 г., а, во-вторых, временной близостью этих событий к нашим дням. Скорее всего, стихов, например, о португальцах тоже было написано много, однако до нас дошла лишь их незначительная часть: письменная фиксация не была распространена ввиду низкого уровня грамотности, и многие стихотворения были забыты. Поэтому исследователям доступны либо самые яркие образцы поэзии, сохранившиеся в культурной памяти народа, либо стихотворения более позднего периода о событиях минувших лет.
Тем не менее даже на основании имеющихся источников можно сделать вывод о тенденции в отношении к аджаниб: свободолюбивые йеменцы всегда стремились избавиться от внешнего воздействия, независимо от того, действительно ли оно негативно сказывалось на состоянии страны и местного населения, или влияние объявлялось вредным только потому что оно иностранное, как, например, когда прогрессивные тенденции в образовании считались чуждыми, привнесенными извне, а потому - опасными (Гл. 5).
С появления португальцев у берегов Красного моря и Аденского залива, во время обоих турецких завоеваний, в период британского владычества и с подъемом антиамериканских и антиизраильских настроений поэты вкладывали в свои произведения оттенки грусти по свободе, «правильной» и праведной жизни, гнева по отношению к чужакам, четко противопоставляя им свой народ. Отчасти, таким образом, благодаря озвученной дихотомии «свои-чужие» сформировалось осознание себя как народа.
В заключение хочется вспомнить слова палестинского критика Джабра И. Джабра, который писал, что «поэзию можно порицать, как слишком слабую игрушку против ружей, но на самом деле она часто бывает ничуть не хуже динамита».4 В Йемене этот «динамит» с давних пор использовался против засилья «чужаков»-иностранцев, и, по-видимому, это «оружие» не устарело и в наши дни. Вопрос лишь в том, ради каких целей оно применяется - деструктивных или созидательных.
