Общая характеристика работы
Основное содержание работы
Публикации
Купить

Актуальность исследования. О ситуации кризиса культуры в XX столетии пишут практически все философы, историки и культурологи, так или иначе уделявшие внимание мировой культуре эпохи Новейшего времени. Все они сходятся на том, что этот кризис ни в коем случае нельзя недооценивать. Современная социальная действительность полна конфликтов. Противоречия между менталитетом населения слаборазвитых стран и требованиями технического прогресса, секуляризация общественного сознания на Западе, экспансия коммерческой культуры с помощью средств массовой информации, конфликт между Западом и странами ислама, маргинализация огромных масс людей, оторванных от своей культурной почвы, — вот далеко не полный перечень проблем, имеющих прямое отношение к сфере культуры.
Кризис культуры можно считать одной из глобальных проблем современности, наряду с такими, как близость экологической катастрофы или опасность ядерного конфликта. Проблема кризиса культуры, впрочем, не пользуется таким вниманием общественности, как угроза уничтожения природной среды или перспектива ядерного мирового пожара: о ней почти не пишут в газетах; задача защиты культуры еще ни в одном уголке Земного шара не вызвала к жизни массовых общественных движений, подобных манифестациям "зеленых" или выступлениям борцов за мир. Это можно объяснить лишь тем, что культура как органическое целое — еще настолько малоисследованный феномен, что потрясения, происходящие в этой сфере, мало кого волнуют в той же степени, как, например, проблема терроризма или нехватки энергетических ресурсов. Культурный кризис скорее смутно переживается, чем трезво оценивается.
Это однако не означает, что такой проблемы нет или она может восприниматься как менее угрожающая по сравнению со всеми остальными. Осознание опасности — лишь самый первый шаг, но даже этот шаг не может быть сделан без морфологического анализа тех структур, которые следует отнести к сфере культуры, и без поисков истинных (зачастую глубоко скрытых) причин распада и гибели культурообразующих комплексов. Связанный с современным состоянием культуры кризис сознания также не принадлежит к числу хорошо разработанных в культурологии тем.
Состояние этого круга вопросов на сегодняшний день, к сожалению, таково, что обсуждение подобных проблем пока еще носит лишь самый общий характер. Так, ведущими мыслителями рубежа XIX — XX вв. было установлено, что кризисные явления в культуре связаны с феноменом городской цивилизации, которую, т.о., следует считать завершающей фазой в развитии локальных культур. В литературе, посвященной этому вопросу, лучшей степени разработки подверглись типологические черты этого процесса. Несколько более общими и гипотетичными представлены его истоки. Что же касается связи кризиса культуры и проблем сознания — таких работ совсем немного; лучшие из них, принадлежащие перу К.Юнга, М.Мамардашвили, С.Грофа, — лишь приподнимают край завесы, опущенной над этой тайною тайн.
Между тем именно взаимоотношение культуры и сознания, по нашему мнению, скрывает глубинные истоки культурного кризиса, и не только в наши дни, но также на любом срезе исторического времени, когда бы и где бы этот кризис ни происходил. Отношение сознания к культуре обнаруживает одну из глубочайших антиномий человеческого бытия. Любое проявление этой антиномии (например, противостояние гения и "толпы") кажется лишь частным конфликтом, однако любая подобная ситуация подчиняется общей глубинной закономерности, определяющей скрытые механизмы культурного кризиса.
Сам по себе кризис — явление, казалось бы, абсолютно нормальное в любых аспектах социальной практики: за кризисом должно следовать продолжение жизни на новом этапе, в новом качестве. Кризис, однако, может быть и роковым, если социум не располагает средствами для его преодоления. Кризисы локальных культур на стадиях развитых цивилизаций, так же, как и глобальный кризис современной мировой культуры, (о них речь идет в настоящем исследовании), — относятся к событиям именно этого ряда. Что же касается связанного с этой глобальной социокультурной энтропией состояния сознания (как индивидуального, так и массового), то на исходе XX столетия оно внушает тревогу уже не только профессиональным психологам или философам.
