Расцвет регионализма в Латинской Америке и Карибском бассейне начался после окончания Второй мировой войны. Институты, появившиеся в 1940-е гг. были обусловлены стремлением США закрепить свое влияние и не допустить присутствие Советского Союза в регионе. 1960-е гг. ознаменовались появлением сразу ряда организаций, ориентированных на экономическую интеграцию, а также созданием в регионе договором Тлателолко зоны, свободной от ядерного оружия. Однако объединения и договоры, созданные в этот период, столкнулись с рядом проблем, которые значительно повлияли на их эффективность: экономическая асимметрия внутри региона, отсутствие развитой индустриальной базы и большое количество недемократических режимов, которые были склонны проводить протекционистскую политику, которая противоречит свободной торговле. Во многом следствием этих проблем стало “потерянное десятилетие” 1980-х гг., которое ознаменовалось серьезными экономическими затруднениями.
К концу 1980-х - началу 1990-х гг. регион нуждался в преобразованиях, которые помогут восстановить экономики стран и сократить нарастающее отставание от развитой части мира. Этот период характеризуется развитием неолиберального или «открытого» регионализма, который предполагал диверсификацию и либерализацию экономики, приватизацию, а также развитие интеграционных процессов. Теоретической основой неолиберального регионализма стала работа английского экономиста Джона Уильямсона, которая известна как Вашингтонский консенсус. Эта концепция подразумевает отказ от командного подхода к управлению экономикой и принятие норм либерального международного экономического порядка, которыми руководствуются в своей экономической политике наиболее развитые страны мира. Наибольшую популярность неолиберальная идея приобрела в 1990-х гг., в результате чего в Латинской Америке и Карибском бассейне появились новые региональные институты и проекты. Наиболее яркое проявление неолиберального регионализма можно проследить в двух разных и в каком-то смысле противоборствующих региональных объединениях той эпохи - MERCOSUR и NAFTA.
Созданию MERCOSUR способствовало политическое сближение Аргентины и Бразилии, которые долгое время находились в состоянии конфронтации. Стабильность двухсторонних отношений имела определяющее значение для развития интеграции. В 1991 г. Аргентина и Бразилия совместно с Парагваем и Уругваем создали MERCOSUR. Организация имела разностороннюю повестку, которая включала, в том числе, поддержание демократического порядка. Участники MERCOSUR стремились не допустить возможность незаконной смены или удержания власти, так как данная практика была распространена на протяжении долгого времени и является исторической проблемой для всех стран Латинской Америки и Карибского бассейна. Создание и развитие MERCOSUR усилили позиции Бразилии, как в регионе, так и на мировой арене. Наиболее успешными стали первые пять лет существования блока, когда участники поступательно ликвидировали тарифные ограничения во взаимной торговле, что привело к ее росту. Однако даже в самые успешные, годы торговля внутри MERCOSUR оставалась довольно лимитированной и составляла чуть больше пятой доли от общего показателя торговли Аргентины, Бразилии, Парагвая и Уругвая. Настоящим вызовом, с которым блок по большому счету не сумел справиться, стали финансовые кризисы в Бразилии в 1999 г. и в Аргентине в 2001 г. Принципиально важным фактором стало то, что в условиях кризиса, Бразилия, как лидер блока, пренебрегла его интересами и приняла решение спасать свою экономику в одностороннем порядке, что негативно сказалось на других участниках. Второй кризис был отчасти спровоцирован первым, что вызвало недоверие и напряженность внутри MERCOSUR. Таким образом, в конце первого десятилетия существования блока произошел значительный откат назад.
Создание NAFTA было продиктовано стремлением Мексики присоединиться к зоне свободной торговли, которая уже существовала между США и Канадой. Реакция на этот интеграционный проект была неоднозначной, как в мексиканском обществе, так и в США. Для того чтобы соответствовать стандартам, принятым в торговле между двумя высокоразвитыми странами, Мексика должна была стремительно пройти процесс модернизации, что, безусловно, таило в себе угрозы. Создание NAFTA ознаменовалось народными восстаниями, а затем и финансовым кризисом в Мексике. Данные события ударили по амбициям расширения проекта, так как изначально планировалось, что позитивные результаты интеграции, которые будут достигнуты в Мексике, заставят остальные страны региона присоединиться к соглашению. Вместе с тем после выхода мексиканской экономики из кризиса, NAFTA удалось добиться роста и в конце первого десятилетия в рамках блока совершалось больше половины от суммарной торговли США, Канады и Мексики. В NAFTA не предполагалось развитие политических функций, как в MERCOSUR. Более того, участники не стремились перейти на более высокую ступень интеграции, потому что создание таможенного союза или единого рынка со свободным движением людей внутри блока противоречило интересам США.
