Нарративный подход к тождеству личности в этике добродетели
|
Введение 3
Глава 1. Исторический контекст развития этики добродетели 8
1. Античность 10
2. Средневековье 19
3. Пострелигиозная добродетель 30
Глава 2. Этика добродетели в ХХ веке 43
1. «Современная моральная философия» 44
2. «Намерение» и теория действия 49
3. «После добродетели» 53
Глава 3. Нарративный подход к этикaе добродетели 61
1. Общие положения нарративной концепции 61
2. Нарратив в эстетике 67
3. Преимущества нарративного подхода в этике добродетели 71
Заключение 76
Список литературы 80
Глава 1. Исторический контекст развития этики добродетели 8
1. Античность 10
2. Средневековье 19
3. Пострелигиозная добродетель 30
Глава 2. Этика добродетели в ХХ веке 43
1. «Современная моральная философия» 44
2. «Намерение» и теория действия 49
3. «После добродетели» 53
Глава 3. Нарративный подход к этикaе добродетели 61
1. Общие положения нарративной концепции 61
2. Нарратив в эстетике 67
3. Преимущества нарративного подхода в этике добродетели 71
Заключение 76
Список литературы 80
Данная работа изучает возможность применения нарративного подхода к этике. Во многом можно спутать эту тему с описанием просто нарративного подхода в философии сознания. Дело в том, что один из возможных вариантов решения проблемы тождества личности, называется «нарративным». Запутанность может внести и то, что философы сознания довольно часто ссылаются на одного из крупных этиков добродетели (Макинтайра). Однако не стоит думать, что текст будет посвящен по большей части ему. Как видно из второй части названия этой работы, в значительной степени под наш анализ подпадёт этика добродетели.
Объектом данного исследования выступает этика добродетели. Предметом является нарративный подход, как средства анализа личности в этике добродетели.
Целью данной работы будет обнаружение лучших удовлетворительных объяснений сущности добродетели и лучшего понимания нарратива личности через наложение двух этих матриц друг на друга.
Чтобы достичь данной цели, мы поставили перед собой ряд задач:
• Реконструировать истоки этики добродетели, по возможности внести свои историко-философские дополнения.
• Определить основные вехи «ренессанса» этики добродетели, выделив из него основные нарративные моменты, интересующие нас.
• Установить степень адекватности нарративного подхода в данной области, очертить дополнительные сферы его применения и сформировать ясную структуру такого способа наложения.
В качестве основных методов при работе мы выделяем нарративный анализ, концептуальный анализ, контент-анализ, компаративистский анализ.
Актуальность исследования исходит из того, что, во-первых, этика добродетели переживает «ренессанс» начиная с середины прошлого столетия. Во-вторых, мы исходим из исторической широты обхвата этой области. Как мы показываем в работе, рамки её проходят по меньшей мере от античности и до самых недавних исследований. К тому же даже в работах исследователей, которые формально не имеют отношения к этике добродетели, мы можем увидеть свойственную ей проблематику (как мы покажем это на примере Фуко). В-третьих, мы покажем его широчайшую применимость, от философии сознания до эстетики. Таким образом, мы думаем, что в полной мере ответили на вопрос об актуальности.
Так как исследование покрывает по меньшей мере две философских области (этику добродетели и нарративный подход), то нам стоит осветить разработанность сразу под несколькими углами. По отдельности эти зоны исследования сейчас находятся, пожалуй, на пиках своей популярности. Соответственно, существует огромное количество работ, посвященных этим темам. Со стороны нарративного подхода больший вклад внесли У. Фишер, Д. Денет, П. Рикёр, Д. Б. Волков, Е. В. Робустова. Что касается этики добродетели, то стоит выделить Э. Энском, П.Гича, Ф.Фут, М.Слоут, Р.Хёртхаус, К.Свонтон, А. В. Разина, А. Р. Каримова. Что же касается непосредственного соединения двух течений, которым и занята эта работа. То наибольшую значимость для обоих направлений имеет Макинтайр. Однако его беспокоит лишь исторический нарратив, и может быть, отчасти нарратив описания действия. В своей же работе мы представили наиболее стройную трёхчастную концепцию применения нарратива в этике добродетели.
