Проза К. К. Случевского: проблема эстетического статуса
|
Введение 3
Глава 1.
Творчество К. К. Случевского в литературной критике 1860-1890-х гг 8
1.1. Критика 1860-1890-х гг. о поэзии К. К. Случевского 8
1.2. Критика 1860-1890-х гг. о прозе К. К. Случевского 12
Глава 2.
Специфика повествования в «Сказках» К. К. Случевского 29
2.1. Изображаемый мир, персонаж, проблема жанра 30
2.2. Повествовательная манера 38
Заключение 44
Библиография 47
Глава 1.
Творчество К. К. Случевского в литературной критике 1860-1890-х гг 8
1.1. Критика 1860-1890-х гг. о поэзии К. К. Случевского 8
1.2. Критика 1860-1890-х гг. о прозе К. К. Случевского 12
Глава 2.
Специфика повествования в «Сказках» К. К. Случевского 29
2.1. Изображаемый мир, персонаж, проблема жанра 30
2.2. Повествовательная манера 38
Заключение 44
Библиография 47
Константин Константинович Случевский (1837-1904) — писатель с непростой творческой судьбой, охватившей более чем полвека — от периода расцвета классического реализма до начала эпохи модерна. Он несколько раз дебютировал в публичном литературном пространстве1, несколько раз, сам того не желая, становился поводом для литературной полемики. Случевский вёл активную общественно-литературную деятельность: участвовал в литературных собраниях (поэтические кружки М. И. Семевского и Л. А. Мея, журфиксы А. К. Шеллера, «пятницы» Я. П. Полонского и др.), организовывал пятничные встречи литераторов (в продолжение «пятниц» Полонского, умершего в 1898 г.), участвовал в мероприятиях, посвящённых пушкинскому юбилею в 1899 г. Его профессиональная деятельность была связана с государственной службой, однако время от времени она также предполагала литературные занятия. В частности, в 1891-1902 гг. Случевский редактировал официальную газету «Правительственный вестник», а ранее участвовал в редактировании журнала «Всемирная иллюстрация» в 1869 - 1875 гг. Кроме того, в 1880-е гг. он сопровождал великого князя Владимира Александровича в его путешествиях по России, результатом чего стали две книги путевых очерков — «По северу России» (1886-1888) и «По северо- западу России» (1897), — а также художественные циклы на «северную» тематику: «Мурманские отголоски» (поэзия) и «Мурманские рассказы» (проза). Последний получил достаточно высокую оценку В. С. Соловьёва2.
Спектр интересов Случевского был чрезвычайно широк. Он учился в Париже, Берлине, Лейпциге и Гейдельберге, изучал историю, археологию, философию, политику, литературу и иностранные языки, анатомию и физиологию, интересовался новейшими достижениями науки. Многое из того, что он узнавал, так или иначе находило отражение в его творчестве — поэтическом и прозаическом. Для сегодняшнего читателя Случевский — малоизвестный поэт, однако при жизни он был полноправным и активным участником литературного процесса, поэзия и проза которого были для него самого равнозначны и, безусловно, замечены читателем3. Однако после смерти Случевского его прозаические сочинения практически не переиздавались и не становились специальным предметом научных работ. Именно поэтому проза Случевского станет объектом нашего исследования4 5.
Наиболее активно при жизни автора его прозаические тексты публиковались в 1880-1890-е гг. Были изданы отдельные повести и рассказы («Виртуозы» (1881), «Застрельщики» (1883), «Профессор бессмертия» (1891, 1892), «Око за око» (1896), «Идол» (1897), «Полусказка» (1898), «Нетопыри и совы» (1898)) и сборники рассказов («По Северу России» (1886-1888), «Тридцать три рассказа» (1887), «Книжки моих старших детей» (1890)). Некоторые произведения позже переиздавались, сборники дополнялись. В 1898 г. вышло 6-томное собрание сочинений Случевского, в котором три тома отведены прозе. В последние годы жизни писателя вышли рассказы «Костры» (1900), «Две бабушки и странница Акинфия» (1903), «Убил? Не убил?» (1903), повесть «Городской голова» (1901), сборники рассказов (1900, 1903), был переиздан роман «От поцелуя к поцелую» (1902; 1-е изд.—1872). Остановимся на том, как представлены прозаические тексты Случевского в его собрании сочинений.
