Китайская интеллектуальная элита, с древнейших времен участвуя в делах правления, всегда играла важную роль в жизни страны. В конце ХХ века интеллигенция представляла из себя довольно обособленную группу, редко напрямую взаимодействующую с простым народом. Предпочитая находиться в таком же кругу интеллигенции, ее представители объединялись в группы по месту работу, например, в Академии наук Китая или Академии общественных наук Китая, университетах, учреждениях культуры, средствах массовой информации и в различных министерствах и правительственных структурах. После репрессий и преследований, которые она пережила в ходе кампаний 1950 - 1960-х годов, ее представители горячо приветствовали новый курс государства, новые реформы, веря, что им предназначено сыграть решающую роль в процессе трансформации государства и его демократизации. Они были убеждены, что с началом политики реформ и открытости начнется пора реформ в обществе. С началом политики «четырех модернизаций» в конце 70-х - начале 80-х годов государство действительно ощутило нужду в образованных людях. Были расширены академические свободы и открыты университеты. Представители интеллигенции в своих обсуждениях затрагивали все более широкий круг тем; начался расцвет литературы «шрамов» и литературы «дум о прошедшем», распространялись дебаты о политике, гуманизме, литературе. Интеллигенция, почувствовав свободу, начала мечтать об еще большей демократизации общества.
Тем не менее, в начале 1980-х распространяющиеся дискуссии стали вызывать все большие опасения у государства. В связи с этим критике подвергся Бай Хуа и его сценарий фильма «Безответная любовь». Среди распространявшейся пропаганды такого понимания патриотизма, в рамках которого любовь к родине означала и безоговорочную любовь к партии, высказывать свою противоположную позицию становилось опасно. Некоторые представители интеллигенции начинали критиковать сложившуюся ситуацию, распространение коррупции, предрассудки и ложь. Однако они указывали именно на конкретные недостатки, не подвергая сомнению стабильность и легитимность коммунистического режима. Кроме того, в начале 80-х годов из деревень начала возвращаться образованная молодежь, сосланная туда во времена «культурной революции», полная надежд и стремления изменить жизнь в стране к лучшему, с желанием демократизировать страну после маоистской эпохи. Однако с течением времени университетские знания, которые были востребованы после завершения «культурной революции», становились все менее значимыми. Те отрасли, которые быстро развивались после начала осуществления новой экономической политики, перестали испытывать нехватку в образованных людях; помимо этого, по большей части внедряемые тогда технологии легко осваивались рядовыми работниками без ученой степени и даже без высшего образования. Стремительное ухудшение финансового положения интеллигенции заставило ее усомниться в том, что она действительно играет одну из ведущих ролей в «восстановлении» страны. Продолжающееся ужесточение контроля партии над деятельностью интеллигенции стимулировало ее стремление осмыслить свое истинное место в жизни нового Китая.
Интеллигенция оказалась на распутье - с одной стороны, она видела позитивные перемены постмаоистской эпохи, с другой - понимала, что реформы идут слишком медленно. Начался поиск новых возможных путей развития страны, новых культурных концепций. Интеллигенция попыталась найти корни проблем страны того периода в прошлом Китая. Началось повсеместное изучение ее представителями традиционной китайской культуры, распространялись попытки интерпретировать ее по-своему. Эта волна критики традиционной культуры и национального китайского характера получила название «культурная горячка». Все более активно предпринимались попытки реформировать традиционные уклады, найти новый вектор развития страны; в кругах представителей интеллигенции возрос интерес к изучению западных идей и концепций. В процессе модернизации возросла степень автономии интеллигенции, расширились возможности контактов, сотрудничества с зарубежными специалистами. Западные идеи повсеместно обсуждались в стенах университетов, в сформированных «салонах» и на конференциях. Интеллигенция пыталась найти свое место в новом Китае. Расширялись сети интеллектуальных сообществ и объединений. Появились новые печатные издания, в позитивном ключе рассказывающие о жизни за рубежом. Многие китайцы уезжали за границу жить и учиться. Рост интереса представителей интеллигенции к Западу все более беспокоил партийных лидеров; началась кампания «борьбы с духовным загрязнением». Однако в середине 1980-х основная часть интеллигенции все еще так или иначе поддерживала выбранный государством магистральный путь развития, тем не менее, выражая уверенность в необходимости масштабной демократизации общества; интеллигенция все еще надеялась, что сможет привести страну к новому, свободному будущему.