Говоря о научной новизне, стоит сказать, что начиная с формулировки темы, мы привносим новый взгляд на проблему. Как уже говорилось ранее, значительный обзор данной темы производил лишь Макинтайр, рассмотрение которого, касалось только узкой области. Мы же обстоятельно подошли к данному вопросу и пришли к уникальным результатам исследования. Во-первых, касается это включения в классический корпус трудов по этике добродетели ещё и арабских перипатетиков. Для прояснения стоит сказать, что существуют работы, включающее основные термины этики добродетели (эвдемония, добродетель, фронезис) при рассмотрении восточных перипатетиков. Однако посвящены они совершенно другим темам (по большей части философии политики и философской антропологии). Оговорённые выше термины просто переносятся из восточных текстов как фон. Мы же заостряем внимание на этой ветви философии именно в разрезе этики добродетели. Также в качестве историко-философской новации мы включили тексты Фуко в аретологическое рассмотрение, что дало свои значительные плоды. Через понимание личности этим французским философом мы рассмотрели эстетическую область сквозь нашу призму. Результатом такого рассмотрения, стала констатация того факта, что, используя термины этики добродетели, мы можем составлять вполне адекватные описания предметов искусства. По крайней мере это работает в отдельных видах творчества (кэмпе). Однако самыми основными достижениями нашей работы является то, что, во-первых, мы можем по-новому определять тождество личности, конституируя её в терминах добродетели. Во-вторых же, при анализе мы смогли прийти к системе нарративов, которые, как нам кажется, в наибольшей адекватности описывают такую «добродетельную» личность.
Структурно работа состоит из трёх глав, введения и заключения. Каждая глава, в свою очередь, поделена на три параграфа. Объём работы составляет 82 страницы.
Произведём краткий обзор каждого параграфа:
Первая глава посвящена реконструкции классической этики добродетели (до её возрождения в ХХ веке). Так, первый параграф посвящён античности, но в большей части «краеугольному камню» всей аретологии – учению Аристотеля о добродетели. Здесь мы знакомимся с тремя основными понятиями: добродетель, эвдемония, фронезис. Второй параграф переводит фокус внимания на средневековье. Мы видим, как идеи Аристотеля видоизменяются под воздействием монотеистических представлений. Отдельное внимание здесь уделяется наименее разработанной в этике добродетели арабской философии. Третий параграф открывает для нас пострелигиозную реакцию. Здесь в идеях Ницше и Фуко мы видим новый оригинальный взгляд на добродетель. В этом месте мы уже активно, в открытом виде применяем нарративный подход.
Вторая глава полностью посвящена этике добродетели ХХ века. Здесь также по пути всего повествования мы будем отмечать нарративные моменты в представленном нам содержании. В первом параграфе мы разбираем работу «Современная моральная философия», с которой начинается возрождение аристотелизма в ХХ веке. Лучше понять идеи, изложенные там, нам помогает концепт грубых фактов. Далее во втором параграфе мы переходим к идеям философии действия, которые, по нашему мнению, в изложении Энском плотно связаны с философией сознания. Здесь мы видим, во-первых, связь добродетели с добродетельным поступком. Во-вторых, говорим о моральной ответственности, что ещё раз укрепляет позиции этики добродетели в сравнении с другими моральными системами. Третий параграф посвящён Макинтайру, его взгляду на классических этиков добродетели и тому, как он выносит вердикт «постпросвещенческой морали». Также останавливаемся на его историческом нарративе.
Далее в третьей главе мы полностью анализируем собранное содержание в терминах нарратива. В первом параграфе перед нами стоит задача собрать все аспекты нарратива имплицитно или вскользь упомянутые в тексте. Более подробно описываем мы и сам нарративный подход. Далее через работу Сонтаг во втором параграфе мы накладываем нашу методологическую матрицу на новые разделы философии (эстетику). И показываем, что можем анализировать их в такой парадигме, выделяя таким образом новые характеристики произведения искусства. Третий параграф в конечном виде оформляет наш трёхчастный нарративный метод анализа добродетели. А также обосновывает перенос терминов этики добродетели на философию сознания.
Тезисы данной диссертации были отражены в 5 статьях, все из которых входят в РИНЦ:
• «Уязвимости нарративной концепции тождества личности» (журнал «Философские контексты современности: принцип RATIO и его пределы»);
• «Нарративная концепция тождества личности в интернет пространстве» (журнал «Актуальные проблемы социального развития: философские и социологические исследования»);
• «Чем хорош элиминативизм?» (Журнал «Итоговая конференция студентов Казанского федерального университета»);
• «Нагель и Хайдеггер: что значит быть» (Журнал «Общество 5.0: парадоксы цифрового будущего»);
• «Агностицизм сознания» (Журнал «Итоговая конференция студентов Казанского федерального университета»).