Понятно, что подобные процессы нуждаются в самом пристальном и глубоком изучении. Такое исследование, как надеется автор, может послужить базовым основанием для поиска средств возможного выхода из тупиковых социокультурных ситуаций, с каждым десятилетием принимающих все более угрожающий характер.
Степень разработанности темы. Анализ источников, близких к задачам нашего исследования, показывает, что отношениями сознания и культуры занимались большей частью психологи, психоаналитики, отчасти философы, но в исследованиях, посвященных специально проблемам культуры, эта тема пока еще не заняла подобающего ей места. Трудность анализа проблем, связанных с сознанием, состоит в том, что само это понятие до сих пор в литературе точно не определено. По сути дела каждый исследователь, обращаясь к проблемам сознания, ведет речь о каких-то конкретных, эмпирически данных его свойствах, которые интересуют его как исследователя. При этом первостепенно важными оказываются три определяющих момента: субъект сознания (таковым, например, может быть индивид или социальная группа); уровень сознания (т.е. область включенных в его работу ментальных структур) и характер деятельности сознания.
Именно эти три фактора учитывались в трудах исследователей и мыслителей, усилия которых в определенной степени могли бы пролить свет на закономерные связи, необходимо существующие между культурой, с одной стороны, и сознанием индивида или социальной группы, с другой. В традиционной психологии субъектом сознания обычно является индивид; исследуемый уровень сознания — не выше обыденного (любые отклонения от этого уровня рассматриваются как патология); характер деятельности сознания обычно связан или с чувственной, или с эмоциональной, или с рациональной сферами.
Уже в конце прошедшего и начале нынешнего столетий ученые значительно расширяют рамки исследований. Субъектом сознания становится не только индивид, но и социальная группа. Э. Дюркгейм говорит о коллективном сознании, Г. Ле Бон, Э. Канетти и Г. Тард исследуют психологию толп, бессознательные устремления человеческой "массы" являются предметом тщательного анализа в последних работах 3. Фрейда. В трудах того же 3. Фрейда и его последователей в сферу психических структур включается бессознательная мотивация сознательных актов. В работах В. Вернадского и К. Юнга психические структуры мыслятся уже как имеющие глобальный характер. Понятие "сознание" постепенно перерастает не только рамки индивидуального опыта, но и рамки социальные. Именно психоаналитики (в их числе Э. Фромм, Э. Берн, К. Хорни) поставили всерьез проблему отношения культуры и сознания, причем 3. Фрейд обозначил ее как конфликтную, одним из первых указав на репрессивную функцию, которую культура во все времена выполняла по отношению к естественным побуждениям индивида.
Современный период исследований (его отсчет надо вести приблизительно с 50-х гг.) — это уже не просто обобщение фактов, имеющих исторический, психологический или культурологический смысл, — это эпоха прямых экспериментов с сознанием, которые исследователь ставит в первую очередь на самом себе. Соответственно, привлекается богатейший арсенал восточной духовной практики, как авторитетный пример и руководство к действию для экспериментов подобного рода. Понятие "сознание" расширяется вплоть до исчезновения каких-либо поддающихся осмыслению пределов. Способность к осознаванию признается за любыми объектами, включая растения, минералы и космическую пустоту. Путем тщательной экспериментальной работы обнаруживается эффект возможного отождествления сознания индивида с любыми другими формами сознаний, никак не связанных с его личным опытом. В практику входит понятие трансперсонального сознания. Соответственно, объектом интереса исследователей становятся надобыденные состояния сознания, а вектор внимания перемещается от чувственных и рациональных форм работы с внешним миром в сторону интуиции и разнообразных медитативных способов постижения как внешней, так и внутренней (психической) реальности. В этой области многое дали исследования Дж. Лилли. Ч. Тарта, С. Грофа, Ф. Перлза, Р. Хаббарда. К ним необходимо прибавить работы отечественных исследователей, таких как Е. Файдыш, Ж. Дрогалина, В. Налимов, С. Сперанский.
На этом новом этапе совершенно особый ракурс приобретает проблема взаимодействия сознания и культуры. Она должна решаться не иначе, как в контексте двух ключевых тем: миссии сознания в жизни человечества и системных свойств культуры как целого.
