Тема бунта в русском и французском историческом приключенческом романе XIX века
|
Оглавление 3
Введение 4
Часть 1 — Исторический роман В. Скотта и его влияние на Пушкина и Дюма 7
1.1. Исторический роман В. Скотта 8
1.2 Влияние Скотта на Пушкина и Дюма 12
1.2.1. Влияние на Пушкина 12
1.2.1.1 Использование скоттовских приемов 14
1.2.1.2 От записок историка до сочинения романиста 18
1.2.1.3 О персонаже Савельича 25
1.2.2 Влияние на Дюма 26
Часть 2 — Бунт в «Капитанской дочке» 29
2.1. О причинах бунта 34
2.2. Особенные персонажи «Капитанской дочки» 35
2.2.1. Гринев 35
2.2.1.1. Генезис персонажа 35
2.2.1.2. Связанный с Гриневом персонаж — Швабрин 52
2.2.1.3 Капитанская дочка — героиня одноимённого романа 53
2.2.2. Пугачев 54
Часть 3 — Бунт в «Учителе Фертования» 59
3.1 О персонажах романа 59
3.1.1 Ключевой роман 59
3.1.2. Храбрая героиня в смутном времени восстания Декабристов 61
3.2 Проект Декабристов 70
3.2.1. Генеральное представление проекта Декабристов 70
3.2.2 Представление проекта через взгляд Ванинкова и Гризье 71
3.3. Рассказ о восстании декабристов у Дюма 74
Вывод 78
Библиография 83
Приложение: Сравнение использования такого же приема тремя авторами 86
Введение 4
Часть 1 — Исторический роман В. Скотта и его влияние на Пушкина и Дюма 7
1.1. Исторический роман В. Скотта 8
1.2 Влияние Скотта на Пушкина и Дюма 12
1.2.1. Влияние на Пушкина 12
1.2.1.1 Использование скоттовских приемов 14
1.2.1.2 От записок историка до сочинения романиста 18
1.2.1.3 О персонаже Савельича 25
1.2.2 Влияние на Дюма 26
Часть 2 — Бунт в «Капитанской дочке» 29
2.1. О причинах бунта 34
2.2. Особенные персонажи «Капитанской дочки» 35
2.2.1. Гринев 35
2.2.1.1. Генезис персонажа 35
2.2.1.2. Связанный с Гриневом персонаж — Швабрин 52
2.2.1.3 Капитанская дочка — героиня одноимённого романа 53
2.2.2. Пугачев 54
Часть 3 — Бунт в «Учителе Фертования» 59
3.1 О персонажах романа 59
3.1.1 Ключевой роман 59
3.1.2. Храбрая героиня в смутном времени восстания Декабристов 61
3.2 Проект Декабристов 70
3.2.1. Генеральное представление проекта Декабристов 70
3.2.2 Представление проекта через взгляд Ванинкова и Гризье 71
3.3. Рассказ о восстании декабристов у Дюма 74
Вывод 78
Библиография 83
Приложение: Сравнение использования такого же приема тремя авторами 86
Капитанская дочка» — одно из самых известных произведений Пушкина которое ябляется одновременно последным романом автора и первым русским историческим романом. Обычно говорят, что творчество было опубликавано первый раз 11го ноября 1836 г. в четвертой книжке издававшегося поэтом и романистом журнала «Современник»1, то есть месяца два-три до его трагической гибели 29го января 1837 г. Из-за того, что действие «Капитанской дочки» происходит во время восстания Емельяна Пугачёва, работа Пушкина была очень внимательно наблюдана цензурой так практически до 1838 года никаких печатных отзывов на повесть не последовало за исключением замечаний Гоголя и Тургенева.
