В заключении работы сделаем общие выводы по проведенному исследованию.
Исходя из содержания проделанной работы, можно с уверенностью сказать о том, что задачи работы реализованы: рассмотрено понятие «переводчик» в уголовном процессе; определены особенности вызова переводчика и порядок его участия в уголовном процессе; произведён анализ прав и обязанностей переводчика в уголовном процессе; дать общую характеристику ответственности переводчика в уголовном процессе и проблем регулирования процессуального статуса переводчика.
Цель работы, которая состояла в исследовании процессуального положения переводчика в уголовном судопроизводстве также успешно реализована.
Бесспорно, что нуждаемость российской правоохранительной и судебной системы государства в квалифицированной лингвистической помощи при производстве по уголовным делам продолжает увеличиваться, что обуславливает необходимость совершенствования законодательства в этом направлении.
Говоря о понятии переводчика в уголовном судопроизводстве, следует отметить, что, исходя из действующей редакции ст. 59 УПК РФ можно констатировать, что законодатель употребляет термин «переводчик» минимум в двух значениях в узком и широком значении. Дабы подобных разночтений не было, федеральному законодателю необходимо усовершенствовать положения ст. 59 УПК РФ в том ключе, чтобы в этой правовой норме появился еще один кроме переводчика процессуальный субъект — «лицо, ранее участвовавшее в уголовном деле в качестве переводчика». В этой же норме было бы целесообразно определить его процессуальную статусность в виде комплекса права и обязанностей.
Переводчиком в узком смысле слова именуется лицо, в отношении которого вынесено постановление (определение) о назначении его переводчиком, реализующее предоставленные ему УПК РФ процессуальные права и (или) возложенные на переводчика процессуальные обязанности лишь в рамках уголовного процесса.
В широком смысле переводчиком становится лицо, свободно владеющее языком, знание которого необходимо для перевода, после вынесения уполномоченным на то лицом постановления (определения) о назначении его переводчиком.
В предельно широком смысле законодатель использует термин «переводчик» непосредственно в ч. 1 ст. 169 УПК РФ. В первых двух случаях переводчиком лицо становится с момента вынесения постановления (определения) о назначении его переводчиком. В том смысле, который заложен в понятие «переводчик» ч. 1 ст. 169 УПК РФ, переводчиком лицо, свободно владеющее языком, знание которого необходимо для перевода, становится с момента, когда у следователя появляется необходимость в использовании его знаний в порядке, предусмотренном ст. 169 УПК РФ. Такое понимание переводчика, как процессуального субъекта не соответствует теоретическим подходам, существующим в процессуальной науке.
В этой связи представляется правильным выделить в ст. 59 УПК РФ помимо переводчика ещё одного субъекта: «лицо, ранее участвовавшее в уголовном деле в качестве переводчика» и обозначить его права и обязанности.
В ч. 1 ст. 169 УПК РФ также следовало бы внести изменения, путём замены категории «переводчик» на «лицо, свободно владеющее языком, знание которого необходимо для перевода».
Непосредственно переводчиком в УПК РФ следует обозначить лишь лицо, свободно владеющее языком, знание которого необходимо для перевода, в отношении которого в порядке, установленном УПК РФ, вынесено постановление о назначении его переводчиком. С учётом обозначенных рамок, процессуальным положением переводчика конкретное физическое лицо может обладать ограниченное время - а именно, в процессе осуществляется уголовно-процессуальное производство по конкретному уголовному делу.
Понятие «вызов» переводчика, с которого начинается второе предложение ч. 2 ст. 59 УПК РФ, стоит толковать расширительно. Под «вызовом» в данной норме предполагается действие, которое аналогично вызову эксперта (специалиста), о котором речь идет в ч. 2 ст. 57 (ч. 2 ст. 58) УПК РФ.
Планируя приглашение переводчика для участия в каком-либо процессуальном действии, следователь (дознаватель), в чьём производстве находится уголовное дело, заранее выясняет вопрос его компетентности и возможных взаимосвязях (в том числе родственных), которые могут создать у потенциального переводчика заинтересованность в исходе дела.
Переводчик, при наличии личной заинтересованности в результатах производства по делу, может не только допустить погрешности и неточности, но и допустить искажение перевода, направленное на удовлетворение интересов кого-то из участников дела, что не может не отразиться на априори объективном исследовании материалов дела и, в конечном счете, на законности и обоснованности выносимых по данному делу процессуальных решений.