Миссия человеческого сознания в космосе - вопрос, который невозможно решить на обыденном и прагматическом уровне. "Феноменология духа" Г. Гегеля — одна из первых серьезных заявок на рассмотрение этой проблемы, если принять во внимание, что самодвижущийся и самопознающий дух в этом философском труде есть не что иное, как метафора сознания, взятого в его внеличностном контексте. В XX столетии к разрешению этого вопроса вплотную приблизились К. Юнг и М. Мамардашвили. Их разработки во многом явились отправными точками для некоторых ключевых выводов, сделанных в настоящей работе. В частности, идея "психических функций" К. Юнга оказалась весьма плодотворной для целей культурологического анализа и для разработки концепции интуитивной культуры.
Что касается системных свойств культуры, то существующая литература предлагает весьма широкий набор вариантов моделей таких систем - от "органических", эволюционистких (Э. Тайлор, Д. Фрейзер, Э. Лэнг, Л. Морган, Л. Фробениус, Г. Спенсер и др.) до функциональных, в основе которых лежит социологический подход (М. Вебер, Э. Дюркгейм), или цивилизационный (Н. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби), или ценностный (П. Сорокин). Каждый из этих вариантов содержит нечто позитивное для понимания смысла культуры, но для целей настоящего исследования автор воспользовался собственной моделью — Ментальной Матрицей, — разработка которой была предложена в монографии "Морфология культуры". Вместе с тем в отдельных моментах наше исследование перекликается и с работами указанных авторов, — в особенности, с типологическими фазами культур, найденными П. Сорокиным. В ряду этих работ особое внимание уделялось публикациям, связанным с анализом надлома и кризиса локальных культур (Н. Бердяев, О. Шпенглер, А. Ахиезер и др.).
Были использованы также работы по теории систем (А. Аверьянов, И. Блауберг, Э. Юдин, В. Фофанов), а также обширная литература по истории культуры, религии и мифологии (М. Бахтин, В. Бибихин, Ю, Давыдов, И. Кант, И. Касавин, Ю. Лотман, В. Порус, Е. Торчинов и др.).
Одна из магистральных тем данной работы — возможность целенаправленного воздействия на системные свойства культуры, — к сожалению, до сего дня лишь обсуждается, но не разрабатывается. Во всяком случае, автору такие исследования пока не встречались. В этом плане ничего не оставалось другого, как надеяться, что не пустыми и не беспомощными выглядят пророчества и пожелания известных мыслителей, подобных тому, что было высказано Э. Фроммом в его книге "Бегство от свободы": "Общество должно овладеть социальными процессами так же рационально, как оно овладело процессами природными".
Проблема исследования. Ситуация мирового культурного кризиса получила почти всестороннее освещение, в т.ч. в трудах упомянутых авторов. Но попытки анализа сложившейся ситуации, которые так или иначе присутствуют в этих трудах, далеко не всегда обращены к состоянию сознания, связанного с этим кризисом. Чаще всего авторы констатируют некоторые факты, касающиеся кризиса массового сознания, вскрывая лишь частные причины этого явления (таковы, например, работы Э. Фромма). Гораздо глубже, но опять-таки в частной сфере, относящейся к психологии толп, рассматривают ситуацию Г. Тард и С. Московичи. Самый же глубинный анализ, на наш взгляд, принадлежит М. Мамардашвили, с его идеей "антропологической катастрофы". Но и в этом случае причина, подразумеваемая автором (жившим в условиях тоталитарного общества и мечтавшем о восстановлении в этом обществе цивилизованных норм жизни), носит, по-видимому, лишь частный характер. Тоталитарный способ правления нельзя считать единственной причиной кризиса культуры и сознания, тем более в наши дни, когда тоталитарная модель общества почти повсюду пришла к полному банкротству.