Во второй половине 1980-х годов кризисные явления в экономике сопровождались и ужесточением позиции государства в отношении интеллигенции. Кроме того, произошла чистка руководящего состава. В ходе разворачивающейся кампании борьбы с «буржуазной либерализацией» интерес интеллигенции к проблеме взаимоотношений традиции и развития становился все более глубоким. В ходе разворачивающейся кампании против «буржуазной либерализации» вопросы интеллигенции о том, насколько традиция тормозит развитие, становились все глубже. Отношение интеллигенции к вопросу национальной идентичности начало меняться - теперь интеллигенция стала менее склонна рассматривать традиционную культуру как отсталую, а, наоборот, стала обращаться в прошлое в поисках ответов на вопросы настоящего. Она стала ставить под сомнение саму правильность выбора социалистического пути развития. На фоне обострения социальных проблем и роста уровня инфляции прошла волна протестов. Неуверенность как интеллигенции, так и обычных людей в завтрашнем дне стала причиной столь быстрого распространения диссидентских идей. Развитие экономического кризиса все более убеждало интеллигенцию в необходимости демократизации страны. Широким рядом видных ее представителей были поданы три петиции с критикой курса властей, в которых особо отмечалась необходимость соблюдения прав человека и гражданских свобод, подчеркивалось, что страна находится в кризисе из-за жесткой плановой экономики и косной политической системы. Во время событий лета 1989 года на площади Тяньаньмэнь интеллигенция оказала широкую поддержку деятельности студентов. Она полагала, что июньские события стимулируют поворот к демократизации страны.
В 1990-е годы в Китае наступил долгий период относительной политической стабильности. Готовность властей продолжать курс реформ даже после военных репрессий помогла партии завоевать доверие интеллигенции. Происходили значительные изменения в общественном сознании. Те представители интеллигенции, кто был наиболее радикален в своих суждениях, бежали на Запад, оставшаяся же часть была вынуждена перейти на более консервативные позиции и переключиться на научные исследования, не затрагивающие идеологически чувствительных вопросов. Желание интеллигенции радикальным образом воздействовать на режим сходило на нет. Усилился идеологический контроль над ее деятельностью. Ранее с восхищением смотревшая на реформы в России, в начале нового десятилетия интеллигенция разочаровалась в низких экономических показателях страны, сравнивая ее с Китаем, где изменения шли полным ходом и экономическая ситуация улучшалась изо дня в день. Извлекая уроки из российского опыта, представители интеллигенции пришли к общему мнению, что на том этапе развития Китая достичь демократии в ближайшей перспективе не представлялось возможным. Вместо этого следует отдавать приоритет стабильности, сосредоточиться на рыночных реформах и проводить политические преобразования осторожно и постепенно. Более того, изменению прозападной ориентации китайской интеллигенции способствовало холодное и предвзятое освещение западными СМИ ситуации в Китае. На фоне этого ЦК КПК начал более активно проводить реформы в области культуры, науки и образования, повышая уверенность представителей интеллигенции в светлом будущем страны. Начался стремительный подъем патриотизма в ее кругах.
Распространялись идеи неоконсерватизма и национализма, которые служили объединяющим звеном для представителей разных групп общества. Росла гордость за достижения и успехи китайской экономической реформы. Фокус внимания смещался с требований демократизации, которые были распространены в 1980-х годах, на дебаты о политической стабильности, патриотизме, росте экономических показателей и улучшении жизни народа. В 1990-х годах идеи либерализации обсуждались в основном в связи с экономической и социальной сферами, а не в связи с политикой. Расширение свобод в экономическом поле рассматривалось как важнейшее условие для развития. Идеи о реформировании и демократизации общества потеряли свою популярность. Представители интеллигенции теперь полагали, что Китай может достичь еще большего процветания только под чутким руководством Коммунистической партии. Они пришли к пониманию того, что западную демократическую систему на данном этапе невозможно внедрить в Китае. Вместо этого интеллигенция сосредоточила свои усилия на помощи партии в достижении общественного благополучия.
Значительные изменения стали происходить в благосостоянии китайской интеллигенции. Она стала более коммерчески мотивирована, и вместо того, чтобы, как это было в 1980-е, бросать вызов режиму, предпочла избегать «чувствительных» тем и сосредоточиться на получении финансовой выгоды. Некоторые ее представители пытались упрекнуть партию в том, что она не служит интересам общества в достаточной мере, однако такие люди не находили почти никакой поддержки. Расширились возможности применения академических знаний во многих сферах деятельности, возникало множество крупных и средних коллективных и частных предприятий, увеличивалось число иностранных фирм на территории страны. Происходило быстрое повышение благосостояния населения. Китайская интеллигенция быстро переориентировалась на поддержку правительства. Она осознавала, что есть темы, которые не стоит исследовать, и те границы, которые не стоит пересекать в ходе взаимодействия с партией, и крайне редко пыталась это сделать.
Наблюдая за быстрыми темпами реформ из-за границы, западные эксперты на рубеже веков давали совершенно разные прогнозы о будущем Китая. Некоторые аналитики полагали, что страну ждет полная демократизация, другие - что КПК ждет крах в течение нескольких лет. Многие отмечали опасность столь быстрых темпов экономического развития. Однако на территории Китая общественное мнение было куда более единым - большая часть населения относилась к реформам положительно и с оптимизмом смотрела в будущее.