Шеститомное собрание сочинений Случевского было выпущено в 1898 г. типографией А. Ф. Маркса, которая в разное время издавала отдельные произведения и собрания сочинений многих крупных русских и зарубежных писателей, в частности, М. Ю. Лермонтова (1891), Н. С. Лескова (1897, 1902-1903), И. А. Гончарова (1899), А. П. Чехова (1903), Г. Ибсена (1909). Случевский к тому моменту — видный литератор, отмечающий сорокалетие творческой деятельности. Собрание сочинений стало для него своеобразным подведением итогов долгого творческого пути, обобщением литературного наследия. Тот факт, что писатель включил в собрание сочинений не все свои произведения, написанные к 1898 г., а произвёл отбор, говорит о том, что у него была некая концепция представления своего творчества читателю.
Три тома собрания сочинений отведены поэзии, три тома — прозе. Специфика композиции этого собрания состоит в том, что произведения внутри томов сгруппированы по не всегда очевидным для читателя признакам. Так, в трёх томах прозы наряду с разделами «Повести», «Сказки», «Мурманские рассказы» (т. IV), «Рассказы» (т. V), выделенными по жанровому признаку, есть и разделы тематические — «Типы» (т. IV), «В великие дни», «Исторические» (т. V), или разделы «Наброски», «Подражания» (т. VI), принцип выделения которых явно иной. Возникает вопрос о возможных принципах объединения текстов и, соответственно, об эстетических установках Случевского при составлении итогового собрания сочинений. По аналогии со стихотворными циклами можно предположить подобную организацию для прозы, однако в предыдущем сборнике («Исторические картинки. Разные рассказы» (1894)) разделы отличались по составу. Стихотворения в разных изданиях также подвергались перегруппировке. И. Б. Роднянская связывает это со скептическим отношением критики к стихам Случевского, которое преобладало до 1890х гг., и со стремлением писателя избежать слишком придирчивых взглядов на важные для него тексты6. Этим же исследователь объясняет принципиальный отказ Случевского от датировки большинства стихотворений. В этом случае перегруппировка принимает случайный характер.
Попытки решения вопроса о том, уместно ли говорить о прозаических циклах Случевского, осложняет практически полное отсутствие авторских свидетельств о ходе творческого процесса. До нас дошло лишь незначительное число авторских рукописей. Часть творческого архива Случевского была утрачена, а судьба большей части остальных рукописей на сегодняшний день неизвестна7. То, что осталось, хранится в рукописных отделах Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН и Российской Национальной библиотеки8, это очень небольшое количество стихов. Что касается прозаических текстов, то их рукописей мы в распоряжении не имеем. В силу этого вопрос об эволюции прозы Случевского или о роли прозы в его творческой эволюции не может быть поставлен. Думается, плодотворнее рассмотреть прозу Случевского как литературный и впоследствии как культурный факт. Проза Случевского, находясь вне бинарной оппозиции «классическая / массовая литература», тем не менее является важным элементом литературного процесса эпохи, без учёта которого наше представление об этом процессе будет выглядеть неполным и упрощённым.
Итак, актуальность данной работы обусловлена следующими причинами: 1) проза Случевского практически не становилась объектом научного исследования; 2) творческая деятельность Случевского и композиция его итогового собрания сочинений позволяют утверждать, что прозаические произведения были так же важны для автора, как и поэтические; 3) вопрос об эстетическом статусе прозы Случевского был поставлен, по сути, уже в прижизненной критике (об этом пойдёт речь далее), но остался нерешённым.
Очевидно, что проза Случевского как культурный факт требует системного описания. Первым шагом такого описания и является данная работа. Первая глава исследования посвящена анализу рецепции творчества Случевского в культурной среде 1860-1890-х гг. Материалом анализа выступает литературная критика этих лет. Во второй главе представлены результаты анализа художественной структуры нескольких прозаических текстов Случевского. Цель этого анализа — выявить специфику эстетических решений, предложенных Случевским, показать их несовпадение с хорошо известными генеральными художественными стратегиями эпохи. В заключении намечены перспективы дальнейшего исследования.
Спектр интересов Случевского был чрезвычайно широк. Он учился в Париже, Берлине, Лейпциге и Гейдельберге, изучал историю, археологию, философию, политику, литературу и иностранные языки, анатомию и физиологию, интересовался новейшими достижениями науки. Многое из того, что он узнавал, так или иначе находило отражение в его творчестве — поэтическом и прозаическом. Для сегодняшнего читателя Случевский — малоизвестный поэт, однако при жизни он был полноправным и активным участником литературного процесса, поэзия и проза которого были для него самого равнозначны и, безусловно, замечены читателем3. Однако после смерти Случевского его прозаические сочинения практически не переиздавались и не становились специальным предметом научных работ. Именно поэтому проза Случевского станет объектом нашего исследования4 5.