Объектом данного исследования выступает этика добродетели. Предметом является нарративный подход, как средства анализа личности в этике добродетели.
Целью данной работы будет обнаружение лучших удовлетворительных объяснений сущности добродетели и лучшего понимания нарратива личности через наложение двух этих матриц друг на друга.
Чтобы достичь данной цели, мы поставили перед собой ряд задач:
• Реконструировать истоки этики добродетели, по возможности внести свои историко-философские дополнения.
• Определить основные вехи «ренессанса» этики добродетели, выделив из него основные нарративные моменты, интересующие нас.
• Установить степень адекватности нарративного подхода в данной области, очертить дополнительные сферы его применения и сформировать ясную структуру такого способа наложения.
В качестве основных методов при работе мы выделяем нарративный анализ, концептуальный анализ, контент-анализ, компаративистский анализ.
Актуальность исследования исходит из того, что, во-первых, этика добродетели переживает «ренессанс» начиная с середины прошлого столетия. Во-вторых, мы исходим из исторической широты обхвата этой области. Как мы показываем в работе, рамки её проходят по меньшей мере от античности и до самых недавних исследований. К тому же даже в работах исследователей, которые формально не имеют отношения к этике добродетели, мы можем увидеть свойственную ей проблематику (как мы покажем это на примере Фуко). В-третьих, мы покажем его широчайшую применимость, от философии сознания до эстетики. Таким образом, мы думаем, что в полной мере ответили на вопрос об актуальности.
Так как исследование покрывает по меньшей мере две философских области (этику добродетели и нарративный подход), то нам стоит осветить разработанность сразу под несколькими углами. По отдельности эти зоны исследования сейчас находятся, пожалуй, на пиках своей популярности. Соответственно, существует огромное количество работ, посвященных этим темам. Со стороны нарративного подхода больший вклад внесли У. Фишер, Д. Денет, П. Рикёр, Д. Б. Волков, Е. В. Робустова. Что касается этики добродетели, то стоит выделить Э. Энском, П.Гича, Ф.Фут, М.Слоут, Р.Хёртхаус, К.Свонтон, А. В. Разина, А. Р. Каримова. Что же касается непосредственного соединения двух течений, которым и занята эта работа. То наибольшую значимость для обоих направлений имеет Макинтайр. Однако его беспокоит лишь исторический нарратив, и может быть, отчасти нарратив описания действия. В своей же работе мы представили наиболее стройную трёхчастную концепцию применения нарратива в этике добродетели.
Говоря о научной новизне, стоит сказать, что начиная с формулировки темы, мы привносим новый взгляд на проблему. Как уже говорилось ранее, значительный обзор данной темы производил лишь Макинтайр, рассмотрение которого, касалось только узкой области. Мы же обстоятельно подошли к данному вопросу и пришли к уникальным результатам исследования. Во-первых, касается это включения в классический корпус трудов по этике добродетели ещё и арабских перипатетиков. Для прояснения стоит сказать, что существуют работы, включающее основные термины этики добродетели (эвдемония, добродетель, фронезис) при рассмотрении восточных перипатетиков. Однако посвящены они совершенно другим темам (по большей части философии политики и философской антропологии). Оговорённые выше термины просто переносятся из восточных текстов как фон. Мы же заостряем внимание на этой ветви философии именно в разрезе этики добродетели. Также в качестве историко-философской новации мы включили тексты Фуко в аретологическое рассмотрение, что дало свои значительные плоды. Через понимание личности этим французским философом мы рассмотрели эстетическую область сквозь нашу призму. Результатом такого рассмотрения, стала констатация того факта, что, используя термины этики добродетели, мы можем составлять вполне адекватные описания предметов искусства. По крайней мере это работает в отдельных видах творчества (кэмпе). Однако самыми основными достижениями нашей работы является то, что, во-первых, мы можем по-новому определять тождество личности, конституируя её в терминах добродетели. Во-вторых же, при анализе мы смогли прийти к системе нарративов, которые, как нам кажется, в наибольшей адекватности описывают такую «добродетельную» личность.
Структурно работа состоит из трёх глав, введения и заключения. Каждая глава, в свою очередь, поделена на три параграфа. Объём работы составляет 82 страницы.
