Изучение частной торговли в многоукладной экономике Уральского региона в 1920¬1930-е гг. позволяет не только ввести в научный оборот новые данные, пополнить наши представления об этом периоде разнообразными фактическими материалами, но и выйти на уровень обобщений, выходящих за пределы первоначально определенных хронологических и территориальных рамок.
1. Историческое прошлое многомерно и многообразно, поток событий последователен и неразрывен, он включает в себя самые разнообразные проявления человеческой деятельности, являющиеся предметом исследования различных гуманитарных наук. Воссоздать картину прошлого с исчерпывающей фактологической полнотой практически невозможно, даже если речь идет об одном дне, не говоря уже о десятилетиях. Соответственно для описания общих закономерностей используются различного рода теории, схемы и модели. Они позволяют реализовать историко-системный подход, который предполагает изучение объекта как системы, а также как подсистемы или надсистемы систем другого уровня. Полагаем, что метод моделирования, применительно к теме нашего исследования, позволяет представить частную торговлю Урала как систему взаимозависимых элементов, для этого мы используем такую категорию как частнопредпринимательский уклад. Одновременно представить ее как элемент многоукладной экономики, как часть торговли страны в целом и как наиболее существенный фактор при реализации новой экономической политики, которая согласуется с российской моделью управления.
Самый многочисленный по составу участников частнохозяйственный уклад дискриминировался, одновременно, государственному укладу создавался режим наибольшего благоприятствования. Но даже в таких условиях многоукладная экономика выполнила свою функцию в процессе восстановления хозяйства страны.
В рамках первых пятилеток реализовывалась совершенно иная экономическая модель, которая традиционно формулируется как этап построения основ социализма в СССР и связывается с индустриализацией, коллективизацией и культурной революцией, что в настоящее время интерпретируется как процесс формирования мобилизационной модели экономики.
Таким образом, эволюция частной торговли в экономике Урала в 1920-1930-х гг., пришлась на два перехода, которые неразрывно связаны друг с другом. На уровне макроэкономики произошел переход от нэпа к мобилизационной экономике, а на мезоуровне - переход от территориально-рыночной модели к модели территориального комбината.
Для территориально-рыночной модели характерно: децентрализация, делегирование союзной и республиканской властями полномочий региональным властям; преобладание территориального принципа управления экономикой через советы народного хозяйства (СНХ); формирование многоукладной экономики, соответствующей уровню социально¬экономического развития региона и отражающей его специфику; кооперирование и интеграция предприятий различных форм собственности на одной территории; наличие конкурентной среды как внутри региона (между хозяйствующими субъектами), так и на уровне страны (между отдельными регионами, которые выступали как товаропроизводители и объекты инвестиций); формирование региональных элит, как подлинных акторов региональной политики, обладающих политическими и экономическими ресурсами для лоббирования региональных интересов. Пришедшая ей на смену модель диаметрально отличалась от первой. Если использовать образ маятника, то он резко качнулся в сторону под углом 90 0. Ядром модели территориального комбината становится формирование Урало-Кузнецкого комбината, объединяющего в своих границах территории Урала (в том числе и Башкирии), Западной Сибири и Северного Казахстана, рудные и угольные месторождения. При этом регионально-корпоративная модель развития трансформируется в централизованное административно-политическое управление, а собственные интересы региона отодвигаются на второй план. В рамках этой модели проводится административно-территориальная реформа, Уральская область дробится на несколько образований. В этот период усиливается диспропорция в отраслевой структуре региона, доминируют отрасли тяжелой промышленности, а легкая промышленность и социальная инфраструктура развиваются по остаточному принципу. При этом нагрузка на товаропроводящие сети в государственной и кооперативной торговле существенно усиливается, а частное торговое предпринимательство криминализируется и вливается в неформальный уклад, формирует теневой сектор советской экономики.
Основное внимание мы сосредоточили на частнопредпринимательском хозяйственном укладе, который сочетает в себе: частную форму собственности; предпринимательство как вид социально-трудовой деятельности; отраслевую специфику торгово-посреднической деятельности; а также региональные отличия, поскольку включает особенности хозяйствования, жизнеобеспечения и жизнеустройства определенной части населения на конкретной территории.