Стоит обратить внимание на то, что документ, которым потенциального переводчика вызывает следователь или суд, должен содержать указание на качество, или статус, в котором данный человек вызывается. Если в повестке не говорится о том, что человек приглашается в качестве переводчика, нельзя вести речь о том, что имел место вызов переводчика.
В случае необходимости, лицо которое вызывается в качестве переводчика, в случае его неявки, оно может быть подвергнуто такой принудительной мере, как привод. Кроме того, неявка без уважительной причины такого лица может повлечь наложение денежного взыскания в порядке, установленном ч. 2 ст. 118 УПК РФ.
Ориентируясь на содержание ч. 2 ст. 59 УПК РФ, мы можем сделать вывод о том, что вызов переводчика может быть осуществлен только в том порядке, который регламентирован ст. 169 и 263 УПК РФ. Таким образом, если осуществлять буквально толковать озвученного положения закона, то получается, что осуществить вызов переводчика может только следователь. Более того, законодатель, формулируя рассматриваемую процессуальную норму ст. 169 УПК РФ использует термин «привлекает переводчика», но не использует по какой-то причине термин «вызывает переводчика».
Следует отметить, что обратной стороной реализации права, является злоупотребление правом. В этой связи не исключены ситуации, при которых подозреваемый или обвиняемый, фактически владеющий русским языком, может требовать пригласить переводчика с целью создания препятствий осуществлению правосудия и затягивания производства по делу.
В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда РФ, необходимость обеспечения обвиняемому права на пользование родным языком в условиях ведения уголовного судопроизводства на русском языке не исключает того, что законодатель вправе установить такие условия и порядок реализации данного права, чтобы они не препятствовали разбирательству дела и решению задач правосудия в разумные сроки, а также защите прав и свобод других участников уголовного судопроизводства. В свою очередь, органы предварительного расследования, прокурор и суд своими мотивированными решениями вправе отклонить ходатайство об обеспечении тому или иному участнику судопроизводства помощи переводчика, если материалами дела будет подтверждаться, что такое ходатайство явилось результатом злоупотребления правом.
Как отмечается отдельными авторами, переводчик может быть вызван для участия в производстве любого следственного действия, предусмотренного в УПК РФ.
Следует отметить, существенный момент: осуществляя перевод, переводчику необходимо следовать грамматическому строю языка, с которого осуществляется перевод, в связи с чем переводчик не может делать комментарии тех высказываний субъекта уголовного процесса, которые он переводит, принимая участие в производстве по делу.
Отдельно следует остановиться на вопросе вовлечения в производство по уголовному делу специалиста, для осуществления сурдоперевода. Об этом содержит упоминание ч. 6 ст. 59 УПК РФ. На такого переводчика подлежит распространению весь комплекс правил, которые относятся к переводчику в целом.
Стоит сказать о том, что вопросы защиты прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, имеющих физические недостатки, в каждой стране регулируются по-своему.
Можно сделать вывод, что российское уголовно-процессуальное законодательство по сравнению с уголовно-процессуальными законодательствами ряда зарубежных стран является несовершенным в изучении вопроса защиты прав и законных интересов лиц - участников уголовного судопроизводства, имеющих физические недостатки.
УПК РФ также не раскрывает такие понятия как «лицо, владеющее навыками сурдоперевода», «навык сурдоперевода» и т.д. С учётом образовавшегося законодательного пробела, следует более чётко определить переводчика, владеющего навыками сурдоперевода и обозначить его в тексте уголовно-процессуального закона.
Также необходимо предусмотреть соответствующие механизмы поиска сурдопереводчика и проверки его профессиональной компетентности. В настоящее время нет апробированных практикой механизмов поиска и привлечения переводчика по уголовным делам, где участвуют лица с недостатками речи и слуха.
Согласно ч. 1 ст. 11 УПК РФ переводчику должны разъясняться все его права. По мнению некоторых авторов, ст. 59 УПК РФ, не содержит исчерпывающего перечня как прав, так и обязанностей переводчика.
Обращаясь к вопросу этики судебного переводчика, следует отметить, что Деятельность судебного переводчика за рубежом регламентируется профессионально-этическим кодексом, служащим своего рода практическим руководством. Любая профессиональная организация переводчиков, например, NAJIT (National Association of Judiciary Interpreters & Translators), принимает такой кодекс, и ее члены несут ответственность за его исполнение.
В самом общем виде этический кодекс судебного переводчика включает в себя следующие элементы:
• точность перевода,
• конфиденциальность,
• беспристрастность,
• профессионализм,
• соблюдение профессиональной роли.