Наиболее активно при жизни автора его прозаические тексты публиковались в 1880-1890-е гг. Были изданы отдельные повести и рассказы («Виртуозы» (1881), «Застрельщики» (1883), «Профессор бессмертия» (1891, 1892), «Око за око» (1896), «Идол» (1897), «Полусказка» (1898), «Нетопыри и совы» (1898)) и сборники рассказов («По Северу России» (1886-1888), «Тридцать три рассказа» (1887), «Книжки моих старших детей» (1890)). Некоторые произведения позже переиздавались, сборники дополнялись. В 1898 г. вышло 6-томное собрание сочинений Случевского, в котором три тома отведены прозе. В последние годы жизни писателя вышли рассказы «Костры» (1900), «Две бабушки и странница Акинфия» (1903), «Убил? Не убил?» (1903), повесть «Городской голова» (1901), сборники рассказов (1900, 1903), был переиздан роман «От поцелуя к поцелую» (1902; 1-е изд.—1872). Остановимся на том, как представлены прозаические тексты Случевского в его собрании сочинений.
Шеститомное собрание сочинений Случевского было выпущено в 1898 г. типографией А. Ф. Маркса, которая в разное время издавала отдельные произведения и собрания сочинений многих крупных русских и зарубежных писателей, в частности, М. Ю. Лермонтова (1891), Н. С. Лескова (1897, 1902-1903), И. А. Гончарова (1899), А. П. Чехова (1903), Г. Ибсена (1909). Случевский к тому моменту — видный литератор, отмечающий сорокалетие творческой деятельности. Собрание сочинений стало для него своеобразным подведением итогов долгого творческого пути, обобщением литературного наследия. Тот факт, что писатель включил в собрание сочинений не все свои произведения, написанные к 1898 г., а произвёл отбор, говорит о том, что у него была некая концепция представления своего творчества читателю.
Три тома собрания сочинений отведены поэзии, три тома — прозе. Специфика композиции этого собрания состоит в том, что произведения внутри томов сгруппированы по не всегда очевидным для читателя признакам. Так, в трёх томах прозы наряду с разделами «Повести», «Сказки», «Мурманские рассказы» (т. IV), «Рассказы» (т. V), выделенными по жанровому признаку, есть и разделы тематические — «Типы» (т. IV), «В великие дни», «Исторические» (т. V), или разделы «Наброски», «Подражания» (т. VI), принцип выделения которых явно иной. Возникает вопрос о возможных принципах объединения текстов и, соответственно, об эстетических установках Случевского при составлении итогового собрания сочинений. По аналогии со стихотворными циклами можно предположить подобную организацию для прозы, однако в предыдущем сборнике («Исторические картинки. Разные рассказы» (1894)) разделы отличались по составу. Стихотворения в разных изданиях также подвергались перегруппировке. И. Б. Роднянская связывает это со скептическим отношением критики к стихам Случевского, которое преобладало до 1890х гг., и со стремлением писателя избежать слишком придирчивых взглядов на важные для него тексты6. Этим же исследователь объясняет принципиальный отказ Случевского от датировки большинства стихотворений. В этом случае перегруппировка принимает случайный характер.
Попытки решения вопроса о том, уместно ли говорить о прозаических циклах Случевского, осложняет практически полное отсутствие авторских свидетельств о ходе творческого процесса. До нас дошло лишь незначительное число авторских рукописей. Часть творческого архива Случевского была утрачена, а судьба большей части остальных рукописей на сегодняшний день неизвестна7. То, что осталось, хранится в рукописных отделах Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН и Российской Национальной библиотеки8, это очень небольшое количество стихов. Что касается прозаических текстов, то их рукописей мы в распоряжении не имеем. В силу этого вопрос об эволюции прозы Случевского или о роли прозы в его творческой эволюции не может быть поставлен. Думается, плодотворнее рассмотреть прозу Случевского как литературный и впоследствии как культурный факт. Проза Случевского, находясь вне бинарной оппозиции «классическая / массовая литература», тем не менее является важным элементом литературного процесса эпохи, без учёта которого наше представление об этом процессе будет выглядеть неполным и упрощённым.
Итак, актуальность данной работы обусловлена следующими причинами: 1) проза Случевского практически не становилась объектом научного исследования; 2) творческая деятельность Случевского и композиция его итогового собрания сочинений позволяют утверждать, что прозаические произведения были так же важны для автора, как и поэтические; 3) вопрос об эстетическом статусе прозы Случевского был поставлен, по сути, уже в прижизненной критике (об этом пойдёт речь далее), но остался нерешённым.