Примерно в то же время, в 1840 году, во Франции был опубликован по частям в прессе малоизвестный первый исторический роман Александра Дюма «Учитель фехтования», одна из самых важных черт которого та, что действе тоже происходит в России в смутных времен. Можно еще заметить, что цензура тоже интересовалась этим романом и, что он ей так не понравился, что она его запретила в России до 1925 года. Запрет цензуры «Учителя фехтования» в России сделал этот роман очень популярным в России или более известным, чем во Франции. Как ни парадоксально, цензура оказалась лучшей рекламой для книги. Эта цензура тем более странная, что восстание декабристов не представлено в лестном свете Александром Дюма, который, напротив,рисует лестный портрет Николая I. Но это правда, что слова царя Павла I или великого князя Константина, которых на практике изображают опасными сумасшедшими, как будет указано ниже, очень негативны.
В обоих сочинении, героя взяты историческими событиями которые влияют на их личные судьбы. Обе произведения связаны с рождением нового литературного жанра созданного Вальтером Скоттом — исторического романа. Поэтому, сразу возникает идея их сравнить.
«Капитанская дочка» — один из наиболее совершенных созданий Пушкина поэтому, конечно, как таковим, он был предметом широкого исследовательского внимание и о нем много основных трудов были опубликованы.
По сравнению с этим, ислледование об «Учителе Фехтования» наоборот совсем маленькое — хотя, конечно, очень много труд были опубликавоны о Дюма и его творчестве.
Среди всех работ о «Капитанской дочке», самыми важными по мнению известного литературоведа, культуролога и семиотика преподававщего в СПбГУ Ю. Лотмана23 являются труды Ю. Г. Оксмана2 3 4 и Г.А. Гуковского5, а можно еще цитировать работы Б. В. Томашевского, В, Б, Шкловского и других6.
Так анализи романа уже проводили много крупнейших исследователей. Однако, «это (...) не означает, что проблематика «Капитанской дочки» выяснена исчерпывающе7» пишет Ю. Лотман. «Более того, многие кардинальные вопросы позиции Пушкина в «Капитанской дочке» все еще продолжают оставаться дискуссионными. Таково, например, истолкование знаменитых слов о "русском бунте8"».
Очень интересно сравнивать эти два романа потому, что, хотя у них есть много общих черт, по многим аспектам они противостоят друг другу. Так, в «Капитанской дочке», ничего лишного. Несмотря на то, что у Пушкина были огромные материалы, он выбрал только самое важное для романа. Из всех информацией которые он собрал, он не создал роман но создал чистую историческую работу «История Пугачева». В романе он сохранил только основное. Кроме того, он обратил большое внимание на реалистический аспект сочинения, Так получилось последний совершенный шедевр опытного романиста.
С этой точки зрения, хотя «Учитель фехтования» хороший роман, по сравнению с «Капитанской дочкой» можно заметить несколько слабостей. Так, в отличие от краткости и от прямого характера повести «Капитанской дочки», в «Учитель фехтования», длинные пассажи не прямо связанные с историей героев романа пл мнение Элизабет Клости Божур 9. По мнению Элизабет Кости Бонжур, эти части более похожи на записки путешествия чем на роман.
Теренс Парсонс — американский философ специализирующийся на философий языка и метафизике и работаящий над семантикой естественного языка для разработки теорий истины и значения для естественного языка аналогичны тем, которые были разработаны для искусственных языков философскими логиками. На него влияла онтология Мейнонга и его труд составит в рамках философических трудов о возможном мире. Он преподает в калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
Среди вопросов которые он задает себе, одним из самых главных является вопрос существования литературных объектов а можно сразу почеркнуть, что его ответ на этот вопрос необычный. Так, он защищает позицию реальности несуществующих объектов, то есть, например, реальности такого известного персонажа как Херлока Холмса. В 1980 году он написал свою главную работу «Несуществующие объекты10», в которой рассматривалась теория возможного мира в рамках которой он представляет демонстрацию своей позиции.
В этои контексте, он предлагал интересную типологию объектов (персонажей, мет...) романа, которые он различает в трех категорий: местные объекты, мигранты и субституты (заменители).