Несмотря на различия в своих подходах к интеграции, MERCOSUR и NAFTA проходили схожие пути развития, а события в одном блоке имели свои последствия на другом. Так, кризис в Мексике в 1994 г. оказал эффект на Бразилию и Аргентину и отчасти способствовал замедлению интеграции между ними. В целом, можно сказать, что оба блока добились определенных успехов в развитии интеграции и стали двумя движущими силами в эпоху неолиберализма. Вместе с тем интеграционные процессы развивались и в других частях региона посредством вновь созданных институтов, так и тех, что были созданы за два предыдущих десятилетия. Это дало импульс для начала переговоров по инициативе создания зоны свободной торговли Америк, которая должна была включить в себя все суверенные государства региона кроме Кубы. Главным инициатором проекта выступили Соединенные Штаты Америки. Для малых стран договор открывал доступ к крупным рынкам Аргентины, Бразилии, США и Канады. В свою очередь для крупных игроков соглашение сулило широкомасштабное развитие экспорта и возможность перенести часть производства в страны с более дешевой рабочей силой. Официальное обсуждение соглашения началось в 1994 г., а создание зоны было намечено на 2005 г. В 1990-е гг., когда неолиберальная идея находилась на пике своей популярности, в процессе переговоров наблюдался прогресс. Но на рубеже XX - XXI вв. ситуация изменилась: экономический кризис в Аргентине, смена власти в Венесуэле, а также позиция Бразилии, поставили под сомнение возможность достижения согласия. Переговоры сопровождались общественными акциями протеста. Противники проекта подчеркивали негативные аспекты неолиберализма такие, как рост безработицы, кризис традиционных отраслей, как сельское хозяйство, и расценивали его как попытку США подчинить себе экономику региона. В конце концов, в 2005 г. проект был свернут. Таким образом, самый крупный проект эпохи неолиберального регионализма, который представлялся логичным продолжением интеграционных процессов, происходивших в отдельных субрегионах Латинской Америки и Карибского бассейна, потерпел неудачу.
В целом эпоха неолиберализма была отмечена историческими переменами для Латинской Америки и Карибского бассейна. США сохраняли свои традиционно сильные позиции в регионе, но политика в отношении своих южных соседей стала куда более лояльной, по сравнению с серединой XX в. Причины этого лежат в глобальных переменах, которые происходили в мире в это время, прежде всего конец холодной войны. Другой структурной тенденцией этого периода становится демократизация, что помогло положить конец давней проблеме региона - авторитарным режимам. Следствием этого стало политическое усиление региона и его самой крупной страны - Бразилии. Это новая сила еще не могла сравниться по влиянию с США, но значительно укрепила свои позиции в Южной Америке и проводила политику независимую от Соединенных Штатов. Иначе стали развиваться интеграционные процессы. Вашингтонский консенсус помог участникам этих процессов избавиться от противоречий между внутренней и внешней политикой, благодаря чему интеграция стала более продуктивной, чем в прошлом.
Однако у неолиберализма существовала обратная сторона - либерализация экономик стран региона усилила общественный разрыв между богатыми и бедными, поставив последних в уязвимое положение. Вкупе с экономическими кризисами, этот фактор стал определяющим в том, что страны Латинской Америки и Карибского бассейна отказались от неолиберального регионализма в начале XXI в.
Новое тысячелетие ознаменовалось изменением политической повестки региона. Во многих странах к власти пришли левые политики, данный феномен получил имя «левый поворот». Новый общественный запрос и новые политики способствовали появлению пост-неолиберального регионализма, который основывается на социальной ориентации в рамках региональной кооперации и интеграции, в особенности на наиболее бедные и наименее защищенные слои населения. Важная особенность пост-неолиберализма заключается в том, что в это время регион стремился ограничить влияние США и создать политические институты, которые будут ориентированы на продвижение собственной автономной позиции. Это стало логичным продолжением тех тенденций, которые породила демократизация региона. На этом этапе в регионе появляются новые политические силы в первую очередь Венесуэла. Разнообразие дискурсов регионального сотрудничества привело к развитию трех видов регионализма в рамках пост-неолиберализма.