Очевидно, что проза Случевского как культурный факт требует системного описания. Первым шагом такого описания и является данная работа. Первая глава исследования посвящена анализу рецепции творчества Случевского в культурной среде 1860-1890-х гг. Материалом анализа выступает литературная критика этих лет. Во второй главе представлены результаты анализа художественной структуры нескольких прозаических текстов Случевского. Цель этого анализа — выявить специфику эстетических решений, предложенных Случевским, показать их несовпадение с хорошо известными генеральными художественными стратегиями эпохи. В заключении намечены перспективы дальнейшего исследования.
Как было показано в нашей работе, за более чем сорокалетнюю литературную деятельность Случевского критики так и не смогли прийти к консенсусу в вопросе об эстетическом статусе его творчества. «Избыток» возможных интерпретаций испытывает в этом смысле и его творческое наследие в целом, и отдельные тексты. «Сказки» можно прочитывать как «плохой» текст, пародию на художественное произведение, можно — как творческий эксперимент, пример философской прозы, но любая выбранная позиция не может претендовать на общепризнанность. Так, Н. А. Котляревский прочёл повести «Виртуозы» и «Застрельщики» как общественную сатиру, но нашёл изображённую в них картину жизни недостаточно рельефной для сатиры. Однако, судя по его отзыву, необходимые свойства сатиры (типичность и выразительность действующих лиц, новизна и значительность поставленных проблем) в этих текстах Случевского вообще отсутствуют1. Проведённое нами исследование позволяет усомниться: а сатиру ли писал Случевский? Не сыграла ли злую шутку с критиком одна из многочисленных жанровых отсылок, которыми наполняет Случевский свои произведения?
Одним словом, проза Случевского либо раздражает читателя, либо вызывает его недоумение, либо приводит его к размышлениям.
Задача нашего исследования не заключалась в оценке или в определении статуса прозы Случевского. Нам важно было выявить принципы, организующие его повествование. И главным таким принципом можно с уверенностью назвать «избыточность». Именно «избыточность» выступает как важный конструктивный элемент различных уровней текста. Она же во многом обеспечивает и такой важный для мира Случевского эффект «странности».
Можно ли считать выбор этого принципа сознательным художественным экспериментом? Как было сказано в работе, Случевскому не были свойственны эстетические манифесты. Однако в пользу экспериментального начала в его текстах, помимо их структуры, говорит литературное поведение писателя — ярко выраженная самобытность на протяжении всего творческого пути, его «пятницы» с разномастным составом участников.
На основании представленных в нашем исследовании результатов анализа повествовательных текстов Случевского можно предположить, что он продолжает традиции философской прозы, целевая установка которой — не достоверность изображаемого и не действие, а наблюдение. Этот тезис хорошо иллюстрирует, например, композиция «Чудесной гитары», в которой Случевский выстраивает причудливое соединение фантазии и достижений естественных наук и беспрепятственно помещает чудесное в мир, живущий по рациональным законам. Главное для него — не создать сюжетную динамику, а разрешить сомнения в возможности наблюдаемого. Разные миры и отдельные герои оказываются в сказках Случевского открыты для свободного взаимодействия друг с другом.
Необходимо оговорить, что выделенные нами особенности прозы Случевского — это не жёсткая схема, которой будет отвечать любой его текст. В разных произведениях эти особенности будут проявляться с разной интенсивностью и в разных соотношениях. У Случевского есть и сюжетные тексты, есть почти дидактические. Однако отчётливо выраженная тенденция к философским отступлениям, визуальности в сочетании с эклектичностью и преобладанием ассоциативных построений над логическими, так или иначе будут свойственны если не всем, то большинству из них.
Проза Случевского предлагает читателю особый, часто непривычный для него взгляд на мир. Говоря современным языком, она стремится к интерактивности. Наполненная различными ассоциациями, она не задает единый (пусть и сколь угодно широкий) канал восприятия, не предлагает определённые этические / эстетические / идеологические модели миропонимания, с которыми можно или отождествиться, или их отринуть. Напротив, эта проза требует активности мышления. В ней соединяются разномасштабные коды, идеи и явления, и наиболее конструктивная стратегия восприятия предполагает допустить и принять это соединение, каким бы причудливым и нелепым оно ни выглядело. В прозе Случевского всегда есть место эксперименту и этому активному взаимодействию с читателем — иногда завуалированному, иногда акцентированному (см., напр., рассказ «Как можно лгать»2). Эксперимент может выступать и в качестве темы, и в качестве способа творчества.