Что такое местные объекты? Даже если ни Теренс Парсонс ни Томас Павел не объясняют это понятие таким образом, нам кажется, что самый простой и эффективный способ их определить — использовать сравнение. Так, именно как местные люди живут в оределенной стране, где они родились, местные объекты одного романа «живут» в этом же романе где они «родились» из мысл автора. Так понятие местных объектов относятся к объектам романа которые были разработаны автором именно для этого романа для того, чтобы они «жили» в этом вымысленниом мире.
Очевидно, что вопрос существования этых объектов задается. Когда используются такие слова как «жить», «находиться» или «мир», возникает онтологический вопрос.
Продолжая наше сравнение с людьми, можно определить вторую категорию объектов, то есть иммигрантов или просто мигрантов следущий образом: Мигранты — объекты которые автор положил или использовал в романе не вообразив их, а взяв их в другое место, то есть либо в природном мире где мы все живем, либо в мире другого романа или исскуственного творчества. Конкретно, мигрантным объектам являются литературные персонажи или вообще персонажи других художественных работ, настоящие места, как город, озер, крепость и т. д. перенесены автором в своего роман.
Разница между категорией мигрантных объектов и третьей и последней категорией Парсонса — категория субститутов, не очебыдна. Так, субститутами являются чужие роману объекты использованы автором в своего романе, то, что абсолютно напоминает мигрантные, но которые автор разрешается модифицировать в широком степени. Теоретик литературы, специалист по французской литературе, критик и писатель преподающий в Чикагском университете Томас Павел, представляя работу Парсонса и его категории в книге «Вымышленные миры»11, проводил несколько интересных примеров субститутов12, не скрывая проблемы связаны с трудностью отличать эту третью категорию от второй. Например, Томас Павел задает вопрос о статусе Париж в романах Бальзака: мигрантом или субститутом является французская столица в работе реалистического романиста? По его мнению, ответ зависит от нашей концепции реализма и мимесиса. Если мы считаем его представление Парижа верным реальностью, так можно сказать что город отправился в его романах в цельности, иными словами, что он мигрант. Если нет, то он является субститутом. Среди примеров проведены Павлом, еще интересный тот о известном персонаже Александра Дюма Ришелье:
Разница между мигрантами и субститутами зависит от верности их образов: в отличие от мигрантов которые отправлятся в роман со всеми своими историческими известными настоящими характеристиками простыми масками или кукольями манипулироваными автором, который свободно интерпретирует их действа и воображает их чуства, являются субституты13.
С этим вопросом нам будет надо бороться когда мы изучим персонажей Пугачева, Екатерину Вторую, Гризера, Принц Константина, Цар Александра и других.
Примерно в то же время, в 1840 году, во Франции был опубликован по частям в прессе малоизвестный первый исторический роман Александра Дюма «Учитель фехтования», одна из самых важных черт которого та, что действе тоже происходит в России в смутных времен. Можно еще заметить, что цензура тоже интересовалась этим романом и, что он ей так не понравился, что она его запретила в России до 1925 года. Запрет цензуры «Учителя фехтования» в России сделал этот роман очень популярным в России или более известным, чем во Франции. Как ни парадоксально, цензура оказалась лучшей рекламой для книги. Эта цензура тем более странная, что восстание декабристов не представлено в лестном свете Александром Дюма, который, напротив,рисует лестный портрет Николая I. Но это правда, что слова царя Павла I или великого князя Константина, которых на практике изображают опасными сумасшедшими, как будет указано ниже, очень негативны.
В обоих сочинении, героя взяты историческими событиями которые влияют на их личные судьбы. Обе произведения связаны с рождением нового литературного жанра созданного Вальтером Скоттом — исторического романа. Поэтому, сразу возникает идея их сравнить.
«Капитанская дочка» — один из наиболее совершенных созданий Пушкина поэтому, конечно, как таковим, он был предметом широкого исследовательского внимание и о нем много основных трудов были опубликованы.
По сравнению с этим, ислледование об «Учителе Фехтования» наоборот совсем маленькое — хотя, конечно, очень много труд были опубликавоны о Дюма и его творчестве.