Произведём краткий обзор каждого параграфа:
Первая глава посвящена реконструкции классической этики добродетели (до её возрождения в ХХ веке). Так, первый параграф посвящён античности, но в большей части «краеугольному камню» всей аретологии – учению Аристотеля о добродетели. Здесь мы знакомимся с тремя основными понятиями: добродетель, эвдемония, фронезис. Второй параграф переводит фокус внимания на средневековье. Мы видим, как идеи Аристотеля видоизменяются под воздействием монотеистических представлений. Отдельное внимание здесь уделяется наименее разработанной в этике добродетели арабской философии. Третий параграф открывает для нас пострелигиозную реакцию. Здесь в идеях Ницше и Фуко мы видим новый оригинальный взгляд на добродетель. В этом месте мы уже активно, в открытом виде применяем нарративный подход.
Вторая глава полностью посвящена этике добродетели ХХ века. Здесь также по пути всего повествования мы будем отмечать нарративные моменты в представленном нам содержании. В первом параграфе мы разбираем работу «Современная моральная философия», с которой начинается возрождение аристотелизма в ХХ веке. Лучше понять идеи, изложенные там, нам помогает концепт грубых фактов. Далее во втором параграфе мы переходим к идеям философии действия, которые, по нашему мнению, в изложении Энском плотно связаны с философией сознания. Здесь мы видим, во-первых, связь добродетели с добродетельным поступком. Во-вторых, говорим о моральной ответственности, что ещё раз укрепляет позиции этики добродетели в сравнении с другими моральными системами. Третий параграф посвящён Макинтайру, его взгляду на классических этиков добродетели и тому, как он выносит вердикт «постпросвещенческой морали». Также останавливаемся на его историческом нарративе.
Далее в третьей главе мы полностью анализируем собранное содержание в терминах нарратива. В первом параграфе перед нами стоит задача собрать все аспекты нарратива имплицитно или вскользь упомянутые в тексте. Более подробно описываем мы и сам нарративный подход. Далее через работу Сонтаг во втором параграфе мы накладываем нашу методологическую матрицу на новые разделы философии (эстетику). И показываем, что можем анализировать их в такой парадигме, выделяя таким образом новые характеристики произведения искусства. Третий параграф в конечном виде оформляет наш трёхчастный нарративный метод анализа добродетели. А также обосновывает перенос терминов этики добродетели на философию сознания.
Тезисы данной диссертации были отражены в 5 статьях, все из которых входят в РИНЦ:
• «Уязвимости нарративной концепции тождества личности» (журнал «Философские контексты современности: принцип RATIO и его пределы»);
• «Нарративная концепция тождества личности в интернет пространстве» (журнал «Актуальные проблемы социального развития: философские и социологические исследования»);
• «Чем хорош элиминативизм?» (Журнал «Итоговая конференция студентов Казанского федерального университета»);
• «Нагель и Хайдеггер: что значит быть» (Журнал «Общество 5.0: парадоксы цифрового будущего»);
• «Агностицизм сознания» (Журнал «Итоговая конференция студентов Казанского федерального университета»).
Подводя итог, можно сказать, что нам удалось достичь цели, поставленной во введении к исследованию. Также во время выполнения задач, мы смогли прийти к достаточно оригинальным дополнительным выводам, касающимся темы работы. Перейдём к обзору наиболее важных и нетривиальных заключений, которые нам удалось сделать.
Во втором параграфе второй главы мы обосновали исследовательские основания для включения восточных перипатетиков в корпус работ по этике добродетели. Как ни парадоксально, на данный момент вы едва ли встретите упоминания о них в работах, посвященных этой области моральной философии.
В третьем параграфе той же главы мы продолжили закреплять свои историко-философские результаты. Нам удалось показать, что хоть Фуко традиционно и не ассоциирован с этикой добродетели, тем не менее включение его в этот дискурс может показаться крайне продуктивным (как для понимания «заботы о себе» у Фуко, так и лучше понять этику добродетели). На основании эстетических аспектов, представленных по траектории Ницше-Фуко, нам удалось отличить новую форму формирования нарратива о личности как она должна быть. Речь здесь идёт о «художественной» форме. Которая является достаточно оригинальной для этики добродетели вообще. Так, традиционное представление о формировании добродетелей, исходит из того, что мы должны привнести их в свою систему ценностей извне (будь то список добродетелей Аристотеля или «кардинальные добродетели»). В случае художественного же формирования мы исходим из свободы личности и создания собственных добродетелей подобно произведению искусства.