Для упрочения места Китая на международной арене, усиления влияния КПК и расширения поддержки политики государства внутри страны Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао постепенно отходили от идей Дэн Сяопина о «скрытии способностей в ожидании своего часа». Концепции «гармоничного общества», «гармоничного мира», «научного развития» были направлены на перестройку подходов к внешним и внутренним реалиям Китая, исправление таких последствий «перегрева» конца ХХ века, как неравенство, безработица, структурная нищета и обостряющиеся экологические проблемы. Теперь страна «выходила в мир», заявляла о себе как о государстве, с мнением и позицией которого надо считаться. Помимо этого, дискурс «гармоничного мира» успешно занимал умы представителей интеллигенции, перемещая вектор дискуссий в более безопасный и приемлемый для государства сектор.
Правительство, изначально рассматривавшее появившийся в конце 1990­х - начале 2000-х годов Интернет как инструмент пропаганды и как способ преодоления отставания от Запада, постепенно осознавало его потенциально опасное влияние на китайское общество. Для ограничения обсуждения нежелательных тем еще на рубеже веков выпускаются проекты по ограничению контента, фильтрации по определенным словам и фразам. Шаг за шагом выстраивался «Великий китайский фаерволл». На первые годы XXI века приходится расцвет Интернет-блогов. Среди блогеров с большой аудиторией было много представителей интеллигенции - профессоров университетов, ученых. Многие журналисты получали известность благодаря материалам о громких происшествиях, экологических протестах. Представители интеллигенции все шире использовали новый канал, который позволял доносить свое мнение до общества. Росла популярность микроблогов. Однако партия постепенно усиливала контроль Интернет-пространства. Блоги и страницы представителей интеллигенции, которые транслировали неугодное партии мнение, часто блокировались - например, был закрыт блог известного художника Ай Вэйвэя. От внимания КПК было не скрыться и в личных переписках - так, оказалось, что Yahoo! предоставило китайскому правительству данные переславшего по почте партийный документ журналиста Ши Тао, которого впоследствии приговорили к 10 годам лишения свободы. Интеллигенция становилась все более разнородной.
Понимая, что для продолжения успешных реформ кооперация и сотрудничество с представителями интеллигенции необходимы, правительство Китая предпринимало попытки обратить вспять начавшуюся в последней четверти XX века «утечку мозгов» за рубеж. Первоначально, по-видимому, власти надеялись, что перспективные исследователи вернутся на родину, как только экономические показатели станут еще выше. Однако постепенно стало понятно, что этого недостаточно. Все больше представителей интеллигенции принимали решение остаться за границей, предпочитая толерантную культуру, ритм жизни, профессиональную среду Запада ограничениям академических свобод и пронизывающими все сферы общества гуаньси. И в Китае начали развертываться проекты, призванные вернуть талантливых людей назад в Поднебесную - были созданы специальные научные парки на базе крупных университетов, увеличено финансирование, привлечены крупные компании, введены стипендиальные программы. Крупные корпорации стали предлагать вернувшимся из-за рубежа представителям интеллигенции зарплату куда большую, чем тем, кто жил на территории страны. Были созданы правительственные планы по привлечению ученых из-за рубежа - не только китайских, но и иностранных - например, план «тысячи талантов» для привлечения в течение 5-10 лет 2000 экспертов в области научных исследований, инноваций и предпринимательства. Такая стратегия дала свои плоды - «утечка мозгов» за рубеж замедлилась к началу 2010-х годов. Успешность этой стратегии мы можем видеть сейчас, чуть более 10 лет спустя, когда Китай, обладая необходимыми для этого ресурсами, нацелился на первенство в технологическом секторе.
Интеллигенция эпохи глобализации и интеграции Китая в международную систему в период реформ открытости и смотрела на мир иначе, чем та, чьи взгляды формировались в 1950-х и 1960-х годах, когда Китай был фактически изолирован от большей части мира. С того момента, как КПК установила власть над страной в 1949 году, каждое новое поколение молодежи обладало своими собственными отличительными характеристиками, от идеализма поколения 1950-х до индивидуализма 2000-х. Если в эпоху Мао Цзэдуна интеллигенция по большей части находилась в полной зависимости от партии, то в постмаоистские времена отношения между ней и государством стали более сложными. Несмотря на то что ранее китайская интеллигенция была глубоко озабочена происходящим в политической жизни страны, после событий 4 июня 1989 года ее позиция изменилась и стала более прагматичной и рациональной. В процессе осуществления политики реформ и открытости возможности для интеллектуальной деятельности в Китае расширялись, появлялась четкая ориентация на коммерческие отношения. Патриотически настроенная и уверенная в завтрашнем дне интеллигенция все больше усилий вкладывала в развитие сильного Китая. Она пришла к выводу, что демократизация в Китае должна идти по пути мирных реформ, экономических преобразований. Согласившись с тем, что стабильность, процветание и благополучие Китая зависят от руководства партии, интеллигенция начала оказывать ей широкую поддержку.

Купить