Поскольку укладный подход носит междисциплинарный характер, анализ частнопредпринимательского уклада в торговле предполагает учитывать следующие аспекты:
- Сочетание идеологических, правовых (обусловленных исторической ситуацией) и
экономических проблем отражены в характеристике «частный». В основу хозяйственного уклада абсолютное большинство исследователей закладывают форму собственности на средства производства. Правовой режим частной собственности в раннесоветском обществе не был однозначно определен, содержал ряд противоречий и не может быть приравнен к правовому состоянию, который она имела в дореволюционной России. Говорить о равноправии различных форм собственности однозначно нельзя.
- Экономические и социальные характеристики уклада отражены в определении «предпринимательский». Предпринимательство рассматривается не только как вид специфической профессиональной деятельности, но и как уклад, порождающий особую социальную среду, которой было присуще фрондерство и противопоставление государственной власти.
- Углубление понятия системы социально-трудовой деятельности, конкретизация его с учетом основных отраслей народного хозяйства», приводит нас к расширенной формулировке - «частнопредпринимательский уклад в торговле». Поскольку торговля является специфическим видом деятельности, а ее формы и методы обусловлены конкретно-исторической ситуацией, в данном случае можно говорить о сочетании как экономических, так и исторических аспектов.
- Экономико-географический и исторический аспекты необходимо учитывать при использовании укладного подхода в конкретно-исторических исследованиях, в нашем случае это период 1920-1930-х гг., а само явление локализовано в границах Уральского региона. На рассматриваемый период пришелся процесс формирования территориально-рыночной модели регионального управления, а впоследствии ее радикальная и форсированная трансформация в модель территориального комбината. Модели многоукладной экономики и территориально-рыночную модель объединяет принцип многообразия и свободы, наличие возможности для самореализации различных субъектов в различных, порой весьма специфических экономических и пространственных условиях.
- Исторический фон эволюции частнопредпринимательского уклада в торговле представляется нам весьма живописным. Российская модель управления была неразрывно связана с процессом догоняющего развития, который в 1920-1930-е гг. реализовывался путем перехода к новой, еще не апробированной в мировой истории модели социалистического государства.
Поскольку границы уклада являются прозрачными, индивид может быть включенным в несколько укладов. Нахождение человека в том или ином «социальном поле» (П. Бурдье) предопределяет его идентичность. В частную торговлю были вовлечены все или большая часть населения страны, но степень их включенности была различна. Этот подход позволил рассмотреть механизм выработки жизненной стратегии индивида и провести анализ процесса формирования его идентичности (множества идентичностей), особенно в переходные, динамичные и далекие от равновесия исторические периоды.
Переход от многоукладности к моноукладности (одноукладности - З. В. Рыбина) в раннесоветском обществе не был и не мог быть завершен. В СССР существовали как легальные и признанные государственный, колхозно-кооперативный и семейный уклады, так и неформальный уклад (теневая экономика), разнообразные гибридные формы. При изучении раннесоветского общества становится очевидным, что характер многоукладной экономики определяется не только фактом наличия того или иного уклада, но и механизмом взаимодействия укладов между собой. Насильственная ликвидация
частнопредпринимательского уклада, унификация и огосударствление кооперативного уклада, имели негативные последствия, поскольку приводили к несоответствию реальных хозяйственных практик и искусственных форм организации производства и сбыта, которые постоянно тяготели к централизованному распределению. Таким образом, государство внесло существенный вклад в формирование теневого сектора экономики, который был легализован в ходе рыночных реформ 1980-1990-х гг. В новейшей истории России были восстановлены, а точнее восприняты в легальном поле, не столько традиции русского дореволюционного купечества, сколько практики хозяйствования характерные для неформального уклада.
Изучение частной торговли на основе укладного подхода позволяет рассматривать не только экономические, но и социальные аспекты проблемы, позволяет изучать мелкие и мельчайшие формы хозяйственной посреднической деятельности в наиболее полном объеме.