Среди всех работ о «Капитанской дочке», самыми важными по мнению известного литературоведа, культуролога и семиотика преподававщего в СПбГУ Ю. Лотмана23 являются труды Ю. Г. Оксмана2 3 4 и Г.А. Гуковского5, а можно еще цитировать работы Б. В. Томашевского, В, Б, Шкловского и других6.
Так анализи романа уже проводили много крупнейших исследователей. Однако, «это (...) не означает, что проблематика «Капитанской дочки» выяснена исчерпывающе7» пишет Ю. Лотман. «Более того, многие кардинальные вопросы позиции Пушкина в «Капитанской дочке» все еще продолжают оставаться дискуссионными. Таково, например, истолкование знаменитых слов о "русском бунте8"».
Очень интересно сравнивать эти два романа потому, что, хотя у них есть много общих черт, по многим аспектам они противостоят друг другу. Так, в «Капитанской дочке», ничего лишного. Несмотря на то, что у Пушкина были огромные материалы, он выбрал только самое важное для романа. Из всех информацией которые он собрал, он не создал роман но создал чистую историческую работу «История Пугачева». В романе он сохранил только основное. Кроме того, он обратил большое внимание на реалистический аспект сочинения, Так получилось последний совершенный шедевр опытного романиста.
С этой точки зрения, хотя «Учитель фехтования» хороший роман, по сравнению с «Капитанской дочкой» можно заметить несколько слабостей. Так, в отличие от краткости и от прямого характера повести «Капитанской дочки», в «Учитель фехтования», длинные пассажи не прямо связанные с историей героев романа пл мнение Элизабет Клости Божур 9. По мнению Элизабет Кости Бонжур, эти части более похожи на записки путешествия чем на роман.
Теренс Парсонс — американский философ специализирующийся на философий языка и метафизике и работаящий над семантикой естественного языка для разработки теорий истины и значения для естественного языка аналогичны тем, которые были разработаны для искусственных языков философскими логиками. На него влияла онтология Мейнонга и его труд составит в рамках философических трудов о возможном мире. Он преподает в калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
Среди вопросов которые он задает себе, одним из самых главных является вопрос существования литературных объектов а можно сразу почеркнуть, что его ответ на этот вопрос необычный. Так, он защищает позицию реальности несуществующих объектов, то есть, например, реальности такого известного персонажа как Херлока Холмса. В 1980 году он написал свою главную работу «Несуществующие объекты10», в которой рассматривалась теория возможного мира в рамках которой он представляет демонстрацию своей позиции.
В этои контексте, он предлагал интересную типологию объектов (персонажей, мет...) романа, которые он различает в трех категорий: местные объекты, мигранты и субституты (заменители).
Что такое местные объекты? Даже если ни Теренс Парсонс ни Томас Павел не объясняют это понятие таким образом, нам кажется, что самый простой и эффективный способ их определить — использовать сравнение. Так, именно как местные люди живут в оределенной стране, где они родились, местные объекты одного романа «живут» в этом же романе где они «родились» из мысл автора. Так понятие местных объектов относятся к объектам романа которые были разработаны автором именно для этого романа для того, чтобы они «жили» в этом вымысленниом мире.
Очевидно, что вопрос существования этых объектов задается. Когда используются такие слова как «жить», «находиться» или «мир», возникает онтологический вопрос.
Продолжая наше сравнение с людьми, можно определить вторую категорию объектов, то есть иммигрантов или просто мигрантов следущий образом: Мигранты — объекты которые автор положил или использовал в романе не вообразив их, а взяв их в другое место, то есть либо в природном мире где мы все живем, либо в мире другого романа или исскуственного творчества. Конкретно, мигрантным объектам являются литературные персонажи или вообще персонажи других художественных работ, настоящие места, как город, озер, крепость и т. д. перенесены автором в своего роман.