Венесуэла стала движущей силой леворадикального политического движения в регионе, следствием чего стал боливарианский регионализм. Идеологически боливаризм представлял собой совокупность различных идей таких, как необходимость создания регионального союза, который позволит сохранить латино-карибскую независимость и идентичность, борьба с угнетением, справедливое распределение доходов, антиамериканизм, антиимпериализм и жесткая оппозиция неолиберализму. Главным институтом в рамках данной концепции стала ALBA. Альянс ставил перед собой цели борьбы с бедностью и социальной исключенностью, а также консолидации стран региона с левыми режимами. ALBA реализовала несколько амбициозных проектов таких, как создание Банка ALBA и валюты сукре, а также множество социальных программ. Венесуэла также активно использовала энергетическую дипломатию, что укрепило ее позиции в Центральной Америке и Карибском бассейне.
Вместе с тем попытка распространения боливаризма на весь латино- карибский регион оказалась неудачной. Боливарианские институты пришли в кризисное состояние в начале 2010-х гг. Снижение цен на нефть, асимметрия в развитии участников, парадоксальная организация регионального пространства с отсутствием общих границ, смерть Уго Чавеса и последовавший за этим политический и экономический кризис в Венесуэле стали причинами того, что боливарианские региональные институты практически полностью прекратили свою деятельность к концу 2015 г.
Другим видом регионализма был панлатиноамериканизм, который является продолжением идей Бразилии в регионе и одним из факторов ее возвышения на международной арене. Цель панлатиноамериканизма заключалась в создании масштабной системы взаимодействия в Латинской Америке и Карибском бассейне без участия Соединенных Штатов Америки, благодаря чему регион станет самостоятельной единицей на мировой арене, а Бразилия - его лидером. Это привело к появлению UNASUR и CELAC, которые стали альтернативой Организации американских государств и Саммиту Америк.
Появление UNASUR стало знаковым событием, так как никогда прежде в регионе не существовало независимой от США организации со столь обширной организационной повесткой, которая направлена на решение наиболее острых региональных проблем, таких как социальное неравенство, инфраструктура, энергетика, безопасность, наркотрафик и т.д. Наиболее важными элементами союза стали COSIPLAN и Южноамериканский совет обороны. Первая структура нацелена на решение давней проблемы Южной Америки - слабой инфраструктуры. В свою очередь Южноамериканский совет обороны был призван обеспечить региональную безопасность и предотвращать случаи недемократического захвата или смены власти, что ему успешно удавалось.
Трудно переоценить историческое значение появления CELAC, который объединил все 33 независимые государства Латинской Америки и Карибского бассейна и оспорил незыблемость позиций Саммита Америк как главного политического форума. На ежегодных саммитах CELAC лидеры стран обсуждают актуальные вопросы, связанные с развитием региона. Помимо этого, существуют специальные саммиты, на которых участники CELAC встречаются с представителями Евросоюза, Китая, России и Индии. Таким образом, CELAC предоставил возможность странам региона действовать на международной арене как единый актор. Единственным ощутимым недостатком данного института является отсутствие постоянного административного органа, что ограничивает его эффективность.
Панлатиноамериканские институты стали уникальным явлением в истории латино-карибского регионализма, потому как впервые смогли добиться объединения стран региона, несмотря на различие в политических курсах, а также составить конкуренцию панамериканским институтам. Некоторое замедление в развитие панлатиноамериканизма наметилось в середине 2010-х гг. и в первую очередь это было связано с внутриполитическими проблемами в Бразилии. Наиболее остро это отразилось на UNASUR, организация впала в кризисное состояние из-за отсутствия консенсуса по вопросу о выборе генерального секретаря. Это свидетельствует о том, что UNASUR утратил свое влияние и способность примирять различные интересы участников.