3. Концепции построения нового общества, как правило, утопические, предполагали простоту и ясность структуры, четкость и рациональность принципов функционирования (рапсЬа згтрИсНазУСтремление избавиться от всего лишнего приводило к отказу от функций посредника, в том числе от денег и торговли.
Третий этап 1925-1926 гг. можно охарактеризовать как период, когда территориально-рыночная модель регионального управления была реализована в наибольшей степени, инициировался процесс оживления товарооборота при активном вовлечении в него частника.
Четвертый этап 1927-1929 гг. демонстрирует очевидную переориентацию властей на моноукладную экономику, которые делали ставку на доминирование государственного или социалистического уклада в рамках первых пятилеток, а также на изменение приоритетов регионального развития.
Ситуативная модель управления, которая была реализована в 1920-1930-е гг. предполагала использование широкого арсенала методов государственного регулирования. Их классификация затруднена по причине того, что экономическая целесообразность уступала место политическим декларациям. Это относится к тем случаям, когда речь идет об экономических или косвенных методах регулирования, к которым относится и фискальная политика. Правила игры, устанавливаемые для различных субъектов хозяйственной деятельности, были неодинаковыми. Экономические градации проводились по идеологическим параметрам, весьма размытым и постоянно меняющимся, в зависимости от политической конъюнктуры, от выдвигаемого лозунга момента.
Процессе ограничения частной торговли, она все в большей степени отождествлялась со спекуляцией, соответственно создавались специальные комиссии и разрабатывались меры по борьбе с ней, по преимуществу административные, принудительные и силовые.
4. После окончания Гражданской войны переход к миру предполагал консолидацию социальной базы нового строя на основе экономических интересов, т. е. «сила вещей» (В. И. Ленин) должна была прийти на смену пропаганде. Соответственно, под «смычкой» понимали процесс согласования интересов рабочего класса и крестьянства, интеграцию аграрного и индустриального укладов хозяйства страны. На первый план выдвигались экономические интересы сторон, хозяйственные связи, прежде всего торговля, как специфический и интеграционный вид деятельности.
Были очевидны диспропорции в количественном и качественном составе сторон. Крестьяне составляли большинство, но считались ведомыми, а рабочие, оставаясь в меньшинстве, ведущими и более ценным классом для власти. Исключение из участников данного процесса нетрудовых элементов не приводило к балансу сторон.
Не очевиден и тот факт, что пролетаризированные слои города и деревни в действительности ощущали свое классовое единство; порой принадлежность к городу или селу, включенность в тот или иной хозяйственный уклад играла более существенную роль в самоидентификации индивида, чем принадлежность к пролетариям. Конфликтность сторон отражены в информационных сводках ОГПУ, где высказывались взаимные претензии и обвинения. Споры возникали относительно времени работы (лимитированное или нелимитированное); цен на продукты (завышение цен на фабрикаты или сокрытие хлебных излишков с целью роста цен на них; неэквивалентность, по мнению обеих сторон, уровня цен); приоритет личного и общественного (мелкобуржуазная крестьянская стихия и обывательщина среди рабочих).
С учетом специфики данного вида источника можно предположить, что чрезвычайно высокий уровень солидарности рабочих и крестьян, которые провозглашались социальной опорой советской власти, не был выгоден правоохранителям. При наличии противоречий между этими группами органы власти могли выступать в роли арбитра, списывая недостатки управления на одну из сторон или внешние факторы.
Конфликтность проявлялась не только в высказываниях, но и практической деятельности, например, в противодействии вступлению крестьян в профсоюзы. Чем выше был уровень безработицы и острее дефицит ресурсов, чем явственнее проявляла себя конкуренция, тем сильнее проявляла себя «размычка» (Д. Р. Вайнер). Существенное влияние на взаимоотношения рабочих и крестьян оказывала и травмирующая память о голоде 1921 г. Этими обстоятельствами можно объяснить столь активное вовлечение рабочих в процесс «раскрестьянивания» деревни.