Во втором параграфе третьей главы мы, во-первых, объединяем теорию действия с этикой добродетели в работах энском. Во-вторых, теория действия помогает нам лучше составить представление о моральной ответственности. Данное рассмотрение помогает нам образовать связь между добродетелью и добродетельным действием. Мы приходим к тому, что неверно противопоставлять. Более корректным будет сказать, что они существуют в связке, где за счёт добродетельного поступка мы научаемся добродетели, и далее, ведомые фронезисом совершаем добродетельные поступки. Ещё одним важным следствием из данного параграфа стало то, что мы в общих чертах обрисовали нарратив действия, что немного приблизило нас к основной цели работы. Так, благодаря демаркации основного и побочного действия мы смогли отличать абсолютно порочные поступки от тех, что можно оправдать.
В третьем параграфе второй главы мы на основе работы «После добродетели» Макинтайра, пришли к пониманию исторического нарратива. А также увидели то, как он может преломляться и фрагментироваться. Хотя в менее явном виде это было уже и в работах Ницше, на которых, впрочем, основывает свой анализ Макинтайр.
Ключевые обобщения же, что логично, заключены в последней главе. Первый параграф которой более детально разрабатывает понятие нарратива вообще.
В первом параграфе мы более детально описываем нарратив с разных сторон, чтобы убедиться в применимости его дальнейшего расширенного употребления. Мы можем прийти к выводу, что учёные и философы из самых разных областей, после нарративного поворота всё больше убеждались в его универсальности.
Во втором параграфе мы продолжили исследовать разные возможности применения добродетельного нарратива. Под наше рассмотрение попал эстетический феномен кэмпа. Здесь мы говорим в первую очередь о кэмповской личности (вроде денди). Через описания «добродетелей» такой личности мы находим новую предписательную модель добродетелей, которая соответствует уже не классической этике, а современной эстетике. Таким образом, можно констатировать возможность более широкого применения нашего подхода, чем мы могли того ожидать. По меньшей мере он может применяться для интерпретации отдельных феноменов искусства.
Третий параграф призван артикулировать в более оформленную систему всё, что мы проговорили в тексте. Так мы выводим то, что этике добродетели, кажется, довольно полно, подходит описание тремя видами нарративов: историческим нарративом, нарративом личности как она должна быть и нарративом действия. Более того, нарратив личности как она должна быть, может формироваться двумя путями – заимствуя систему добродетелей извне (предписательным) или свободно создавая её для себя как предмет искусства (художественный).
Вышеизложенные рассуждения помогли нам сделать вывод, касающийся философии сознания. После обобщений и поиска разных форм нарративного подхода здесь. Мы предлагаем «добродетельный нарратив в качестве довольно удачного решения проблемы тождества личности. Он содержит характеристики одновременно психологического и нарративного подходов. Так от первого он получил набор неких внутренних качеств. Однако добродетели и пороки представляют более конкретные характеристики, чем абстрактные психологические качества, желания и память. Про связь нарратива с добродетелью мы уже сказали достаточно, в связи с чем нет необходимости останавливаться на связи второго подхода с предложенным нами.
Также стоит сказать, что, используя «добродетельный» нарратив мы, во-первых, имеем дополнительный внешний критерий верификации тождества личности. Критерий этот возникает из склонности добродетельного субъекта действовать согласно фронезису. Во-вторых, у нас есть вполне чёткая телеология личности, которая выстраивается на основе художественного или предписательного нарратива личности как она должна быть.
Описанная в этой работе проблемная область достаточно сложна. Идя к цели, поставленной перед этим исследованием, мы попытались обобщить и систематизировать информацию, полученную из литературы. Выводы, к которым мы пришли, кажутся достаточно убедительными и могут помочь немного иначе взглянуть на такую важную проблему.
Во втором параграфе второй главы мы обосновали исследовательские основания для включения восточных перипатетиков в корпус работ по этике добродетели. Как ни парадоксально, на данный момент вы едва ли встретите упоминания о них в работах, посвященных этой области моральной философии.