Разница между категорией мигрантных объектов и третьей и последней категорией Парсонса — категория субститутов, не очебыдна. Так, субститутами являются чужие роману объекты использованы автором в своего романе, то, что абсолютно напоминает мигрантные, но которые автор разрешается модифицировать в широком степени. Теоретик литературы, специалист по французской литературе, критик и писатель преподающий в Чикагском университете Томас Павел, представляя работу Парсонса и его категории в книге «Вымышленные миры»11, проводил несколько интересных примеров субститутов12, не скрывая проблемы связаны с трудностью отличать эту третью категорию от второй. Например, Томас Павел задает вопрос о статусе Париж в романах Бальзака: мигрантом или субститутом является французская столица в работе реалистического романиста? По его мнению, ответ зависит от нашей концепции реализма и мимесиса. Если мы считаем его представление Парижа верным реальностью, так можно сказать что город отправился в его романах в цельности, иными словами, что он мигрант. Если нет, то он является субститутом. Среди примеров проведены Павлом, еще интересный тот о известном персонаже Александра Дюма Ришелье:
Разница между мигрантами и субститутами зависит от верности их образов: в отличие от мигрантов которые отправлятся в роман со всеми своими историческими известными настоящими характеристиками простыми масками или кукольями манипулироваными автором, который свободно интерпретирует их действа и воображает их чуства, являются субституты13.
С этим вопросом нам будет надо бороться когда мы изучим персонажей Пугачева, Екатерину Вторую, Гризера, Принц Константина, Цар Александра и других.
Как следует из названия, исторический роман имеет отношения к истории. Основанный Вальтером Скоттом, исторический роман рассказывает о приключениях персонажей, оказавшихся в водовороте исторических событий, часто характерных для политического или общественного поворота. Таким образом, гражданские войны, смутное время, бунт... являются частью обычных пейзажей, обычным фоном исторических романов. Они составляют привилегированную обстановку приключений персонажей. Таким образом, тема бунта не является удивительной темой в историческом романе. Это почти наоборот одна из его составных черт.
Исторический роман - это способ рассказать о бунте или войне, как это было раньше в эпосе или хрониках. Так возникает вопрос : как исторический роман рассказывает о восстании ?
В различие от историка, писатель-романист привлекает своего читателя, который будет сопереживать эмоциям персонажей и в то же время будет переживать их приключения вместе с ними, как если бы он был спроецирован в их мир и там жить. Это придает историческому роману силу, которой нет или нет в простом научном историческом документе : ощущение жизни в другом мире.
Из этого вывода вытекает наш выбор исследовать бунт в историческом романе под углом зрения литературной теории возможных миров. Таким образом, в этой связи возникает вопрос: как писателю удается создать мир, к которому читатель присоединяется, чтобы рассказать о бунте ? Более конкретно, как писателю удается создать мир, смешивая реальные исторические элементы с вымышленными, в частности, с помощью композиции своих персонажей ?
Мы видели, что Пушкин и Дюма добиваются этого двумя способами: соблюдая историческую справедливость и с помощью образов главных персонажей. Забота об исторической правде особенно заметна у Пушкина, поскольку он даже зашел так далеко, что стал историком, написав "Историю Пугачева". Что касается Дюма, для того, чтобы рассказать восстание декабристов, он использовал свидетельство своего друга Гризье и доступную и особенно богатую историческую документацию (газетные статьи, протоколы суда над декабристами...). Также видна надежность его исторических знаний.
Разница между Пушкиным и Дюма заключается в использовании этих знаний в романе. В то время как Пушкин рассказывает лишь самое основное в «Капитанской дочке», предпочитая простой чистый стиль и даже заходит так далеко, что использует эллипс, чтобы упомянуть осаду Оренбурга, предпочитая сосредотачивать свое повествование на приключениях самих персонажей, Дюма стремится к полноте. Когда он рассказывает о бунте, подробно описывая движение полков по улицам, читатель может проследить за ними по плану или мысленно представить их себе, если он знает Санкт-Петербург настолько точно, насколько это повествование точно.
