Как видят многие исследователи международных отношений, конфликт – это природное явление чрезвычайно сложных масштабов и очень тесно переплетенных там, где человеческий опыт конфликта начался с момента появления человека, и эти отношения познаются на разных уровнях: индивидуальном или коллективном, а также в различных измерениях: психологическом или культурном, политическом, экономическом, социальном, историческом и т.д. Также различны его формы и результаты имеют разные диапазоны, от интенсивности от мелкого конфликта на семейном уровне до масштабов войн и вооруженных конфликтов.
Конфликт — это конкурентное явление, включающее две или более противоречащих друг другу целей. В то же время основным элементом определения конфликта является то, что в нем участвуют как минимум два или более сторон с противоположными целями, это означает, что каждая сторона хочет получить то, что хочет другая, или удерживает это, и, следовательно, если требования одной стороны будут удовлетворены, требования другой стороны не будут реализованы, потому что конфликт сосредоточен на том же самом.
Феномен международного конфликта отличается от других явлений международных отношений как очень сложное динамическое явление из-за его многочисленных аспектов, взаимодействия его причин и источников, взаимодействия его прямых и косвенных последствий, а также различных уровней, которые в нем проявляются по масштабу, интенсивности и жестокости .
Основные теоретические подходы и концепции, используемые при интерпретации международных конфликтов, определяются с точки зрения причин, мотивов и движущих сил, стоящих за этими конфликтами. Теория конфликта в рамках международных отношений относится к набору интеллектуальных тезисов, которые могут способствовать интерпретации внешнего поведения государств .
Большинство ученых-международников считают, что международный конфликт заложен в природе государства, то есть конфликт есть результат организации капиталистического государства. Эта организация создает противоречия между классом капиталистов и рабочим классом. Это также создает экономические кризисы, такие как кризисы перепроизводства. Марксизм считает, что главный способ смягчить этот конфликт — найти внешние рынки, ведущие к международной конкуренции между капиталистическими государствами, что приводит к международным войнам, таким как Первая мировая война. Многие ученые также считают, что термин «конфликт» относится к позициям, которые предполагают конкретное и явное противоречие в целях, ценностях и интересах конфликтующих сторон, поскольку .
По средствам конфликты традиционно принято делить на вооруженные и невооруженные, поскольку собственно использование или не использование вооруженных сил в разрешении международных противоречий определяет его главные специфические черты .
Вооруженные конфликты, т.е. войны являются целенаправленно организованными столкновениями вооруженных сил конфликтующих сторон с целью нанесения максимально возможного вреда и уничтожения военного и хозяйственного потенциала противника. Нанося большой разрушительный вред военные средства в международных отношениях является наиболее действенным способом реализации внешнеполитических интересов государства, что неоднократно приводило к взрыву войн.
За последние три десятилетия «советские исследования» превратились в «постсоветские исследования», «российские исследования» и «евразийские исследования», сосредоточенные, в частности, на теоретических и практических проблемах государственного строительства, трансформации, смены режима, демократизации, разработки конституции и верховенства закона, а также появление гибридных режимов на постсоветском пространстве.
Ученые также рассматривали вопрос о том, почему некоторые политические, социальные, экономические, этнические и территориальные конфликты на постсоветском пространстве переросли в насильственный конфликт, в то время как другие этого не сделали.
Более того, став свидетелями присоединения Крыма в 2014 году и спорного участия России на Донбассе, так и в войне в Сирии, общественные комментаторы и ученые начали рассматривать конфликтные потенциалы и эскалации, которые подпитывают современную борьбу между Россией и «Западом», как своего рода «Новая Холодная война». Такие дискуссии, по-видимому, создают новые проблемы в старой терминологии и связанных с ней образах.
Вместо того, чтобы воскрешать старые образы и подпитывать повествования о новой холодной войне, мы рассмотрели политически и юридически ориентированные критические исследования конфликтных потенциалов и динамики в постсоветском регионе и за его пределами.
Связь международных отношений, международного права и сравнительной политологии, будут связаны с исследованиями, касающимися международного, транснационального, регионального и местного уровней. Несмотря на разнообразие точек зрения, автор рассматривает «новую холодную войну» в качестве отправной точки, отмечая, что современный постсоветский конфликтный потенциал создается посредством дискурсивных практик, варьирующихся от преднамеренного выбора языка воинственности до непреднамеренных неправильных толкований.