Необходим целостный культурологический и философский анализ ситуации, связанной с современным этапом отношения между сознанием и культурой. Необходим анализ глубинных причин, приводящих к слому и гибели локальных культур. Необходима рабочая системная модель культуры, которая позволила бы понять, каким образом и в какой мере стихийное развитие культурных систем должно и способно стать управляемым. Лишь в этом случае можно решить задачу, уже поставленную на повестку дня наукой XX в., суть которой хорошо передает высказывание К. Лоренца: "Опасность для современного человечества происходит не столько из его способности властвовать над физическими процессами, сколько из его неспособности разумно направлять процессы социальные".
Проблема однако состоит в том, что если "разумно направлять социальные процессы" в сфере экономики, государственного строительства, частных гуманитарных программ человечество научилось (пусть не в совершенстве, но уж во всяком случае здесь имеется опыт), то разумно направлять процесс роста культуры как целостной системы еще нигде не удавалось: мы знаем лишь примеры волюнтаристских экспериментов, не более. Настоящая работа представляет собою попытку дать общетеоретические и методологические обоснования для решения прежде всего этой главной проблемы: воздействовать на систему культуры в том направлении, чтобы снять антагонизм, существующий между культурой и сознанием.
Объект исследования. Исследование направлено на два основных объекта, находящихся друг с другом в нерасторжимой связи:
1. Культура как целостная система структур коллективной памяти (сознательной и бессознательной). Она рассматривается одновременно как часть ноосферы (т.е. часть метасистемы) и как самостоятельная живая система, свойства которой имеют определенную специфику, отличающую ее от свойств других живых систем. Система культуры исследуется в различных вариантах. Это и локальные культуры архаических сообществ, и цивилизации "послеосевого" времени, и складывающийся в XX столетии единый комплекс мировой культуры. Речь идет не только о системе в целом, но и о ее элементах (подсистемах), о ее уровнях, и факторах, управляющих процессами ее жизнедеятельности.
2. Сознание как феномен, имеющий свое собственное бытие, свои свойства и свою логику развития. Особое внимание уделено метафизическому смыслу сознания, его главной миссии в космосе, а также отдельным его свойствам, различным образом проявляющим себя на разных стадиях развития культуры.
Предмет исследования. Главным предметом исследования в настоящей работе является взаимодействие между культурой и сознанием в рамках прежней парадигмы культуры (в т.ч. типичные кризисные ситуации ¡сак результат этого взаимодействия), а также современное состояние культуры и связанное с ним состояние общественного сознания. С этой целью исследуются основные структуры целостной социокультурной системы (уровни, архетипы, жесткие подсистемы, управляющий центр и т.д.), с одной стороны, и свойства сознания в их связи с основными фазами развития культурных систем — с другой. Рассматриваются также способы преодоления антагонизма между сознанием и культурой, позволяющие обосновать саму возможность снятия этой сущностной антиномии человеческого бытия на новом эволюционном этапе развития мировой культуры.
Цель исследования: предложить способ оптимального взаимодействия сознания и культуры, соответствующий задаче эволюции сознания. Этот способ должен предусматривать условие подчиненности всех функций культуры задачам сознания; иными словами, он означает принятие новой парадигмы культуры как адекватного ответа на вызов, порождаемый ситуацией глобального культурного кризиса.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
- разработать концептуальную основу для исследования сферы взаимодействия сознания и культуры, для чего в первую очередь очертить круг проблем, связанных с работой сознания (свойства сознания, формируемые куль-турой типы сознания, миссия сознания, роль и значение "психических функций", типовые признаки кризиса);
- усовершенствовать уровневую модель культуры (в настоящем исследовании она названа Ментальной Матрицей) и исследовать её в контексте свойств, присущих живым системам, имея в виду отношение культуры как целого к индивидуальному сознанию;
- развить онтологические представления о предельных основаниях культуры, связанных в первую очередь с архетипами Высшего бессознательного;
- рассмотреть основные механизмы, способствующие надлому и кризису социокультурных систем;
- на фактологическом материале исследовать закономерности взаимодействия сознания и культуры, а также общие тенденции в эволюции этого взаимодействия, через стадии обыденного и массового сознания, вплоть до высшей точки кризиса — "антропологической катастрофы";
- на основании проделанного исследования обозначить контуры новой парадигмы культуры.