Парадокс ситуации заключался в том, что рабочие и крестьяне были вынуждены заниматься однотипными видами деятельности (порой в ущерб основному своему занятию) и активно интегрироваться как в сельскохозяйственное, так и в промышленное производство, они имели общих родственников в городе и в деревне, но при этом конфликтовали. Смычка на уровне личных стратегий и как форма персональной адаптации к условиям действительности воспринималась как нечто очевидное и вполне естественное, однако смычка города и деревни как политический проект ставилась ее участниками под сомнение.
Более того, реализация смычки на экономической почве, в результате сбалансированного товарного обмена города и деревни, могла противоречить интересам власти. Можно предположить, что экономические интересы, реализованные на рыночных началах, основанные на сбалансированном, добровольном и эквивалентном обмене индустриального и аграрного секторов экономики, вступали в противоречие с интересами правящей партии. Большевики ориентировались, прежде всего, на реализацию интересов городского пролетариата, а также планировали приоритетное развитие тяжелой промышленности в рамках мобилизационной модели экономики.
5. Показательные судебные процессы, призванные продемонстрировать борьбу с частным сектором хозяйства, показали, что его функционирование в той или иной степени зависело от действий государственных служащих. Частные предприниматели и налоговые работники оказались на одной скамье подсудимых. Кампания, которая прокатилась по всей стране, началась с «астраханского дела» и на Урале вылилось в дело Свердловского окружного финансового отдела. Судебно-следственные дела позволяют рассмотреть как хозяйственные практики частных торговцев, в том числе ориентированные на оптимизацию системы налогообложения, так и технологии налоговой работы, которые были далеки от совершенства.
Взаимодействие частнопредпринимательского и государственного уклада происходило не только в форме конфронтации, но и сотрудничества. Судебные процессы продемонстрировали общность интересов частных торговцев и налоговых работников, поскольку и те и другие являлись акторами рыночного хозяйства, подпадали под воздействие рыночных сил и действовали соответствующим образом. Логика здравого смысла и «сила вещей», которые предопределяли их поведение, вступали в конфликт с идеологическими установками. Соответственно, вполне рациональное поведение оценивалось как правый или левый уклоны, затем криминализировалось, что и приводило их на скамью подсудимых.
Примечательно, что судьбы частных предпринимателей и государственных служащих имеют черты сходства и скамья подсудимых не единственное, что их объединяло. Как правило, это мужчины, выходцы из податных сословий, не из самых обеспеченных семей, но получивших начальное образование. Многие служили в армии (царской, белой, красной), все они оказались на грани безработицы в начале 1920-х гг., но выбрали различные жизненные пути - кто-то организовал собственное дело, а кто-то устроился на службу. Значительную роль в этом выборе сыграли родственные связи, уровень образования, степень материальной заинтересованности и специфические черты характера. Разительного контраста между предпринимателями и налоговыми работниками в оценке хозяйственной деятельности не наблюдается, они были обязаны демонстрировать лояльность к советской власти, но с разной степенью рвения. Полагаем, что именно этими обстоятельствами можно объяснить факты их сотрудничества. Было бы упрощением сводить все к фактам коррупции и неудержимой жажде наживы. Действительность была намного более разнообразной и противоречивой.
6. Частнопредпринимательский уклад в годы нэпа материализовался в своей наиболее полной и законченной форме в виде замкнутого круга частного сектора хозяйства. Это определение является не изобретением исследователей, а вполне операционным и рабочим термином, широко используемым как экономистами, так и правоохранительными органами, оно фигурирует в материалах судебных процессов тех лет.
7. Срединное и транзитное положение, многообразие сырьевых ресурсов и отраслей хозяйствования обеспечивали Уралу положительный торговый баланс во внутренней торговле страны, гарантировали активный внутрирегиональный торговый обмен. Наличие на территории региона промышленных предприятий давало неоспоримые преимущества в условиях доминирования в экономике аграрного сектора. При том сельское хозяйство на Урале носило товарный характер, вопреки неблагоприятным климатическим условиям. Широкое распространение получило производство кустарно-ремесленной продукции. Можно говорить не только о товарной специализации региона в целом, но и отдельных округов, входящих в Уральскую область. Среди них выделялись территории в большей или меньшей степени насыщенные промышленными производствами, способными поставлять на рынок кустарно-ремесленную и фабричную продукцию. Округа крайнего Севера специализировались на охоте и рыбной ловле, что имело большое значение для наращивания экспортного потенциала. Существенные отличия округов были предопределены и различной плотностью транспортной инфраструктуры.