Стили очень разные, но у авторов общая забота о реальных исторических деталях и оба они опираются на солидную историческую документацию.
В создании литературного мира значительную роль играют персонажи. В случае двух изученных исторических романов события рассматриваются глазами персонажей. Будь то в романе Дюма или в романе Пушкина, использование диалога в избранные моменты делает сцены еще более живыми, увеличивая тем самым приверженность читателя повествованию. С точки зрения теории возможных миров и классификации Теренса Парсонса, главных героев наших романов можно назвать местными персонажами или субститутами. В нем также представлена замечательная галерея мигрантов, особенно когда Дюма рассказывает именно о восстании декабристов. В нем действительно названы все лидеры, подробно описаны их соответствующие роли и т. д. С другой стороны, описание Пугачевского окружения Пушкиным, несомненно, вдохновлено реальными персонажами, но все персонажи являются местными, что не делает их менее реалистичными, учитывая исторические знания его настоящего окружения, которые Пушкин получил в ходе своего исследования.
У историков-романистов интерес к исторической правде или реализму неодинаков, когда речь идет о людях, варьируется. Так, например, Стендаль упрекнул Вальтера Скотта в недостатке психологической глубины его персонажей и их застывшем характере. Действительно, у персонажей Вальтера Скотта есть психология и ценности, которые относятся к эпохе самого Скотта, а не к эпохе, в которую они должны жить. Это не относится к персонажам "Капитанской дочки". Мы видели, что были высказаны две гипотезы относительно генезиса рассказчика этого романа Гринева. Эти две гипотезы представлены Макогоненко как взаимоисключающие. Создание персонажа Гринева связано с заботой об исторической достоверности для одних, с необходимостью избежать цензуры для других. Мы не уверены, что эти две гипотезы обязательно должны исключать друг друга. В любом случае, предположение о том, что Пушкин, узнав, что оба лагеря - лагерь аристократов и лагерь мятежников - непримиримы, решил сделать Гринева молодым дворянином, верным своему происхождению, по причине исторической вероятности убедил нас. Герой, как в романах Скотта, на мгновение оказывается в противоположном лагере, вопреки своему желанию но все еще остается верным своему. Что касается романа Дюма, то можно было убедиться, что рассказчик был очень вдохновлен реальным персонажем : Гризье, которому Дюма придает качества своих будущих героев-типов. Граф Алексей- меланхоличный персонаж, очень критичный по отношению к декабристам. Подробное изучение характера Луизы и ее сравнение с графиней Анненковой, которая послужила ей прототипом, показали нам, что, по ее мнению, Дюма не соблюдал историческую правду о ней в своем романе. Разве это мешает нам быть спроецированными в Россию 1824-1825 годов и с удовольствием читать роман, жить какое - то время в этом мире ? Никак. Учитывая критику, высказанную графиней, кажется очевидным, что этот персонаж является суррогатом. Но отнимает ли это что-то у Романа ? нет. Напротив, романтический персонаж эмигрантской гризетки, столкнувшийся с многочисленными испытаниями, чтобы найти мужчину, которого она любит, после провала восстания декабристов, привлекает симпатию и сочувствие читателя, независимо от того, насколько он вымышлен.
Оба автора составили мир, состоящий из реальных и вымышленных фактов, благодаря которым они позволяют читателю жить в другой эпохе, в другом мире.
В конце концов, классификацию Парсонса не следует неправильно понимать. Это инструмент анализа, который является простым для понимания (в то время как его концептуальные основы, не детализированные здесь, наоборот, очень сложны) и очень эффективным, но анализ, который он позволяет использовать для создания персонажей в произведении, в основном не является самоцелью. Целью этой классификации остается доказательство онтологического существования изобретенных объектов, населяющих литературные миры, философски понимаемые как возможные миры. В этом смысле существование персонажа Луизы, например, настолько сильно, что этот персонаж, так сказать, вышел из своего мира, чтобы вмешаться в реальный мир, вызвав реакцию недовольства со стороны Графини, которая служила ей образцом для подражания и подражала ей. Это, конечно, не единственный пример, подтверждающий идею существования несуществующего персонажа (романа), однако нам кажется, что он довольно значителен и силен.