Теоретическая и методологическая база исследования
Во всем, что касается кризисных явлений культуры, главным методом в данной работе был системный анализ. При этом автор отчасти опирался, с одной стороны, на некоторые постулаты, выдвинутые в теории систем (А. Аверьянов, Э. Юдин, И. Блауберг и др. авторы), и, с другой, — на эмпирический материал, усвоенный из наблюдений над живой природой. Это позволило сформулировать Девять основных свойств живых систем, с помощью которых был выполнен функциональный анализ социокультурной живой системы — Ментальной Матрицы.
Для построения этой конкретной системной модели были использованы результаты предыдущих работ автора, зафиксированные в монографиях "Морфология культуры" и "Кризис сознания как феномен культуры", причем модель была существенно доработана и скорректирована.
В отличие от социокультурных комплексов, проблема сознания рассматривается в настоящей работе уже не в системном аспекте, а в аспекте само- развивающейся потенции живой материи. За исходную основу принята концепция сознания, намеченная 3. Фрейдом, согласно которой сознание предстает как нечто, имеющее место в пограничном слое между внутренней (психической) и внешней (объектной) реальностью. В определении космической роли сознания автор опирался отчасти на идеи В. Вернадского, отчасти на труды Г. Гегеля, Н. Бердяева, М. Мамардашвили и свидетельства восточных мистиков, таких как Ауробиндо, Кришнамурти, Иогананда. Главное же влияние на концепцию космической миссии сознания оказала позиция К.Г. Юнга, который в своих трудах не раз подчеркивал и обосновывал главную задачу сознания: овладение коллективным бессознательным ("осознанивание", — согласно введенному им термину).
Идеи этого же мыслителя легли в основу концепции психической эволюции, изложенной в Главе I настоящей диссертации. Для формирования этой концепции были использованы Юнговские описания "психических функций". Что касается идеи архетипа, принадлежащей тому же автору, — она была подвергнута обстоятельному осмыслению, результатом чего явилась предложенная в настоящем исследовании оригинальная классификация архетипов согласно их функциональной роли в социокультурных системах.
Идея уровней культуры, смыкающихся с уровнями психического космоса, опирается на экспериментальные исследования ученых, исследовавших различные состояния сознания (С. Гроф, Дж. Лилли, Ч. Гарт и др.) и на работы культурологов-философов, близко соприкасавшихся с этой темой (В. Налимов, Е. Торчинов, У. Джеймс).
В ходе анализа типовых взаимодействий сознания и культуры главным основанием был метод, позволивший описать взаимодействие системного объекта и внесистемного феномена, относящегося к этому объекту, как часть к целому. Это позволило определить столкновение системного и внесистемного принципов как сущностную причину антагонизма между культурой и сознанием.
Само собой разумеется, что далеко не все выводы, зафиксированные авторами использованных печатных работ, получили развитие в нашем исследовании. Отдельные концепции (например, системная концепция сознания), были нами отвергнуты как результат ошибочного смешения психики и сознания. Некоторые работы, - такие как "Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма" Ф. Хайека, где роль сознания принижается до чего-то среднего между биологическим инстинктом и развитыми формами культуры, послу¬
жили стимулом "от противного", — для более энергичного утверждения диаметрально противоположных позиций.
В настоящем диссертационном исследовании также есть положения, не имеющие прямых предпосылок в доступной автору литературе. Основаниями для таких положений были более или менее явственно обозначенные эволюционные тенденции в развитии мировой культуры. Эти тенденции позволили сформулировать те задачи, которые образовали комплекс идей новой парадигмы культуры, в частности — идею интуитивной культуры, основанием для которой должна стать практика достижений сверхобыденных состояний сознания.
Научная новизна диссертации. Главный предмет исследования, к которому обращена настоящая работа, — отношение культуры к сознанию — еще не был затронут в философии культуры с достаточной степенью широты и последовательности, так что нам пришлось во многих аспектах этой темы двигаться по малоисследованным путям. Эти пути определялись прежде всего тем, что как сознание, так и культура рассматривались с позиций системного анализа, для которого важнейшим свойством сознания оказалась способность к неограниченному расширению, т.е. то, что выводит сознание за рамки системной логики. В центре внимания, следовательно, оказывается энергетический аспект: свойство стихийной и противоречащей любым ограничениям экспансии сознания.