В третьем параграфе той же главы мы продолжили закреплять свои историко-философские результаты. Нам удалось показать, что хоть Фуко традиционно и не ассоциирован с этикой добродетели, тем не менее включение его в этот дискурс может показаться крайне продуктивным (как для понимания «заботы о себе» у Фуко, так и лучше понять этику добродетели). На основании эстетических аспектов, представленных по траектории Ницше-Фуко, нам удалось отличить новую форму формирования нарратива о личности как она должна быть. Речь здесь идёт о «художественной» форме. Которая является достаточно оригинальной для этики добродетели вообще. Так, традиционное представление о формировании добродетелей, исходит из того, что мы должны привнести их в свою систему ценностей извне (будь то список добродетелей Аристотеля или «кардинальные добродетели»). В случае художественного же формирования мы исходим из свободы личности и создания собственных добродетелей подобно произведению искусства.
Во втором параграфе третьей главы мы, во-первых, объединяем теорию действия с этикой добродетели в работах энском. Во-вторых, теория действия помогает нам лучше составить представление о моральной ответственности. Данное рассмотрение помогает нам образовать связь между добродетелью и добродетельным действием. Мы приходим к тому, что неверно противопоставлять. Более корректным будет сказать, что они существуют в связке, где за счёт добродетельного поступка мы научаемся добродетели, и далее, ведомые фронезисом совершаем добродетельные поступки. Ещё одним важным следствием из данного параграфа стало то, что мы в общих чертах обрисовали нарратив действия, что немного приблизило нас к основной цели работы. Так, благодаря демаркации основного и побочного действия мы смогли отличать абсолютно порочные поступки от тех, что можно оправдать.
В третьем параграфе второй главы мы на основе работы «После добродетели» Макинтайра, пришли к пониманию исторического нарратива. А также увидели то, как он может преломляться и фрагментироваться. Хотя в менее явном виде это было уже и в работах Ницше, на которых, впрочем, основывает свой анализ Макинтайр.
Ключевые обобщения же, что логично, заключены в последней главе. Первый параграф которой более детально разрабатывает понятие нарратива вообще.
В первом параграфе мы более детально описываем нарратив с разных сторон, чтобы убедиться в применимости его дальнейшего расширенного употребления. Мы можем прийти к выводу, что учёные и философы из самых разных областей, после нарративного поворота всё больше убеждались в его универсальности.
Во втором параграфе мы продолжили исследовать разные возможности применения добродетельного нарратива. Под наше рассмотрение попал эстетический феномен кэмпа. Здесь мы говорим в первую очередь о кэмповской личности (вроде денди). Через описания «добродетелей» такой личности мы находим новую предписательную модель добродетелей, которая соответствует уже не классической этике, а современной эстетике. Таким образом, можно констатировать возможность более широкого применения нашего подхода, чем мы могли того ожидать. По меньшей мере он может применяться для интерпретации отдельных феноменов искусства.
Третий параграф призван артикулировать в более оформленную систему всё, что мы проговорили в тексте. Так мы выводим то, что этике добродетели, кажется, довольно полно, подходит описание тремя видами нарративов: историческим нарративом, нарративом личности как она должна быть и нарративом действия. Более того, нарратив личности как она должна быть, может формироваться двумя путями – заимствуя систему добродетелей извне (предписательным) или свободно создавая её для себя как предмет искусства (художественный).
Вышеизложенные рассуждения помогли нам сделать вывод, касающийся философии сознания. После обобщений и поиска разных форм нарративного подхода здесь. Мы предлагаем «добродетельный нарратив в качестве довольно удачного решения проблемы тождества личности. Он содержит характеристики одновременно психологического и нарративного подходов. Так от первого он получил набор неких внутренних качеств. Однако добродетели и пороки представляют более конкретные характеристики, чем абстрактные психологические качества, желания и память. Про связь нарратива с добродетелью мы уже сказали достаточно, в связи с чем нет необходимости останавливаться на связи второго подхода с предложенным нами.
Также стоит сказать, что, используя «добродетельный» нарратив мы, во-первых, имеем дополнительный внешний критерий верификации тождества личности. Критерий этот возникает из склонности добродетельного субъекта действовать согласно фронезису. Во-вторых, у нас есть вполне чёткая телеология личности, которая выстраивается на основе художественного или предписательного нарратива личности как она должна быть.
Описанная в этой работе проблемная область достаточно сложна. Идя к цели, поставленной перед этим исследованием, мы попытались обобщить и систематизировать информацию, полученную из литературы. Выводы, к которым мы пришли, кажутся достаточно убедительными и могут помочь немного иначе взглянуть на такую важную проблему.