Так, можно сделать вывод, что внутри мира, созданного каждым из этих романов, само восстание может быть испытано читателем через посредство персонажей, эмоции которых он испытывает : страх, ужас, но также и надежду.
Используя их знание о том, что было, Пушкин и Дюма не только рассказывают нам что было но позволяют нас отправиться в мир где можно еще чувствовать как было. Таким образом, исторический романист выполняет и задачу историка и задачу поэта, определенную Белинским следующим образом: «Задача историка - сказать, что было: задача поэта - показать, как было <...> и потому, если наука оказывает поэзии услуги, сказывая ей о том, что было, то и поэзия, в свою очередь, расширяет пределы науки, показывая как было».
Исторический роман - это способ рассказать о бунте или войне, как это было раньше в эпосе или хрониках. Так возникает вопрос : как исторический роман рассказывает о восстании ?
В различие от историка, писатель-романист привлекает своего читателя, который будет сопереживать эмоциям персонажей и в то же время будет переживать их приключения вместе с ними, как если бы он был спроецирован в их мир и там жить. Это придает историческому роману силу, которой нет или нет в простом научном историческом документе : ощущение жизни в другом мире.
Из этого вывода вытекает наш выбор исследовать бунт в историческом романе под углом зрения литературной теории возможных миров. Таким образом, в этой связи возникает вопрос: как писателю удается создать мир, к которому читатель присоединяется, чтобы рассказать о бунте ? Более конкретно, как писателю удается создать мир, смешивая реальные исторические элементы с вымышленными, в частности, с помощью композиции своих персонажей ?
Мы видели, что Пушкин и Дюма добиваются этого двумя способами: соблюдая историческую справедливость и с помощью образов главных персонажей. Забота об исторической правде особенно заметна у Пушкина, поскольку он даже зашел так далеко, что стал историком, написав "Историю Пугачева". Что касается Дюма, для того, чтобы рассказать восстание декабристов, он использовал свидетельство своего друга Гризье и доступную и особенно богатую историческую документацию (газетные статьи, протоколы суда над декабристами...). Также видна надежность его исторических знаний.
Разница между Пушкиным и Дюма заключается в использовании этих знаний в романе. В то время как Пушкин рассказывает лишь самое основное в «Капитанской дочке», предпочитая простой чистый стиль и даже заходит так далеко, что использует эллипс, чтобы упомянуть осаду Оренбурга, предпочитая сосредотачивать свое повествование на приключениях самих персонажей, Дюма стремится к полноте. Когда он рассказывает о бунте, подробно описывая движение полков по улицам, читатель может проследить за ними по плану или мысленно представить их себе, если он знает Санкт-Петербург настолько точно, насколько это повествование точно.
Стили очень разные, но у авторов общая забота о реальных исторических деталях и оба они опираются на солидную историческую документацию.
В создании литературного мира значительную роль играют персонажи. В случае двух изученных исторических романов события рассматриваются глазами персонажей. Будь то в романе Дюма или в романе Пушкина, использование диалога в избранные моменты делает сцены еще более живыми, увеличивая тем самым приверженность читателя повествованию. С точки зрения теории возможных миров и классификации Теренса Парсонса, главных героев наших романов можно назвать местными персонажами или субститутами. В нем также представлена замечательная галерея мигрантов, особенно когда Дюма рассказывает именно о восстании декабристов. В нем действительно названы все лидеры, подробно описаны их соответствующие роли и т. д. С другой стороны, описание Пугачевского окружения Пушкиным, несомненно, вдохновлено реальными персонажами, но все персонажи являются местными, что не делает их менее реалистичными, учитывая исторические знания его настоящего окружения, которые Пушкин получил в ходе своего исследования.