В ходе реализации планов первых пятилеток и ростом числа городского населения стала нарастать диспропорция в отраслевой структуре региона. Но если в прошлом доминировало сельское хозяйство, то в 1930-е гг. значительные капиталовложения были направлены в тяжелую промышленность. Денежная масса росла, а товарная существенно отставала, прежде всего, в группе товаров широкого потребления. Это приводило к росту зависимости Урала от ввозимых извне товаров повседневного спроса. Таким образом, покупательная способность рубля на Урале была ниже, чем в европейской части страны. Это обстоятельство отразилось на деятельности частных предпринимателей. Занимая относительно небольшую долю в товарообороте, имея размеры предприятий меньше средних показателей по стране, частная торговля на Урале играла значительную роль в снабжении населения потребительскими товарами, а по ряду ассортиментных групп являлась монополистом.
8. Организационные формы частного торгового предпринимательства были зеркальной копией с дореволюционной системы, разработанной с фискальными целями, но по своему качеству существенно уступали оригиналу. Зачастую экономические показатели недостаточно глубоко прорабатывались, порой вытеснялись классовыми и были вариативными, в зависимости от лозунга момента или проводимой в данный момент времени кампании.
Предприятия первого и второго разрядов напротив демонстрируют высокий уровень смертности, поскольку эти формы торговли носили временный или сезонный характер, имели ограничения по ассортименту, за редким исключением были обеспечены профессиональными кадрами. Отсутствие требования к торговцам первого разряда сдавать патенты после прекращения торговли, в случае, если торговля была мелкой и не облагалась налогами, создает определенные сложности при учете данной группы.
Ассортимент частной торговли лимитировался государственными монополиями, административными мерами и конъюнктурой рынка. При этом по ряду товарных позиций частник был монополистом. Это относилось к скоропортящимся товарам и распространявшимся через мелкую розницу. При реализации рыбы, мяса, овощей, фруктов, зелени и т. п. требовалось знание конъюнктуры рынка, владения навыками обработки и хранения продукции. Эти компетенции, как правило, приобретались в семье, являлись элементом предпринимательской традиции. На этих примерах можно продемонстрировать интеграцию частнопредпринимательского уклада с прочими укладами, прежде всего с семейным и/или диаспорным.
9. Когда на смену отрицания товарно-денежных отношений времен военного коммунизма пришло признание из необходимости и значимости, в рекордно короткие сроки была реанимирована кредитная инфраструктура, банковский сектор экономики и парабанковские учреждения в виде ОВК, сберегательных касс, ломбардов и т. п.
Воссоздания государственного банка и специализированных банков только по форме напоминало дореволюционные аналоги. Государственный банк не получил прежней самостоятельности и являлся скорее техническим инструментом в реализации финансовой политики. Нпродолжительная стабилизация денежной системы, которая была достигнута в ходе реформы 1922-1924 гг. не решила проблему дефицита финансовых ресурсов. Соответственно, наличие множества представительств спецбанков в регионе привело к конкуренции, к борьбе как за централизованно распределяемые денежные средства, так и за вклады клиентов. Стремление аккумулировать средства населения приводило к необходимости формирования в недрах крупных хозяйственных укладов собственных кредитных учреждений. По этой причине создание ОВК являлось закономерной и ожидаемой мерой. Несмотря на непродолжительный период своего существования и весьма скромные достижения, необходимо положительно оценить деятельность ОВК. Эти учреждения являлись легальной формой самоорганизации частных торговцев и промышленников, позволяли консолидировать вокруг себя наиболее экономически активную часть населения, выступали лоббистами интересов предпринимателей в органах государственной и местной власти.