В международной практике профессионально-этические кодексы переводчика появляются в рамках профессиональных организаций и являются отражением взаимодействия между конкретным социальным институтом и членами данной организации, т.е. устанавливаются «сверху» с целью обеспечения подчинения определенным требованиям института, а не улучшения поведения переводчика с точки зрения моральных принципов.62
В Российской Федерации на данный момент подобных кодексов нет, однако их разработка внесла бы существенный вклад в регламентирование работы судебного переводчика посредством создания четких практических и этических рекомендаций.
В современной науке актуализирован вопрос об использовании в правоприменительной практике так называемых судебно-переводческих организаций (СПО).
Судебно-переводческие организации (СПО), наряду с органами управления правоохранительной системой (ОУПС), отвечающими за материальное и организационное обеспечение функционирования судебных органов, опосредуют участие переводчиков в уголовном судопроизводстве.
При этом СПО выступает для судебного переводчика работодателем, для ОУПС и заказчика услуг (участника уголовного судопроизводства) - исполнителем.
В современных реалиях переводчик уже не должен пониматься лишь как некое независимое физическое лицо, на сегодняшний день, должностным лицам государства, ведущим производство по уголовному делу.
С учётом развития информационных технологий, письменные переводы могут осуществляться дистанционно на договорной основе независимыми переводчиками («фрилансерам»), фактически находящимися в других городах России или за рубежом. С учётом огромного количества языков, которые востребованы на практике, обойти этот момент практически невозможно.
В подобных ситуациях ответственность за возможные негативные последствия нарушений со стороны переводчиков должна возлагаться на судебно-переводческую организацию. Соответственно, при налаживании взаимодействия между правоохранительными и судебными органами с одной стороны и СПО с другой стороны, приходится полагаться главным образом на авторитет организации, направившей переводчика для участия в уголовном процессе.
В организационном плане нюансы такого взаимодействия, как отмечается в научных публикациях, ещё не до конца понятны.
Убедиться в профессиональной компетентности и пригодности конкретного лица для осуществления перевода по делу на основе неких сугубо формальных оснований фактически не представляется выполнимым.
Именно СПО способна обеспечить контроль должной компетенции переводчика. Самому следователю, дознавателю или суду это не по силам, с учётом того разнообразия языков, которые востребованы правоприменительной практикой.
Единственным объективным и доступным способом определения должной компетентности переводчика может стать выданное судебно-переводческой организацией удостоверение, ксерокопия которого может быть приобщена следователем (дознавателем) к материалам уголовного дела.
Кроме того, СПО способна обеспечить контроль должной компетенции переводчика. Самому следователю, дознавателю или суду это не по силам, с учётом того разнообразия языков, которые востребованы правоприменительной практикой.
Более того, переводчиков с ряда языков (например, цыганского, ингушского, чеченского и т.д.) никто официально не готовит, а значит они не в состоянии подтвердить свою профессиональную пригодность посредством предъявления диплома об образовании. Бремя аттестации такого переводчика должно, по логике, быть возложено на переводческую организацию.
В сферу ответственности СПО также может быть включено обеспечение добросовестности и независимости переводчика, ведь благодаря подбору переводчика для конкретного уголовного дела через судебно- переводческую организацию будет сведена к минимуму вероятность приглашения в качестве переводчиков случайных, непроверенных людей.
С учётом современных реалий, судебно-переводческие потенциально способны существенным образом облегчить вступление в уголовный процесс переводчика, когда в этом возникает необходимость, однако, этот вопрос не получил проработки на уровне нормативно-правовых документов.
Сформулированные учёными и практиками соображения по вопросу организации взаимодействия между судебно-переводческими организациями и правоохранительными и судебными органами позволяют считать эту форму работы оптимальной.
Поскольку в настоящее время правовая регламентация не содержит легальных способов выбора и назначения судебно-переводческой организации, можно высказать предложение об осуществлении аккредитации таких организаций при органах управления правоохранительной системой (ОУПС).
Думается, что только благодаря своевременному и адекватному реагированию законодателя на текущие изменения той или иной сферы, можно обеспечить соответствие нормативного регулирования тем фактическим реалиям, которые имеют место быть. Без учёта мнения учёных- процессуалистов сложно представить прогрессивное развитие отечественного уголовного судопроизводства и процессуальное регулирование статуса переводчика, как субъекта уголовного процесса, в данном контексте не является исключением.
Представляется, что процессуальный статус данного участника уголовного процесса нуждается в уточнении, а нормы, его регламентирующие - в совершенствовании, с учётом обозначенных в настоящей работы положений, основанных на мнениях специалистов.

Купить