У историков-романистов интерес к исторической правде или реализму неодинаков, когда речь идет о людях, варьируется. Так, например, Стендаль упрекнул Вальтера Скотта в недостатке психологической глубины его персонажей и их застывшем характере. Действительно, у персонажей Вальтера Скотта есть психология и ценности, которые относятся к эпохе самого Скотта, а не к эпохе, в которую они должны жить. Это не относится к персонажам "Капитанской дочки". Мы видели, что были высказаны две гипотезы относительно генезиса рассказчика этого романа Гринева. Эти две гипотезы представлены Макогоненко как взаимоисключающие. Создание персонажа Гринева связано с заботой об исторической достоверности для одних, с необходимостью избежать цензуры для других. Мы не уверены, что эти две гипотезы обязательно должны исключать друг друга. В любом случае, предположение о том, что Пушкин, узнав, что оба лагеря - лагерь аристократов и лагерь мятежников - непримиримы, решил сделать Гринева молодым дворянином, верным своему происхождению, по причине исторической вероятности убедил нас. Герой, как в романах Скотта, на мгновение оказывается в противоположном лагере, вопреки своему желанию но все еще остается верным своему. Что касается романа Дюма, то можно было убедиться, что рассказчик был очень вдохновлен реальным персонажем : Гризье, которому Дюма придает качества своих будущих героев-типов. Граф Алексей- меланхоличный персонаж, очень критичный по отношению к декабристам. Подробное изучение характера Луизы и ее сравнение с графиней Анненковой, которая послужила ей прототипом, показали нам, что, по ее мнению, Дюма не соблюдал историческую правду о ней в своем романе. Разве это мешает нам быть спроецированными в Россию 1824-1825 годов и с удовольствием читать роман, жить какое - то время в этом мире ? Никак. Учитывая критику, высказанную графиней, кажется очевидным, что этот персонаж является суррогатом. Но отнимает ли это что-то у Романа ? нет. Напротив, романтический персонаж эмигрантской гризетки, столкнувшийся с многочисленными испытаниями, чтобы найти мужчину, которого она любит, после провала восстания декабристов, привлекает симпатию и сочувствие читателя, независимо от того, насколько он вымышлен.
Оба автора составили мир, состоящий из реальных и вымышленных фактов, благодаря которым они позволяют читателю жить в другой эпохе, в другом мире.
В конце концов, классификацию Парсонса не следует неправильно понимать. Это инструмент анализа, который является простым для понимания (в то время как его концептуальные основы, не детализированные здесь, наоборот, очень сложны) и очень эффективным, но анализ, который он позволяет использовать для создания персонажей в произведении, в основном не является самоцелью. Целью этой классификации остается доказательство онтологического существования изобретенных объектов, населяющих литературные миры, философски понимаемые как возможные миры. В этом смысле существование персонажа Луизы, например, настолько сильно, что этот персонаж, так сказать, вышел из своего мира, чтобы вмешаться в реальный мир, вызвав реакцию недовольства со стороны Графини, которая служила ей образцом для подражания и подражала ей. Это, конечно, не единственный пример, подтверждающий идею существования несуществующего персонажа (романа), однако нам кажется, что он довольно значителен и силен.
Так, можно сделать вывод, что внутри мира, созданного каждым из этих романов, само восстание может быть испытано читателем через посредство персонажей, эмоции которых он испытывает : страх, ужас, но также и надежду.
Используя их знание о том, что было, Пушкин и Дюма не только рассказывают нам что было но позволяют нас отправиться в мир где можно еще чувствовать как было. Таким образом, исторический романист выполняет и задачу историка и задачу поэта, определенную Белинским следующим образом: «Задача историка - сказать, что было: задача поэта - показать, как было <...> и потому, если наука оказывает поэзии услуги, сказывая ей о том, что было, то и поэзия, в свою очередь, расширяет пределы науки, показывая как было».
Подобные работы
- Тема бунта в русском и французском историческом приключенческом
романе XIX века
Магистерская диссертация, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4800 р. Год сдачи: 2022