Исходя из различных теоретических и методологических предпосылок, исследователи пытаются найти точки соприкосновения между международными отношениями и политической теорией. Когда дело доходит до понимания и увеличения потенциала сложных гибридных конфликтов, теории международных отношений часто ограничены ориентированными на государство перспективами, которые упускают из виду роль отдельного субъекта - одиночного или организованного - как политического и морального агента. В настоящее время существует концепция «критического политического космополитизма», которая, по его утверждению, выходит за рамки парадигм, ориентированных на государство, и обеспечивает ценное альтернативное понимание сценариев международных конфликтов.
Несмотря на повсеместное распространение теорий заговора в бывшем Советском Союзе, существует почти
полное отсутствие систематических исследований по этому вопросу. Этот недостаток исследований вызывает еще большее удивление
поскольку существует растущая литература о социальных и политических последствиях современного
рост числа теорий заговора в других регионах мировой политики, особенно в Соединенных Штатах
и на Ближнем Востоке. Относительное отсутствие публикаций о теориях заговора в России
и бывший Советский Союз (Бывший СССР) также заслуживает внимания, поскольку, начинаяс эпохи террора, заговор
теории нашли благодатную почву по всей Российской империи и, действительно, в Советском Союзе.
Одна из самых известных теорий заговора всех времен, “Протоколы старейшин
”Сион", впервые появившийся в России, скорее всего, сфабрикован из французских источников Охраной
офицер, который хотел дискредитировать партию реформ, манипулируя широко распространенными антисемитскими
настроения в западнойРоссии. Как и во многих случаях взаимодействия между Россией и
ВЗападной Европе европейские источники были адаптированы к российским условиям и потребностям; они
затем возвращались обратно вЗападную Европу, где у них были свои собственные эффекты, в том числе подпитка
рост антисемитизма в ЗападнойГермании, который ослабил подъем нацистов и достиг кульминации
Но главные последствия существующих конфликтов на постсоветском пространстве заключаются в консолидации постсоветского пространства вокруг Москвы, которые кроются даже не в этих факторах. Фундаментальная проблема постсоветской "евразийской" интеграции заключалась в том, что за 30 лет своего независимого существования Россия не смогла найти эффективную модель социально-экономического развития, которая воспринималась бы как образец для подражания в соседних странах. Уже с середины первого десятилетия 21-го века задачи поддержания социальной и политической стабильности в стране стали получать приоритет в Кремле над задачами социальной и экономической модернизации.
Долгое время ни у одного иностранного актора не было каких-либо фундаментальных претензий на безопасность южных границ бывшего СССР, но намерение Москвы сохранить свою военную и политическую гегемонию на западе и юго-западе постсоветского пространства воспринималось с большей однозначностью, по крайней мере, с середины 1990-х годов. Кроме того, за эти 30 лет у России накопилось значительное количество проблем, связанных с частично или полностью непризнанными территориями (Абхазия и Южная Осетия, Донецкая и Луганская Народные Республики, Приднестровье и Нагорный Карабах). Все они, в той или иной степени, оказались обузой для России — как с точки зрения ее взаимодействия с соседями, так и с точки зрения сотрудничества с Западом.
Во-вторых, Россия могла бы предложить своим соседям субсидированные цены на экспорт нефти, газа и других сырьевых товаров. Этот механизм работал относительно хорошо в условиях сохраняющегося дефицита энергетических и сырьевых ресурсов в мире и сопутствующего постоянного роста мировых цен на российский экспорт. Не стоит забывать, что в первые годы после распада Советского Союза экономики большинства стран СНГ оставались по сути советскими, а значит энерго- и ресурсоемкими, что предопределило высокий уровень зависимости этих стран от поставок дешевой энергии и сырья из России.
Однако во втором десятилетии 21 века «рынок производителей» был заменен «потребительским рынком», что начало постепенно снижать важность российских энергетических бонусов для соседних государств. Медленные, но неизбежные процессы структурных изменений в экономиках большинства стран СНГ также способствовали этим изменениям. Она получила дополнительный импульс в виде начавшегося во всем мире перехода на «чистые» источники энергии, и российские энергетические компании со временем все меньше и меньше готовы жертвовать своими конкретными корпоративными интересами во имя абстрактных государственных приоритетов.
Подводя итог вышесказанному следует сказать, что последствия существующих конфликтов на постсоветском пространстве привели к парадоксальным результатам внешней политики России. За последние 30 лет страна смогла превратиться в очень активную глобальную державу, не став легитимным региональным лидером. Более того, сам российский глобализм последних лет можно рассматривать как своего рода политическую компенсацию за многочисленные неудачи Москвы в ее попытках построить конструктивные и стабильные отношения со многими из ее ближайших соседей. Таким образом, цель исследования достигнута, задачи выполнены.


Купить