С другой стороны, культура, как надбиологическая система средств регуляции человеческой деятельности, рассматривается в первую очередь с точки зрения системных закономерностей. Основным рабочим аппаратом для исследования этой системы послужила ноосферная модель культуры (Ментальная Матрица), созданная на предыдущих этапах работы как инструмент системного анализа. Этот анализ, в свою очередь, был проведен на основании изучения поведения живых систем, определяющие свойства которых были сформулированы в Главе IV. Исследование Ментальной Матрицы показало, что данная живая система обладает рядом особенностей, предопределяющих ее нестабильность, и что основная причина этого лежит в сущностном противоречии между культурой и сознанием.
В Главе V настоящего исследования упомянутая рабочая модель, в частности, была использована для решения принципиально новой задачи: определения свойств и параметров жестких подсистем, являющихся причиной надлома и упадка локальных культур. Пять типов подсистем этого рода в настоящей работе впервые выделены, классифицированы и подвергнуты системному анализу.
Гипотеза психической эволюции, в основании которой лежит идея "психических функций" К. Юнга, контурно намеченная автором в нескольких предыдущих работах (главным образом в монографии "Морфология культуры"), получила в Главе I законченный вид. Эта гипотеза легла в основу предложенной в Главе VII концепции интуитивной культуры как предстоящего в недалеком будущем этапа общей культурной эволюции.
Подразделение всего комплекса культурных явлений на три аспекта — индивидуально-Жизненного, Социального и Сверхжизненного (Глава III) также было в этом виде предложено впервые. Оно помогло главной задаче исследования: изучить природу взаимодействия сознания и культуры. В каждом из трех аспектов были исследованы два основных типа этих взаимодействий: работа сознания в режиме его расширения и работа сознания в режиме полной зависимости от установок культуры. В связи с этим было проведено углубленное исследование природы архетипов, что позволило подразделить их на три уровня, в соответствии с логикой поведения социокультурных систем. Эта классификация позволила с новых позиций взглянуть на роль архетипов в культуре вообще и социокультурной динамике в частности. При этом была определена и сфера действия архетипов этих трех уровней: принадлежность Первичных архетипов к области Высшего бессознательного; Вторичных — к области Надсознания и архетипов Третьего порядка — к подсознательной области. Была также вскрыта доминантная роль Вторичных архетипов (Глава II).
На протяжение всей работы неоднократно прослеживался в ретроспективе процесс исторического развития культурообразующих систем, причем делалось это в определенном ракурсе: процесс раскрывался как драма извечного конфликта между культурой и сознанием. Как кульминация этой драмы, была исследована проблема "антропологической катастрофы" (тема, некогда заявленная в трудах М. Мамардашвили). Была обоснована опасность необратимости этой ситуации и намечены пути выхода из нее. Анализ кризиса сознания (как общественного, так и индивидуального) проводился на основе философско-методологического исследования двух основных типов сознания, преобладающих в условиях технотронной цивилизации: обыденного 'и массового. "Антропологическая катастрофа" была исследована как угроза необратимого отрыва сознания от его глубинных истоков — Первичных архетипов. Существование подобной угрозы обоснованно связывается в первую очередь с современным этапом развития мировой (в первую очередь - Западной) культуры.
Основные принципы новой парадигмы культуры, венчающие настоящее исследование (Глава VII), в теоретическом плане не имеют полных аналогов в литературе, доступной автору. Основные этапы работы с сознанием, работа с архетипами, корректировка жестких подсистем Ментальной Матрицы, работа с коллективным подсознанием, подходы к этапу интуитивной культуры, — все это было осмыслено, обосновано и предложено в виде единого комплекса мер, способствующих выходу из современного культурно-эволюционного тупика.
Новизна диссертации заложена в самом ее замысле. Назначение диссертации: разработать комплекс теоретических и методологических оснований для эффективного и благотворного, обеспеченного наукой воздействия на систему культуры, — предполагает постановку принципиально новых задач, еще не решенных в культуроведческой литературе.