Третьим видом регионализма на данном этапе стал неолиберализм-плюс. Главным институтом в рамках данного направления стал Тихоокеанский альянс. Неолиберализм-плюс представляет собой эволюционировавшую форму
неолиберализма 1990-х гг., в рамках которой учитывается опыт региональных институтов предыдущей эпохи, в первую очередь MERCOSUR и NAFTA. В частности, это отражается в нацеленности Тихоокеанского альянса на внешние рынки, а интеграция выступает как инструмент для того чтобы совместно представлять позицию субрегиона в мировой экономике. Альянс проявлял интерес к сотрудничеству с внешними партнерами, особенно в Азиатско- Тихоокенском регионе и США. Появление Тихоокеанского альянса было воспринято левыми политиками региона как оппозиция боливарианским и панлатиноамериканским региональным институтам, в первую очередь из-за того, что двумя из четырех его основателей стали традиционные партнеры США - Мексика и Колумбия. Однако участники альянса не отказывались от сотрудничества со странами с левыми режимами, о чем может свидетельствовать проект сближения с MERCOSUR.
В середине 2010-х гг. пост-неолиберальный регионализм пришел в состояние стагнации, что, прежде всего, демонстрирует кризис боливарианских институтов и UNASUR. Таким образом, результаты, которых удалось добиться региону на этом этапе, противоречивы. С одной стороны, нельзя не отметить успешность регионального взаимодействия на многих уровнях, что привело к созданию такого количества институтов, было реализовано множество инициатив в самых разных сферах. С другой стороны, в середине 2010-х гг. вновь обострилась политическая поляризация региона: страны оказались разделены по признаку правого или левого политического курса. Вместе с тем эта полярность не препятствовала созданию крупных проектов, чего не удалось добиться в рамках неолиберального регионализма.
Историческое значение указанных моделей регионализма, существовавших в Латинской Америке и Карибском бассейне в период с конца 1980-х по середину 2010-х гг., неоднозначно и может оцениваться двояко, потому, как каждая имеет сильные и слабые стороны. Каждый из выделенных периодов характеризуется как позитивными, так и негативными аспектами.
В целом система региональных институтов характеризуется высокой дублетностью и наслоением институтов. Причиной этого является появление большого количества объединений в последние тридцать лет, при условии сохранения старых. Увеличение количества региональных институтов не привело к повышению эффективности регионального взаимодействия, а, напротив, лишь усилило дублетность и развитие бюрократии. Попытки свести все основные вопросы регионального взаимодействия в рамки одного из существующих институтов окончились неудачей. Все это приводит к малой эффективности региональных институтов и их неспособности достичь поставленных целей. Помимо этого, необходимо отметить зависимость региональных институтов от политической конъюнктуры, что приводит к тому, что церемониальные функции взаимодействия на региональном уровне приобретают более важное значение, чем результат этого взаимодействия.
Наконец стоит отметить состояние политической, экономической и порой культурной поляризации, которая свойственна региону. Данная проблема так и не была преодолена, несмотря на богатую историю регионализма. Страны Латинской Америки и Карибского бассейна склонны пренебрегать региональными формами взаимодействия в условиях внутренних проблем. Каждое государство ставит свои национальные интересы в приоритет по отношению к общим интересам или интересам региональных и субрегиональных объединений, поэтому затруднительно создание любых институтов с наднациональным управлением.
Но, несмотря на все эти негативные аспекты, развитие регионализма в период с конца 1980-х по середину 2010-х гг. способствовало развитию Латинской Америки и Карибского бассейна. Регион перестал восприниматься как «задний двор» Соединенных Штатов Америки, который не имеет своей позиции и слепо следует за своим северным соседом. Страны обрели самостоятельность во внутренней и внешней политике, а лидеры региона завоевали статус восходящих сил в мировой политике и экономике. Региональные институты, появившиеся на данном этапе, сыграли важную роль в этом процессе, так как способствовали развитию экономики, укреплению демократии и политической кооперации.
Перспективы дальнейшей разработки темы диссертационного исследования заключаются в проведении сравнительного исследования региональных институтов Латинской Америки и Карибского бассейна с региональными институтами других регионов. Подобное исследование сможет ответить на вопросы является ли система региональных институтов Латинской Америки и Карибского бассейна уникальной, есть ли какие-то общие черты в развитии регионализма в разных частях мира. Помимо этого, актуальными темами для исследования представляются: изучение роли отдельных государств в рамках региональных институтов, а также история влияния Соединенных Штатов Америки в странах Латинской Америки и Карибского бассейна через призму региональных институтов. 


Купить