Принципиальная важность наличия особой оптики, рефлексии над процессами творчества и рецепции искусства роднит Случевского с модернистами. Наряду с интересом к фантастическому, странному, это одна из причин, по которой на Случевского обращали внимание писатели уже XX в. Несмотря на то, что творческие связи Случевского с модернистами уже становились предметом исследования, многие нюансы этих отношений ещё предстоит выяснить.
Нельзя сказать, что Случевский был непризнанным гением, однако он точно был неотъемлемой частью литературной жизни своей эпохи, и без осмысления его роли и литературных связей с современными и последующими писателями и литературными тенденциями картина этого этапа литературного процесса будет неполной.
Одним словом, проза Случевского либо раздражает читателя, либо вызывает его недоумение, либо приводит его к размышлениям.
Задача нашего исследования не заключалась в оценке или в определении статуса прозы Случевского. Нам важно было выявить принципы, организующие его повествование. И главным таким принципом можно с уверенностью назвать «избыточность». Именно «избыточность» выступает как важный конструктивный элемент различных уровней текста. Она же во многом обеспечивает и такой важный для мира Случевского эффект «странности».
Можно ли считать выбор этого принципа сознательным художественным экспериментом? Как было сказано в работе, Случевскому не были свойственны эстетические манифесты. Однако в пользу экспериментального начала в его текстах, помимо их структуры, говорит литературное поведение писателя — ярко выраженная самобытность на протяжении всего творческого пути, его «пятницы» с разномастным составом участников.
На основании представленных в нашем исследовании результатов анализа повествовательных текстов Случевского можно предположить, что он продолжает традиции философской прозы, целевая установка которой — не достоверность изображаемого и не действие, а наблюдение. Этот тезис хорошо иллюстрирует, например, композиция «Чудесной гитары», в которой Случевский выстраивает причудливое соединение фантазии и достижений естественных наук и беспрепятственно помещает чудесное в мир, живущий по рациональным законам. Главное для него — не создать сюжетную динамику, а разрешить сомнения в возможности наблюдаемого. Разные миры и отдельные герои оказываются в сказках Случевского открыты для свободного взаимодействия друг с другом.
Необходимо оговорить, что выделенные нами особенности прозы Случевского — это не жёсткая схема, которой будет отвечать любой его текст. В разных произведениях эти особенности будут проявляться с разной интенсивностью и в разных соотношениях. У Случевского есть и сюжетные тексты, есть почти дидактические. Однако отчётливо выраженная тенденция к философским отступлениям, визуальности в сочетании с эклектичностью и преобладанием ассоциативных построений над логическими, так или иначе будут свойственны если не всем, то большинству из них.
Проза Случевского предлагает читателю особый, часто непривычный для него взгляд на мир. Говоря современным языком, она стремится к интерактивности. Наполненная различными ассоциациями, она не задает единый (пусть и сколь угодно широкий) канал восприятия, не предлагает определённые этические / эстетические / идеологические модели миропонимания, с которыми можно или отождествиться, или их отринуть. Напротив, эта проза требует активности мышления. В ней соединяются разномасштабные коды, идеи и явления, и наиболее конструктивная стратегия восприятия предполагает допустить и принять это соединение, каким бы причудливым и нелепым оно ни выглядело. В прозе Случевского всегда есть место эксперименту и этому активному взаимодействию с читателем — иногда завуалированному, иногда акцентированному (см., напр., рассказ «Как можно лгать»2). Эксперимент может выступать и в качестве темы, и в качестве способа творчества.
Принципиальная важность наличия особой оптики, рефлексии над процессами творчества и рецепции искусства роднит Случевского с модернистами. Наряду с интересом к фантастическому, странному, это одна из причин, по которой на Случевского обращали внимание писатели уже XX в. Несмотря на то, что творческие связи Случевского с модернистами уже становились предметом исследования, многие нюансы этих отношений ещё предстоит выяснить.
Нельзя сказать, что Случевский был непризнанным гением, однако он точно был неотъемлемой частью литературной жизни своей эпохи, и без осмысления его роли и литературных связей с современными и последующими писателями и литературными тенденциями картина этого этапа литературного процесса будет неполной.
Подобные работы
- Русский путешественник в путевой прозе В. А. Жуковского
Магистерская диссертация, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4800 р. Год сдачи: 2023 - ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР М.ЛОХВИЦКОЙ (10.01.01)
Диссертации (РГБ), филология. Язык работы: Русский. Цена: 700 р. Год сдачи: 2004 - ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР М. ЛОХВИЦКОЙ
Диссертация , русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2004