Все это по совокупности дает автору надежду, что данное исследование может послужить основанием для начала широкой практической разработки затронутых здесь проблем.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Работа обладает интегральным характером, поскольку концентрирует идеи общетеоретического и практического планов сразу в нескольких аспектах: культурологическом, социопсихологическом и системно-аналитическом, с широким привлечением материалов по проблемам сознания.
Со стороны теории значимыми являются следующие положения:
- разработка ноосферной модели культуры;
- исследование закономерностей поведения локальных культур как особого класса живых систем;
- анализ причин нестабильности в работе этих систем, исследование "жестких" подсистем в Ментальной Матрице и причин их возникновения;
- анализ происхождения, общих структур и действия архетипов Высшего бессознательного;
- исследование мировоззренческих проблем, связанных с космической миссией сознания, назначением культуры и взаимодействием сознания с культурой;
- рассмотрение эволюции культуры как части глобальной психической эволюции живых систем;
- приложение теории "психических функций" К. Юнга к задачам культурологического анализа;
- исследование "антропологической катастрофы" как высшей точки кризиса, спровоцированного взаимным антагонизмом культуры и сознания в условиях технотронной цивилизации;
- рассмотрение типов сознания, обусловленных жесткой социокультурной зависимостью.
Результаты всех этих разработок могут быть включены в специализированные публикации, преследующие как научно-теоретические, так и учебно-познавательные цели.
С точки зрения социокультурной практики наиболее значимыми являются найденные в данной работе основания новой парадигмы культуры, предусматривающей реализацию следующих принципов:
- подчиненность культуры задачам сознания;
- перестройка всего фундамента воспитания и образования для достижения этой цели;
- профилактика социокультурных систем и соблюдение оптимального режима их функционирования;
- целенаправленный системный анализ локальных культур;
- работа по оздоровлению коллективного подсознания;
- работа над воссозданием оснований культуры (реактуализация Первичных и Вторичных архетипов);
- включение в повседневную массовую практику сверхобыденных состояний сознания.
При детальной разработке все эти положения могут стать частью учебных дисциплин в образовательных учреждениях всех уровней - от дошкольных до аспирантуры вуза включительно. Практическое же освоение этих идей (например, профилактика социокультурных систем) рассчитано на создание специализированных учреждений, что по вполне понятным причинам связано с трудностями организационного характера и не может стать реальностью завтрашнего дня. Но в перспективе именно эта возможность, как мы горячо надеемся, будет успешно реализована.
Апробация работы. Идеи и выводы, представленные в настоящей диссертации, были использованы по трем направлениям:
1. Авторская подготовка и чтение вузовских учебных курсов, чтение лекций, проведение аудиторных занятий, связанных с тематикой исследования. Так, для студентов Новосибирской государственной академии экономики и управления был подготовлён и в течение 5 лет читался образовательный курс "Культура самопознания", в котором использовались идеи психической эволюции. В Сибирском гуманитарном институте системный анализ локальных культур был использован в курсе лекций по культурологии. В Сибирском институте международных отношений и регионоведения был прочитан курс лекций "Мировая культура", содержавший анализ кризисных ситуаций, складывающихся в культуре XX столетия, в тесной их связи с состоянием массового сознания.
2. Доклады, связанные с тематикой исследования, были прочитаны на научных конференциях в Новосибирске (1996 — 1999), Челябинске (1998), Екатеринбурге (1999). Тексты докладов, появившиеся в печати, представлены в настоящей работе в списке публикаций. Кроме этого, узловые проблемы на-стоящего исследования обсуждались на семинарах кафедры философии НГАЭиУ и в неофициальных научных дискуссиях.
3. Идеи настоящей работы, частично изложенные в двух монографиях ("Морфология культуры", "Кризис сознания как феномен культуры") были, с разрешения автора, использованы культурологами и психологами в учебных курсах Новосибирской академии связи и Новосибирского государственного педагогического университета.
Структура диссертации: настоящая работа состоит из Введения, семи глав основного текста, Заключения и списка использованной литературы. Объем диссертации составил 288 стр. стандартного компьютерного набора.

Купить