10. «Национализация торговли означает, что весь народ торгует», - эта фраза, популярная в годы военного коммунизма процитирована в монографии А. Балла. Депрофессионализация торгово-посреднической деятельности, спровоцированная как разрушением производственной и сбытовой сети, так и форсированием процесса ликвидации товарно-денежных отношений в романтический период революции, усложняют выделение из всей массы населения той ее части, которая может маркироваться как «частные торговцы». Представитель частнопредпринимательского уклада должен быть именно предпринимателем, автономным и независимым от государства в плане организации собственного дела и материального обеспечения. В условиях многоукладной экономики нэпа такая возможность предоставлялась, но затем становилась все менее вероятной. Мы можем говорить об «идеальном типе» (М. Вебер) частного торгового предпринимателя, который при изучении конкретной хозяйственной практики приобретает множество идентичностей. Использование концепции социального поля (П. Бурдье), позволяет рассматривать массу смежных и промежуточных состояний в социальном статусе гражданина, которые реализуются как в многообразных хозяйственных укладах, так и в их гибридных формах. Примечательно, что деление на торгашей и торговцев встречается в источниках этого периода, что свидетельствует о наличие выраженной самоидентификации профессиональных торговых посредников.
Специфика изучения социальных аспектов частной торговли заключается в том, что отношение к торгово-посреднической деятельности в большинстве культур и в разные эпохи было негативное. Диапазон оценок широк - от неблагородного занятия до откровенно криминального вида деятельности. Считалось, что торговлей занимаются маргинальные слои населения, этнические меньшинства, чужаки или изгои. Порой эти суждения политизировались, а торгашеский дух одной нации противопоставлялся героическому духу другой (В. Зомбарт).
Причины дискриминации торговли были весьма разнообразны. При анализе каждой конкретно-исторической ситуации необходимо выявлять комплекс причин. По одной из версий большинство граждан является покупателями, а лишь их малая часть продавцами, несовпадение их интересов может порождать неприязнь. 11. Лишение граждан избирательных прав за занятие легальным и на начальном этапе даже поощряемым видом деятельности является весьма специфической формой дискриминации. Широкое распространение этой меры социальной защиты; расширительное и произвольное толкование правовых норм, на основе которых происходило лишение; субъективизм и, одновременно, формализм при вынесении решения; шлейф дополнительных ограничений, которым подвергался гражданин помимо лишения пассивного и активного избирательного права, - все это делало этот метод социальной селекции массовым и повсеместно применяемым. Поскольку занятие торговлей значительной части граждан было вынужденным явлением, вызванным негативными факторами, то мы можем говорить о нисходящей социальной мобильности, при которой крестьянин или рабочий приобщались к дискриминируемому виду деятельности. Они опускались еще на одну ступень по социальной лестнице, когда лишались избирательных прав. Выбор между материальным обеспечением своей семьи и социальным статусом был очевиден. Он делался, как правило, на рациональных и прагматичных основаниях. Отметим, что лишение избирательного права первоначально не носило массового характера и нарастало по мере ликвидации частной торговли. Первоначально ограничивался в правах только сам торговец, лишь впоследствии это правило стало распространяться на членов его семьи, находящихся на его иждивении. Зачастую именно это обстоятельство служило мотивом к восстановлению в избирательных правах - обеспечить полноценное гражданское состояние для своих детей.
В целом, подводя итог нашей работе можно говорить о том, что частнопредпринимательский уклад в торговле можно воспринимать как индикатор качества принятия управленческих решений с позиции рынка. Поведение частника, его стратегия и тактика, его маневры и конкретные хозяйственные практики в условиях многоукладной экономики 1920-1930-х гг. являлись материализацией той самой «руки рынка», о которой говорил Адам Смит. Этот период являлся полем для грандиозного эксперимента, в рамках которого советское правительство определяло какие экономические законы и в каком объеме можно нарушить или скорректировать, приспособить под реализацию собственной, по многим параметрам уникальной модели догоняющего развития, которая была названа «социализмом».


Купить